Рассматриваю старый снимок. На фото я и Манька. Мне шесть лет. Последняя поездка в Мосолово. На следующий год дедушка с бабушкой переедут в Белоруссию, где останутся навсегда. Благодаря фотографии и дедовой гимнастерке, хранящейся в шкафу, помню тот день.
–А я читала в детской энциклопедии, что змея кожу снимает. Ты как змея не можешь сменить её? Почему у меня такой гимнастёрки нет?Рано на заре дедушка разбудил меня. От него пахло костром, от рук – свежескошенной травой и еще чем-то терпким. Незнакомым. Сухой, будто старый осиновый прут, он смешно смотрелся в огромных резиновых сапогах, пожелтевшей гимнастерке и соломенной шляпе на лямке: – Внучка, я на рыбалку, пойдёшь червей копать? – Пойду, а возьмёшь потом с собой? – В этот раз на лодке далеко поплыву, а ты мала ещё. Рыбалка на воде для терпеливых и смелых. Я суетливо оделась, впихивая сонное тело в колготки, которые путались. Если соберу червей для рыбалки, дедушка обязательно потом выдаст огромную жестяную банку из-под огурцов, нальет в неё керосин и разрешит собирать колорадских жуков. ⠀Копая усердно рыхлую тёплую землю вдоль забора детской лопаткой, достаю одного за другим, мясистых извивающихся земляных жителей. Дед доволен, но прячет улыбку под полами шляпы. – Дедуль, почему ты ходишь всё время в этой старой кофте? Пусть баб Аня тебе другую даст, – я поправила съехавшую косынку и сдула волосинку с глаз. – Эту что ль? – дед Лёня дотронулся до выцветшей гимнастёрки, прижав руку к груди. – А это моя кожа. На ней пыль военных дорог. Пот, кровь друзей. Понимаешь? Это не кофта, а гимнастёрка, память о товарище боевом, спасшем меня. Как я сниму вторую кожу?
– А я читала в детской энциклопедии, что змея кожу скидывает. Ты как змея не можешь сменить её? Почему у меня такой гимнастёрки нет?
Дедушка задумался, посмотрел на большие командирские часы, шумно выдохнул:
– Когда поймёшь, почему, расскажешь своим внукам.
– Потому что я не терпеливая трусиха, да? – почему-то мне стало обидно, что не заслужила вторую волшебную кожу.
Дедушка молча забрал у меня банку полную червяков:
– Дело было в разведке. Мы нарвались на засаду врагов с моими товарищами. Несколько сразу упали под пулеметной очередью. А друг, земляк, закрыл меня собой. Так между лопаток остался шрам, как звездочка. От его награды. Друг только ее получил и отказывался снимать, хотя нельзя на важные задания было ходить с орденами. Правило такое. Осколок прошёл сквозь него, угодил в этот самый кусок металла. Вроде железка. Расплющилась она. Приняла пулю. Друг погиб. А я видишь, в той самой гимнастёрке. Целехонек, – смахнул слезу украдкой. Но я все равно заметила, как сильный дед Лёня плачет. Он повернулся нехотя спиной и показал пятиконечную дыру на спине. – Ну, беги, только за забор ни-ни, а то Федька в этот раз точно догонит, – и пошагал по деревенской дороге, гремя ведром и снастями.
Я тут же забыла дедушкину историю. Спотыкаясь, припустила к дому. Бабушка, в цветастом халате и длинном холщовом переднике, громко звала курей по именам, бросая из кадки птицам зерно. Стоял птичий галдеж. Проскочила мимо зарослей любимых бабулиных сиреневых люпинов, с меня ростом, к забору за домом. Отогнула дощечку и вырвалась на волю.
Там уже ждала Манька. Козочка восторженно подпрыгнула при виде меня, что-то проблеяла и ткнулась лбом в руку. Мы поскакали по ромашковому полю к орешнику возле ручья. Манька лузгала ветки лещины и придерживала, пока я срывала лесные орехи и складывала в подол вельветового платья. Мы с козой были увлечены обществом друг друга. И не заметили, как на нас из-за кустов вылетел с выпученными глазами бородатый и лохматый Федька. Я не успела даже испугаться, как оказалась между двумя рогами бешеного козла. Манька кусала его за хвост и била копытами. Федька скинул меня, мерзко хохотнул, махнул копытами и с разбегу бросился на Маньку.
Я переживала, что сварливый бородач затопчет маленькую Манюню. Но еще больше боялась, что проткнёт рогами живот. И я умру, как дедушкин товарищ. В груди раздулся шар страха, вот-вот готовый лопнуть, опустился ниже. Затряслись ноги, захотелось писать. И я сиганула прочь. "Манька же убежит", – думала я, перепрыгивая через канавы. Упала. Оглянулась. Встала.
Федька снова взял разбег, опустив кудлатую голову, рванул на Маньку. Козочка жалобно звала. И я решилась. Хорошо, что далеко не убежала. Стучало в висках и искрилось в глазах, казалось, будто их закрыла жёлтая пелена. В тот момент, когда Федька был совсем рядом с Манькой – преградила путь врагу. Зажмурившись.
Когда открыла глаза, услышала голос папы. Он размахивал хворостиной, грозя злобному Федьке, бьющему копытом. И даже успел поймать нас в кадр на фотоаппарат «Зенит». Я и Манька обнимались, словно никогда больше не увидимся.