Никакого ответа. Снова.
Бросив телефон на деревянную стойку, я махнул баристе:
– Еще водки с тоником.
– Работа сегодня не задалась? – спросил он, наливая третью порцию.
– Можно сказать и так.
– Чем занимаешься?
– Кое-какой бизнес со сводной семьей.
Парень усмехнулся и протянул напиток через стойку бара.
– За счет заведения.
После офиса я должен был поехать домой. Вместо этого зарулил в ближайшее дешевое заведение и припарковался на барном стуле. Сейчас было уже четыре часа, а я почти пьян, в ста с лишним милях от Джии, которая не брала гребаный телефон.
Я залпом опрокинул стакан. Водка дешевая. Завтра придет расплата.
За последний час в моей голове пронеслось столько разных вариантов. Может, он настолько полон дерьма, что раздобыл эти сведения о Джии с намерением вывести меня из себя?
Джиа вполне могла поболтать с Лорен на той вечеринке. А я и не заметил. Может, она и рассказала, что беременна. И упомянула имя «Харлан». А Лорен разболтала обо всем мужу.
Такое вполне могло случиться.
Гораздо трудней, черт побери, объяснить, откуда этот мудак знает о родинке в форме сердца на ее заднице.
Я стиснул стакан так, что, казалось, он вот-вот треснет. От мысли, что Эллиот не понаслышке знает о родинке Джии, я был готов взорваться.
В голову пришло не менее дюжины объяснений, как это могло произойти. Ни одно из них меня не устраивало.
Джиа с самого начала могла знать, кто я такой. Она переспала с моим братом, а потом решила остановиться на мне. Поквитаться, так сказать, с Эллиотом за то, что обрюхатил ее. Это совершенно невозможно. Господи, это же Джиа!
Джиа и этот мудак до сих пор спят вместе.
Эллиот и Эдвард использовали Джию, чтобы уничтожить меня.
Мой мозг кипел, готовый взорваться. Чем больше алкоголя я вливал в себя, тем все более чудовищные сценарии рисовало мое воображение.
Все это должно каким-то образом оказаться неправдой. Существует логическое объяснение. Мне нужно всего-навсего успокоиться. Когда я наконец дозвонюсь до Джии, она все разложит по полочкам.
Но я не мог прекратить снова и снова возвращаться к описанию Харлана, которое пару месяцев назад дала Джиа.
Хорошо одет, выглядит, как типичный представитель Хэмптонса.
Эллиот и выглядел как типичный хэмптонский придурок.
Все вдруг соединилось в общую картину.
Хотя мой брат и конченый мудак, но он хорошо образован и умеет подать себя.
Она встретилась с ним в «Высотке».
Летом Эллиот и вправду заходил туда пару раз, когда меня не было. Ребята из персонала сказали.
Не говоря уже о том, что Харлан – это кличка отцовской собаки. Я узнал об этом еще подростком, а потом вылетело из головы. Хотя день, когда я увидел эту собаку, запечатлелся в памяти.
Мне было лет одиннадцать-двенадцать, мама взяла меня на елку к дедушке. До Рождества оставалась еще целая неделя, а у него в гостиной перед камином стояла самая огромная елка, которую я когда-либо видел. Возле нее разместилась игрушечная железная дорога. Дед сказал, что на каминной полке лежит пульт управления поездом и что я могу поиграть, пока они с мамой поболтают в соседней комнате. Я подошел забрать пульт и увидел рядом с ним семейный портрет в рамке. Семья моего отца. Дерьмо весьма в духе Уолтонов – все улыбались приклеенными улыбками. Мамаша сидела в роскошном кресле, отец стоял сзади, положив руку ей на плечо. Мальчик опустился на одно колено рядом с золотистым ретривером. Помню, я еще подумал, что такое дерьмо можно продавать в рамке в каком-нибудь магазине. Несмотря на всю свою ненависть, я не мог оторваться от портрета. Я еще никогда не управлял игрушечным поездом, но когда дедушка вернулся, я по-прежнему стоял, держа в руке рамку с фотографией. Спросил, как зовут собаку.
– Харлан.
Вот что он ответил.
Как, черт возьми, я мог забыть об этом?
Думаю, у меня не было причины подозревать нехорошее. А может, я был ослеплен парой великолепных грудей и офигенной задницей – вот и не заметил очевидного.
Ну и тупой же я сукин сын…
Выхлебав остаток пойла, я понял, что впадаю в прострацию. То, что надо… Алкоголь на время остановил поток мыслей в моей голове.
– Это место занято? – рядом подсела какая- то баба.
– Глянь-ка, выбор вроде немаленький, – я махнул рукой в сторону дюжины пустых стульев вдоль барной стойки.
Она похлопала ресницами.
– Отлично. Выбираю этот.
Моя новая соседка подозвала бармена и решила, что нам надо стать друзьями.
– Аманда.
– Раш, – кивнул я, не поворачивая головы.
– Ты не местный? Не помню, чтобы встречала тебя здесь.
– Нет.
Девица указала подошедшему бармену на мой напиток.
– Буду то же самое.
– Уверены? – переспросил тот. – Это водка с газом.
– Уверена. У меня был плохой день. И налей моему новому другу Рашу.
Тут она хлопнула на стол пятидесятидолларовую купюру.
– За мой счет.
– За себя я сам заплачу, – я протестующе поднял руку.
Краем глаза заметил, как она надулась.
– Я не прошу жениться. Это всего лишь выпивка. Похоже, у тебя тоже был неудачный день. Подумала, что мы могли бы «отпраздновать» вместе.
Тут я почувствовал себя полным идиотом.
– Вся ее выпивка на мой счет, – я посмотрел на бармена.
– Спасибо, – Аманда улыбнулась.
Я кивнул в ответ.
Пока бармен готовил нам напитки, мы молчали. Сделав глоток, она сморщила нос.
– Крепковато.
– Еще бы.
– Хочешь сыграть в игру?
Я смерил ее взглядом.
– Нет.
Она вновь надулась.
– Ладно. Проехали. Раз у нас обоих был плохой день, давай сравним дерьмо, которое сегодня на нас вылилось. Тот, у которого день был дерьмовей, платит за обоих.
– Нет, спасибо, – произнес я.
– Отлично. Начинаю.
Я замотал головой, но Аманду это не остановило, и она начала молоть без остановки.
– Так вот. Я работаю в «Форевер 21»… ну ты знаешь… магазине одежды. Ожидала повышения до помощника менеджера, а босс отдал это место Татии – новой девчонке, которая работает без году неделю. А я уже целых два года. И только два раза брала больничный. А она столько же за те два месяца, что устроилась к нам. Я так расстроилась, что пошла на обед в Макдональдс и слопала там Биг Мак, чизбургер, огромную порцию картофеля фри и колу, заметь, не диетическую. Вернулась и решила спросить у босса, почему он не назначил меня на эту должность. Причина обнаружилась без вопросов, как только я открыла дверь в его кабинет и обнаружила там Татию. Эта девица уселась ему на колени и устроила скачки с препятствиями. Когда я их застукала, сучка только улыбнулась и продолжила изображать девушку-ковбоя.
И тут я впервые взглянул на Аманду. По первому впечатлению не похоже, что она заедает стрессы Биг Маками. Или ей нечасто случается нервничать.
Аманда была чертовски хороша. Как раз из тех женщин, к которым меня тянуло. Тонна макияжа, темные волосы, рубашка с глубоким вырезом, открывающим большую грудь, и короткая юбчонка, в которой ноги казались бесконечными.
– Отстой, – только и сказал я.
Аманда расплылась в улыбке и захлопала в ладоши.
– С меня выпивка.
Покачав головой, я поднял четвертый стакан с водкой и разом опрокинул его.
– Моя девушка беременна от моего брата.
У соседки отвисла челюсть.
– Божечки. Ты гонишь?
Я погремел льдом в своем стакане.
– Ничуть.
Она открыла кошелек, достала кредитку, кинула на стойку и сказала:
– Выпивка за мой счет.
Мы были по уши в полном дерьме.
Аманда оказалась отличной девчонкой. Выложив почти незнакомому человеку эту безумную историю, я почувствовал себя лучше. Всегда считал, что парни, которые ходят по психиатрам, слабаки, что не могут справиться со своими проблемами сами. Но тут начал понимать: в том, чтобы не держать все в себе, а вылить боль на другого человека, что-то есть.
– Парень, с которым я встречалась в школе, трахнул мою лучшую подружку.
– Это очень плохо.
– Мою лучшую подружку звали Даррен, – добавила она с невозмутимым видом.
Мы оба расхохотались. В течение последнего часа мы делились всякими отстойными случаями из своей жизни, навскидку вспоминая разные дерьмовые истории, в которые случалось вляпываться. Больше чем уверен, что не все слова нам удавалось выговаривать и что нашу пьяную трепотню больше никто понять не мог.
Настала очередь для моей истории, и я начал, сделав внушительный глоток.
– Когда мне было тринадцать, сестра лучшего друга делала мне минет. Я был слишком юн и неопытен, вот и кончил ей в рот. Ей это не понравилось, и сучка нажаловалась брату, что я приставал к ней и хватал за задницу. Хотя сама пришла ко мне с заманчивым предложением. Тот решил, что мы должны драться на кулаках. Поскольку я чувствовал себя виноватым, позволил ему поставить мне фингал под глазом и расквасить нос. Думал, что так мы сравняем счет и снова сможем стать друзьями. Не сработало. Так из-за минета я потерял лучшего друга.
– С тех пор научился контролировать себя? – рассмеялась Аманда.
– Это нанесло мне большую травму. Черт возьми, никогда больше не совершал такую ошибку. Сначала получи разрешение. Не уверен – не кончай. Последние шестнадцать лет это мой девиз.
От смеха Аманда чуть не свалилась со стула. Мы отлично проводили время. Совсем как два боевых товарища, которые делятся походными историями. Вот только Аманда определенно не тянула на боевого товарища. Это стало очевидно в тот момент, когда она положила руку мне на бедро.
– Кстати, если вдруг потеряешь контроль, возражать не буду.
Твою мать…
Разговор вдруг потерял невинность и вошел в неправильное русло. Я посмотрел сначала на руку, лежавшую на моем бедре, потом прямо в глаза своего нового «друга».
– Я безумно люблю ее.
– Знаю, – Аманда грустно улыбнулась, – но если бы ты захотел поквитаться… я живу в паре кварталов отсюда.
– Не могу. – Я покачал головой.
– Уверен? Без обязательств. Давай выпустим всю злость.
Она наклонилась и прошептала:
– Мне нравится немного грубовато.
Потом встала и добавила:
– Подумай об этом. Пока я в дамской комнате.
Мне нравится немного грубовато. Черт.
Я допил последний стакан и попросил бармена оба счета записать на меня. Пока доставал из кармана бумажник, на стойке задребезжал телефон. На экране высветилось имя Джии. Сердце начало бешеную свистопляску. Наконец. Весь хмель как рукой сняло. Я резко дернулся, чтобы ответить.
– Где, черт тебя дери, ты шлялась весь день? Не могу дозвониться уже несколько часов, – рявкнул я в трубку.
– Прости, заснула. Прошлой ночью меня тошнило.
Отогнав боль в груди при мысли, что ей было плохо, я продолжал:
– Кто отец твоего ребенка, Джиа?
– Что?
По одному слову стало ясно, в каком нервном напряжении она находится.
– Кто, черт возьми, отец ребенка, Джиа? – крикнул я еще громче.
Тишина.
– Отвечай, черт побери!
– Раш, давай поговорим об этом, когда ты приедешь. Помнишь, мы хотели сегодня вечером? – Ее голос дрожал.
– Кто. Чертов. Отец. Джиа?
Она заплакала. Но я не мог сейчас ей сочувствовать. Необходимо было услышать ответ от нее самой.
– Отвечай мне.
– Не могу.
– Ты трахалась с моим братом?
Ответом мне были только рыдания.
– Черт возьми, Джиа! Ответь мне. Ты беременна от этого отродья?
– Прости меня, – всхлипывала она. – Я не знала до самого дня рождения. Хотела рассказать тебе сегодня вечером. Мне так неимоверно жаль…
– Скажи. Произнеси это, Джиа. Черт побери, мне надо услышать это собственными ушами.
– Пожалуйста, Раш. Где ты? Нам нужно поговорить лично. Я приеду. Ты дома?
– Скажи!
Садист-ублюдок внутри меня хотел услышать эти слова.
– Не могу.
– Мне необходимо услышать, Джиа. Я не собираюсь валять дурака. Скажи!
Она всхлипнула и почти шепотом произнесла именно эти слова, разбившие мое сердце на миллион осколков.
– Эллиот – отец моего ребенка.