– Серег, расскажи, что с тобой было с того момента, как мы расстались?
– Если все рассказывать, то будет долго и не всегда интересно, – набитым едой ртом ответил Акимов. – Прости, два дня не ел, а тут увидел – не выдержал.
– Смотри особо не наедайся, а то живот прихватит. Время пока есть, так что рассказывай не торопясь.
– Не учи ученого. Ночью, как мы с тобой расстались, я сначала в штабе полка был. Поступил приказ усилить бдительность на охраняемых объектах. Всех подняли и отправили на объекты. Уже под утро в два часа командир меня отправил с группой бойцов комендантского взвода к железнодорожному вокзалу с проверкой. Там должен был эшелон с боеприпасами в Кобрин уйти, а тут поступило сообщение о каких-то посторонних людях в районе вокзала и склада с оружием. До вокзала мы быстро добрались. По дороге встретили колонну крытых груженых автомашин. Какая-то воинская часть двигалась на выезд из города. Что удивительно, война еще не началась, а они со светофильтрами на фарах ехали! На вокзале внешне все было в порядке. Военных и гражданских что в зале, что на перроне было много. Ждали поезд на Высокое и Пружаны. Эшелон с боеприпасами ушел вовремя. Мы собирались назад возвращаться, как вдруг послышался вой самолетов, грохот артиллерии в западной части города. Народ выбежал на привокзальную площадь поглазеть на происходящее. Я сразу понял, что началась война. Вскоре в городе и Северном городке стали рваться снаряды. Что делать, никто не знает, все мечутся без дела и толку. Мы оборону в здании вокзала заняли. Привлекли к этому всех военных. С оружием и боеприпасами сначала были проблемы. Потом из отдела милиции все выудили. У кого оружия не было – вооружили. Правда, одними «наганами», но хоть что-то. В это время на вокзал народ стал сбегаться. Женщины, дети, старики – в основном наши «восточники». Подходили и военные, те, кто в городе ночевал или из крепости вырвался. В большинстве своем бойцы, командиров всего несколько человек. У нас-то пока спокойно было, немцы даже не бомбили. В основном Северному городку и крепости доставалось. Диспетчер предложил поезд на Жабинку отправить, а с ним часть собравшихся. Связь между станциями работала. Связались с Жабинкой, нашли паровоз, собрали вагоны и отправили эшелон с беженцами. Одних отправили, а следом в три раза больше набежало. Железнодорожники еще эшелон готовить стали, да разве всех в один поезд посадишь?! И так в первый народ рвался, чуть ли не по головам лез, лишь бы уехать. Еле смогли народ удержать, до драки доходило. Людей прямо в теплушки и полувагоны грузили. Пришлось часть бойцов в сопровождение и охрану выделять. А народ все подходил и подходил. Тех, кто посильнее, стали отправлять пешком или на попутках.
Сами на привокзальной площади баррикады строили. Одиночных бойцов собирали. Связи ни с полком, ни с горотделом НКВД, ни с обкомом, ни со штабом армии не было. Отправил пару бойцов в штаб, а там одни пустые кабинеты да несколько бойцов охраны. Единственное, с кем связались, так это с облвоенкоматом. От них люди утром к нам подошли. Да что толку, тоже без оружия.
Около шести утра пришли бойцы, что рядом со станцией склад с трофейным оружием охраняли. Так они рассказали, что ночью, еще до войны, диверсанты, повязав охрану, захватили склад и практически все оружие оттуда на машинах вывезли. На помощь к ним так никто и не прибыл. Что делать с оставшимся оружием, никто не знает. Вот они к нам и пришли за помощью и указаниями. Ну а мы такому подарку были рады и оружием разжились. Никаких указаний от вышестоящего командования так и не поступило, связные назад не вернулись. Вскоре связь с Жабинкой была прервана.
Вслед за пассажирским поездом удалось отправить стоявший на запасном пути грузовой состав с военным снаряжением. А потом прибежавшие с южной окраины города бойцы сообщили, что немцы прорвались в город.
Первый бой приняли на Привокзальной площади около девяти часов. Несколько групп немцев наступали с Московской стороны. С собой у них были станковые пулеметы и противотанковые орудия. А у нас только револьверы и винтовки, немного гранат и старенький «Максим» со склада. Долго удерживать позиции не удалось. Часть наших бойцов, вынося раненых, стала отступать в сторону Жабинки, ну а мы, прикрывая их, закрепились в здании вокзала. Покинуть его вовремя не получилось. Немцы нас окружили, хотя на железнодорожных путях шел бой.
– Не знаешь, кто там сражался?
– Нет, не знаю. У нас там такая солянка была, что и не разберешь, кто и откуда. Были и пограничники, и летчики, и артиллеристы, и милиционеры, и железнодорожники. Всех понемногу. Перед самой немецкой атакой к нам присоединился отряд из двадцати пяти парней. Они из города пришли, а из какой части, никто так и не успел спросить, а потом и некогда стало. Те, кто с нами немцев сдерживал у вокзала, отходили на восток. А те, кто на путях сражался, может, из Северного городка или из форта «Берг» отступали. Может, пограничники или кто из нашего полка от Тереспольского моста отступал. Не знаю и врать не хочу. Они еще эшелон с топливом взорвали. Да так, что взрывом несколько горящих вагонов в сторону Тереспольского моста толкануло. Всю станцию огнем охватило. Пожарище на полнеба был. Даже бой на время прекратился. Нам бы тогда на прорыв пойти, да мы сглупили. Думали, что продержимся до прихода наших. В здании продержались около часа. Потом пришлось спускаться в подвал. Около полудня немцы захватили вокзал полностью, но мы их хорошо проредили и на площади, и у вокзала.
Сергей прервал свой рассказ, потянувшись за чаем. Выпив целую кружку горячего и крепкого чая, наполнив вторую, вздохнув, продолжил:
– Второй раз мы сглупили, когда в подвал спустились. Обстреливать немцев из него было невозможно. Окна находились не в стене, а были вырезаны в перроне, рядом со стеной здания вокзала. Свет попадал в подвал по наклонной. Для того чтобы стрелять, пришлось бы по пояс высовываться из него. Поэтому забаррикадировались недалеко от входов и оттуда уже и отстреливали врага. Там в принципе вполне хорошо обороняться можно было.
Сам подвал – лабиринт из различных помещений. Если бы он был единым, то было бы еще ничего. А так помещения размещались с трех сторон здания вокзала: с граевской, московской и восточной стороны. На восточной стороне через подвалы проходит капитальная стена, делившая их на две части, с граевской стороны котельная, а с московской – склады. Стена нас разделила на две части. Одной командовал Воробьев, а второй – лейтенант Шимченко. Мы нашли в стене небольшой лаз, через который и общались друг с другом. Я был с группой милиционеров.
Немцы как вокзал взяли, так стали уговаривать сдаться. Часть гражданских и железнодорожников вышла. Но мы продолжали отстреливаться, не давая врагу ворваться в подвал. Немцы через окна стали забрасывать вниз гранаты. Мы же, укрывшись за перегородками, от них не пострадали. Так, несколько человек осколки словили. Поняв, что нас не сломить, немцы напугать нас решили. Закрыли окна листами железа и лишили нас освещения. Хрен им на все свинячье рыло! Нашли чем пугать. Темнотой. Поискали по сусекам и нашли чем подсветить.
– А чем питались?
– В ресторанном складе продукты нашли. Карамель и печенье. Вот они в дело и пошли.
– Немцы часто атаковали?
– По нескольку раз поначалу, а потом перестали. Мы бойцов у входов выставили. Как немцы появлялись, наши их на тот свет и отправляли. Ночь продержались, а утром нас газами травить начали. Немцы паклю, пропитанную горючим, кидали. Гады! Противогазов не было, так мы тряпки намочили и бой продолжали. Многие отравились, тошнило их очень.
– А как с водой? Я так понял, что была?
– Была. Сначала пили из системы отопления, а потом немцы снабдили.
– Это как?
– На второй или третий день в подвал стала вода поступать. Немцы через окна опустили шланги и стали закачивать внутрь воду. Вновь спасли нас перегородки, не дали воде сразу заполнить все помещение. Правда, считай, все продукты намочило. Мы плотики сделали и туда часть успели разместить. До этого продуктов мало было, а тут вообще, считай, крохи остались. Только сладости одни, а их много не съешь.
– Тебя когда ранило?
– 22-го, на площади. В первый раз снаряд недалеко взорвался, осколками зацепило. На гимнастерке рукав весь в дырочку был. Второй раз уже в ресторане. Пуля рикошетом, и снова в руку. Гимнастерку мне потом удалось найти в брошенном чемодане. Тогда и поменял.
– А как ты в плен-то попал?
– Как все. По-глупому. Сидеть и ждать, когда немцы нас перетравят, не захотел. Идти в плен не собирался. Вот и решил прорываться. Из бойцов у меня только двое оставалось. Остальные погибли еще 22-го. На троих у нас были мой автомат да две винтовки с десятком патронов. Был еще «ТТ», но к нему патронов не было. Я их к автомату использовал. О своем решении доложил командиру сектора. Он меня поддержал. Мои бойцы со мной пошли, да и сам Воробьев идти за нами хотел. Решили прорываться группами по несколько человек. С наступлением темноты через граевскую сторону удалось выйти из подвала. Удачно покинули город. На удивление тихо прошли, никого не встретили. В крепости шел бой, все внимание немцев туда было направлено. За городом я вспомнил про твой лагерь. Туда и стали пробираться, всю ночь шли. Заблудились слегка. Утро встретили недалеко от леса. Один из бойцов предложил остановиться у его знакомого поляка. Тот жил на хуторе неподалеку. Я, дурак, согласился. Нам бы в перелеске переждать, так нет же, потянул черт на сторону. Захотелось пожрать, узнать, что к чему, где линия фронта. День у него переждать, а ночью дальше идти.
Не доходя до хутора, нарвались на немцев. Одного из бойцов, что впереди с моим автоматом шел, убили сразу. А на нас бросились из кустов, сбили с ног и скрутили. Мы даже оружие с плеча снять, не то что применить, не успели. Такое ощущение, что нас специально ждали. Обыскали, отобрали оружие, ремни, вещмешки и на хутор в сопровождении конвоиров отвели. Засада на месте осталась. Их там еще человек пять с пулеметом было. Пока обыскивали, успел заметить. Нас как в хутор привели, так к таким же горемыкам в сарай заперли.
– Много вас там было?
– Командиров, кроме меня, еще трое, ты их всех здесь видишь. Бойцов там осталось еще человек десять, в том числе трое серьезно раненных. Всех задержали вчера ночью или сегодня утром. Сарай охраняют двое часовых.
– А почему вас на хуторе не оставили и с такой маленькой охраной в Брест отправили?
– Краем уха слышал, что унтер, командовавший на хуторе, получил приказ отправить всех командиров в Брест. Вот он и выделил троих солдат для конвоирования. Их на нас четверых вполне хватало. Сам видишь, из четырех только один целый.
– Да ты не оправдывайся. Я все понимаю. Как документы удалось сохранить?
– Я, когда на прорыв собрались, решил перевязку свежую сделать. В подвале среди нас фельдшер был. Вот его и попросил обработать рану и забинтовать руку вместе с удостоверением и комсомольским билетом. А когда немцы обыскивали, то их не нашли.
– Понятно все с тобой. Хитрюга.
Дальнейший разговор касался обсуждения наших ближайших планов. Поделился я с ним и своими наметками на будущее, показав на карте возможный маршрут движения и цели отряда. Пришлось приглашать на совещание в качестве консультантов летчиков. Естественно, доводить до них маршрут движения отряда и план дальнейших действий не стали. Зачем им это? Многие знания несут многие печали. Но вот кое-что уяснить лично для себя мне было нужно. Например, месторасположение аэродромов. Парни должны были знать, где располагались площадки, как они охранялись и что на них было. Не в вакууме же они жили, а в нормальном бомбардировочном полку. Где разговоры между летчиками никто не отменял.
Наше обсуждение затянулось и завершилось только глубокой ночью.