Все получилось так, как рассчитал Глеб. И до Юрца путники доплыли засветло, и до Слободки добрались, когда еще солнце не опустилось за линию горизонта. Мутант, прищурившись, посмотрел на видневшиеся вдали, на косогоре, домики, наполовину скрытые деревьями, затем перевел взгляд на Сашка. Паренек сразу съежился, засуетился, запахнулся плотнее в свой балахон, пробормотал: «Пойду червей накопаю, да рыбы наловлю, пока еще видно хорошо…» – и, выбравшись на берег, юркнул куда-то в кусты.
– Смотри, – хихикнул Пистолетец, – как помчался-то! Ты заметил, какой он стенсительный? Мы и с плота в реку помочиться не брегзуем, а он терпит… А ты чего так на деревню смотришь, здесь его отсавить думаешь?…
– Не знаю пока, – буркнул Глеб, – переночуем – посмотрим.
– А может, не надо? – спросил вдруг лузянин. – Пусть уж с нами плывет. Кому он тут жунен?
– Кто-то недавно совсем другое говорил, – усмехнулся мутант.
– Так я зол на него был. А сейчас придлягелся – ничего вроде парень.
– Да все с тобой ясно, – осклабился Глеб. – Просто Сашок всю работу на себя готов взвалить, вот это тебе и понравилось.
– Дело не в том, что я не хочу баротать, – многозначительно поднял палец Пистолетец, – а в том, что мне нужно свою главную боязанность исполнять, а мне все некогда.
– Какую еще боя… тьфу!.. обязанность? – вытаращил глаза мутант.
– Забыл? Я же твой пистолетец.
– Допустим, никакой ты не мой, но да, так я тебя стал называть.
– Да нет же, не имя!.. – защелкал пальцами лузянин, вспоминая слово. – Это… как же… писто… нет!.. столе… тьфу ты!.. лето… да, вот! Летописец! А я еще ни строчки не записал. Надо хотя бы начать, пока еще не совсем метно.
И Пистолетец тоже сошел с плота на берег. Выбрал травянистую кочку поудобней, сел, достал из-за пазухи блокнот, карандаш и принялся что-то увлеченно корябать.
Вскоре появился и Сашок, несущий в листе лопуха с пять-шесть извивающихся червяков.
– Бревно приподнял, – радостно доложил он, – а под ним их вон сколько сразу!
Парень взял сделанную Пистолетцем удочку и начал прямо с плота ловить рыбу. Глеб увлеченно наблюдал, как Сашок одну за одной стал выдергивать из воды плотвичек. Попалась ему на крючок и пара вполне приличных, с полторы ладони длиной, окуней. Скоро количество пойманных рыбин перевалило за десяток. Мутант подумал, что паренек или знает какой-то рыбацкий секрет, или он просто везучий. Пистолетец-то утром за куда большее время выудил всего ничего.
Сашок словно услышал его мысли:
– На вечерней зорьке хорошо клюет. Эх, жалко толстой нитки нет, сейчас бы щуку на живца половил!
Между тем солнце уже село, да еще небо затянуло облачной хмарью, так что вскоре стемнело весьма значительно.
– Хватит, – сказал Глеб, – заканчивай. Пошли дрова для костра собирать, – он обернулся к сидящему на берегу Пистолетцу: – Эй, писатель! Не видно ж ничего, что ты там мучаешься?
– А я на ощупь! – откликнулся старший лузянин.
– Вот и дрова сейчас будешь искать на ощупь.
– Так ты-то видишь в ментоте.
– То есть ты поручаешь эту обязанность мне? Спасибо за доверие.
– Я помогу! – торопливо сказал сматывающий удочку Сашок. – Сейчас, вот только… – Он отложил удочку и робко посмотрел на Глеба. – А что… ты и правда в темноте видишь?
– Вижу, – пожал плечами мутант. – Но втроем-то мы все равно быстрей дров насобираем. А то, честно говоря, есть уже хочется.
Небо затянуло низкими тучами, вот-вот можно было ожидать дождя. Костер разводили уже практически в полной темноте. Если бы не полезная особенность зрения Глеба, справиться с этим было бы куда труднее. А так костер очень быстро занялся, затрещал сучьями, запуская искры в почти черное небо. Сашок тоже весьма оперативно исполнил свои поварские обязанности, запек рыбу, разложил ее возле едоков. Каждому досталось аж по четыре штуки – причем Глебу и Пистолетцу он отдал и самую крупную добычу, окуней.
– Э, нет, – мотнул головой мутант. – Так не пойдет. Ты еще молодой, тебе расти нужно, так что вот… – и он поменял своего окуня на рыбешку помельче из пая Сашка.
– А ты большой, – подхватился Пистолетец, – тебе тоже есть бошле надо! – своего окуня он отдал Глебу, ничего не взяв взамен. Насчет окуня мутант спорить не стал, но одну свою рыбину отдал лузянину.
Рыба была поделена, собрались уже есть, когда Сашок вдруг сказал:
– Я вот что вспомнил. Книжку я как-то читал, про шпионов…
– Кто тут у нас шпион-то? – пробурчал Пистолетец. – Думай, что роговишь!
– Да я не про нас, – смутился паренек. – Я про другое. Там поймали одного и стали проверять. Говорили ему всякие слова, а он должен был быстро, не задумываясь, называть ассоциации… Ну, тоже слова, которые ему первыми приходили в голову. Так он себя и выдал. Вот я что и подумал, Глеб: давай я тебе тоже буду слова говорить, а ты – то, что тебе в голову придет. Только быстро, не думая. Вдруг что-то из твоей памяти и выудим?
– Тебе бы только выуживать, бырак! – снова заворчал старший лузянин.
Но Сашок смотрел на задумавшегося мутанта.
– Ну, давай попробуем, а? Хуже-то не будет.
– Давай попробуем, – пожал плечами Глеб. – Только глупости все это. Придумали там, в книжке, ерунду…
– Так я начинаю? – подобрался юноша.
– Давай, – сел поудобнее мутант.
– Мама! – выпалил паренек.
– Папа, – откликнулся Глеб.
– Город!
– Деревня.
– Нет, ну ты какие-то противоположности говоришь, – поморщился Сашок. – Так не получится.
– А я и говорил, что не получится, – ответил мутант. – И ты ведь сам велел называть то, что первым приходит в голову. А мне это приходит. Все, поиграли, хватит.
– Нет, давай еще немного! – взмолился парень. – Называй, что хочешь.
– Ладно, давай, только по-быстрому, – смилостивился Глеб.
– Река, – сказал Сашок.
– Озеро, – парировал мутант.
– Память!
– Дырявая.
– Глеб!
– Хлеб.
– Да почему хлеб-то? – снова не выдержал юноша.
– Потому что я жрать хочу! – рыкнул Глеб. – Хорош глупостями заниматься. Мама-папа!.. Рыба остынет.
Сашок сразу поник, но спорить не стал. Мутант мысленно усмехнулся: наверняка парень надеялся, что если из его книжной затеи что-то получится, то над ним сжалятся и оставят – как же, пользу принес человек! Впрочем, от него и так есть польза: рыбу, вон, ловит, готовит. Да и вообще…
Ели молча. Каждый думал о своем. Впрочем, мысли Сашка и Глеба были на одну и ту же тему. Паренек боялся, что его оставят в Слободке, мутант же никак не мог решить, что для Сашка будет лучше. Сначала он больше склонялся к тому, что лучше не особо хорошо, но жить, а не превратиться в столь юные годы в кусок гниющего мяса. Но потом вспомнил, что он ведь и сам совсем недавно отказался от возможности спокойной, пусть и скучной жизни, обменяв ее на то же самое, к чему рвется и этот паренек. А может, он, Глеб, просто боится ответственности за жизнь юноши? Ведь если он согласится взять его с собой, то волей-неволей станет ответственным за его судьбу… Да что уж там, конечно же станет! А надо ему это?…
Глебу стало неуютно. Увидев, что все уже закончили трапезу, он поднялся и сказал:
– Полезайте в шалаш, вы оба худенькие, поместитесь. А я веток сейчас нарву, да прямо на плоту, на бревнах устроюсь. – Мутант посмотрел на посветлевшее небо и удовлетворенно заметил: – Вроде как разносит тучи-то, не будет дождя, думаю.
– Нет! – подскочил испуганный Сашок. – Я в лодке буду спать!
– Чего ты испугался-то так? – удивился Глеб. – Пистолетец людей не ест.
– Я не… не его… – замялся, опустив голову, парень. – Я вообще… Я один привык.
– Ну, один так один, – пожал плечами мутант. – Давай тогда хоть тоже тебе веток нарву, все помягче лежать будет. А ты, писатель, отправляйся тогда один в шалаш. Молодежь с тобой спать не желает.
– Я как-то тоже с такой ломодежью не особо жажду, – захихикал Пистолетец. – Вот кабы то не Сашок был, а Сашенька…
– Сашеньку ему… – шутливо заворчал Глеб. – Вон, русалку поймай – и будет тебе Сашенька.
– Между прочим, – неожиданно подал голос смущенный Сашок, – русалки на самом деле есть, вы зря смеетесь.
– Опять в книжках вычитал? – фыркнул Глеб.
– Нет, не в книжках. В Лузе рыбаки рассказывали. В сети им как-то попалась. Только она уже мертвая была, когда они сети пришли проверять.
– Да сказки это все!
– Нет. Я тех рыбаков хорошо знаю. Они могут приврать, да, но в тот раз правду говорили. Они сами перепугались, даже сеть распутывать не стали, а разрезали просто. В шутку это делать не стали бы.
– Да откуда тут русалки? – не унимался Глеб.
– А откуда тут волки, которые по редевьям лазают? – тихо спросил Пистолетец. – А откуда здесь… ты?…
Мутант не нашелся, что на это ответить. Махнул рукой и пошел рвать ветки для ночлега.
Поскольку Глеб мог видеть в темноте, он вызвался дежурить в первую, самую темную часть ночи – от Пистолетца тут все равно было бы мало толку. Сашка для дежурства решили вообще не задействовать.
Глеб нес свою «вахту», сидя на плоту, на мягкой куче из веток. Облака снова сгустились, но дождь так и не пошел, ночь выдалась тихой и теплой. Очень сильно клонило в сон. Чтобы не заснуть, Глеб черпал ладонями воду из реки, плескал ею в лицо и поливал голову. Пару раз ему чудилось шевеление в кустах. Но это могли быть как его дремотные видения, так и признаки деятельности мелкой ночной живности. Во всяком случае, будь это волки или хищники покрупнее, шум был бы громче. Мутант стал поглядывать на эти кусты чаще и пристальней, но больше ничего подозрительного не увидел и не услышал.
Когда небо на востоке посветлело сильнее общего тускло-серого фона, а желание спать стало невыносимым, Глеб растолкал Пистолетца. Лузянин долго не мог понять, чего от него хотят, и даже когда выполз из шалаша и встал на ноги, все равно выглядел спящим.
– Умойся, – тихо, чтобы не разбудить Сашка, посоветовал мутант. – Или вообще ополоснись по пояс. Неплохо бы, конечно, и вовсе в реку залезть да пару раз окунуться, но кто его знает, что в той реке водится, да еще ночью.
– Русалки?… – будто лишь теперь проснулся Пистолетец.
– Даже не надейся, – хмыкнул Глеб. – В лучшем случае, щука-мутант, которая тебе что-нибудь откусит.
– А в худшем?
– В худшем – такая бяка, что целиком тебя проглотит, или на дно утащит.
– Ну вот чазем пугать чеволека, да еще ночью!.. – пробормотал Пистолетец.
– Зато сон прошел. Верно ведь? – вновь усмехнулся мутант. – Да и нести дежурство будешь усердней, напуганный-то.
Спал Глеб чутко. То и дело просыпаясь, слышал, как бродит по берегу Пистолетец, как тот зевает и вздыхает. Затем лузянину, видимо, надоело ходить – шуршание травы от его шагов стихло.
«Заснет ведь», – только и успел подумать мутант, как его поглотил глубокий, как черная бездонная яма, сон. Но уже в следующее, как ему показалось, мгновение он подскочил от истошного вопля Пистолетца:
– А-а-ааа!!! Русалка!!!
Спрыгивая с плота на берег, Глеб краем глаза успел заметить, что подскочил в своей лодке и Сашок. Паренек что-то крикнул ему, но мутант отмахнулся. Его больше сейчас беспокоило состояние старшего лузянина, который сидел на берегу и трясся так, что клацали зубы. Рассвело уже настолько, что даже без «ночного зрения» можно было разглядеть, насколько бледен Пистолетец. Взгляд его широко раскрытых глаз был устремлен на реку и будто застыл.
– Что? – подбежал к нему и принялся трясти за плечи мутант. – Что случилось?
Ответить Пистолетец не мог, его зубы продолжали стучать. Лузянин с трудом поднял трясущуюся беспалую руку и указал на реку.
Глеб обернулся. Шагах в двадцати от плота, выше по течению, как раз напротив тех кустов, в которых ночью ему почудилось шевеление, по груди в воде стояла девушка. Скорее, даже девочка, поскольку грудей, как таковых, у нее не имелось – так, едва наметившиеся пупырышки с грецкий орех величиной. А вот волосы у «русалки» были шикарные – густые, цвета темного золота, они распластались по воде широким, шевелящимся на течении веером.
Девочка неотрывно смотрела на Глеба и тоже дрожала. Только непонятно от чего – от холода или от страха. Вероятнее всего, от того и другого сразу.
В сторону девочки по берегу направился Сашок.
– Не бойся! – крикнул он незнакомке. – Мы хорошие, не тронем тебя!
Но, увидев покрытое темной коркой лицо Сашка, девочка затряслась еще сильнее и начала всхлипывать.
– Ну-ка, стой! – крикнул мутант пареньку. – Давай назад, на плот. Не видишь, что ли, она нас с тобой боится.
Сашок на пару мгновений замер, а затем, опустив голову, побрел в обратную сторону. Глеб же еще раз встряхнул за плечи Пистолетца, теперь уже сильнее и резче.
– Очнись! Ты чего? Не видишь, это просто девчонка!
– А т-ты от-ткуда з-знешь?… – наконец-то смог разжать зубы лузянин. – Хв-вост же п-под вод-дой…
– Да какой там хвост! Посмотри, она же стоит! На хвосте разве устоишь долго? И глянь, она же ребенок!
– У «д-диких» т-тумантов не может быть д-детей… – чуть меньше стал трястись Пистолетец.
– Так может она и не мутантка вовсе! – начал злиться Глеб. – Смотри, она замерзла совсем! А выйти не может – нас боится. Меня, то есть…
– И что? – почти успокоился лузянин.
– А то, что я вернусь сейчас на плот, а ты уговоришь ее выйти на берег.
– Суралки не выходят на гереб! Она тут того… – Пистолетец свесил на бок голову, закрыл глаза и высунул язык.
– Сам ты суралка! С двумя «эс» причем. Делай, что я тебе сказал! Иначе здесь останешься. И думай, прежде чем что-то сказать, а то она твоих словечек не поймет и еще больше напугается.
– Но ведь она не заходила в воду! – выкрикнул последний веский довод лузянин. – Она вылезла из реки!
– Или ты просто заснул и не видел, как она зашла, – прищурился Глеб. – Что намного вероятнее, не так ли?
Не дожидаясь ответа на риторический в общем-то вопрос, мутант повернулся и зашагал к плоту. Увидел, что Сашок, подняв голову, полулежит в своей лодке, упал вниз животом на лиственную подстилку и стал наблюдать за «русалкой».
Пистолетец, кряхтя и бормоча себе что-то под нос, побрел к девочке. Остановился шагах в десяти от нее и крикнул:
– Эй! Ты кто?
– А вы к-кто? – стуча зубами так же, как до этого лузянин, спросила купальщица.
– Мы – люди. А вот ты, интересно, вело… человек, или… нет?
– Я д-девочка… – ответила «русалка». – Я з-замерзла…
– Ну так и выходи! Я тебя не съем.
– А т-ты не к-каратель? Т-ты меня не убьешь?…
– Да какой я каратель?! – обиделся Пистолетец. – Вот, смотри! – поднял он обе «нестандартные» ладони. – И рдузей… друзей, то есть, моих ты видела? Бывают такие каратели?…
Девочка замотала головой. Потом пропищала:
– От-твернись!..
– Это еще зачем?
– Я с-стесняюсь… Я г-голенькая…
– А!.. – хлопнул себя по лбу Пистолетец и отвернулся.
Глеб же отворачиваться не стал. Не из-за каких-то постыдных соображений, а чтобы окончательно убедиться: перед ними обычный человеческий ребенок. Ну, пусть не совсем обычный, с какими-нибудь мутациями, но уж точно без рыбьего хвоста.
Но когда девочка ушла с глубины и над водой показались ее худенькие ягодички, Глеб едва не вскрикнул. У «русалки» был хвост!.. Правда, не рыбий, и совсем маленький, с ладонь, не больше, но все-таки был…