Алена еле дотащила ноги до своей квартиры. Заперла дверь, привалилась к ней спиной и затихла, в изнеможении прикрыв глаза. Раздражение на Игоря, усталость, горечь, обида, стыд все смешалось в душе.
Постояла немного, выдохнула все это, встряхнулась.
Теперь надо бы съесть что-нибудь от головной боли. Но прежде вообще что-то съесть. Она вдруг вспомнила, что дома так и не пообедала, а там в кафе кусок в горло не лез. Алена прошла в кухню, нашарила в шкафчике пузырек с таблетками, а взгляд случайно упал на мешок картошки, стоявший в пластиковом ящичке в углу за холодильником. Брови ее шевельнулись.
Картошка, лучок, должна была еще оставаться селедочка… И плевать на все.
Замкнуть все мысли, что циклятся в голове, на вкусной и здоровой пище. Наестся до отвала картошки, селедки и лука на ночь, жаль водки нет. Был бы полный джентльменский набор.
Целоваться ей все равно не с кем. Вспомнился Игорь с его «деловым» предложением. Алену ах покорежило. Вот об этом думать не надо.
И уж тем более не думать о муже подруги!
Пока она отмокала в горячей ванне, три крупные гладкие картофелины, которые она себе выбрала, сварились. Она даже не стала одеваться, так и выползла в кухню в махровом халате и с полотенцем на голове. Вытащила масло, початую баночку селедки, нарезала лучок, черный хлеб и расположилась за столиком, поджав под себя босые ноги.
Еда была вкусной. Но она не могла заслонить всех тех мыслей, что теснились в сознании. Зря только объелась, заменить одно другим невозможно.
Настроение не стало лучше, но сил, тем не менее, прибавилось, даже голова вроде болеть перестала. Алена быстро прибралась в кухне и сварила себе кофе. Спать все равно не хотелось, куда уж тут уснуть с таким грузом мыслей. Работа. Пожалуй, работа – единственное, что ей могло сейчас помочь.
Включила ноутбук, снова пересмотрела исходные снимки и коллаж, над которым работала днем. И отложила в сторонку. Не идет, не получается даже с отрисовкой. Заглянула в почту, там ей прислали три письма и несколько снимков со стоков. В письме с первым была приписка:
«Глаза парню отсюда, брови со второго, а руку с четвертого. Можно?».
И девушку, ту самую, которую она отбраковала еще днем за безмозглое выражение лица и улыбку идиотскую. В трех ракурсах.
Алена закатила глаза. Иногда ей хотелось взвыть от всяческих хотелок, которые высказывали люди, заказывавшие ей баннеры и обложки. Но в том и есть мастерство, чтобы по возможности и хотелки удовлетворить, и сделать как надо. Но как же это иногда трудно…
Следом, прямо на глазах пришло еще одно письмо:
«Ален, я вижу, что все не то, но просто не могу найти подходящие исходники, понимаешь. Может, после отрисовки будет лучше? Я очень на тебя надеюсь, ты же у нас волшебница)))».
Вот так они все давят на жалость.
Волшебница Алена с минуту разглядывала снимки, из которых надо было слепить красавца на баннер и обложку. Потом скопировала их к себе на диск.
Ну как, как же из этого сляпать несчастного парня? Смесь бульдога с носорогом выйдет. С другой стороны, это была задача, трудная, почти невыполнимая. Она сама не заметила, как втянулась в работу.
Девушку сразу убрала с глаз долой. Занялась парнем. Все три снимка с мужскими моделями, которых ей предстояло отрисовывать и курочить, имели разный фон. Разную подсветку. Взять и просто слепить их было просто невозможно. Но это же городское фэнтези, антураж имеет значение.
Она решила прежде всего подобрать фон, который пойдет основой. А потом осторожненько, буквально как реставратор или археолог, понемножечку переносить и совмещать фрагменты. Кое-то приходилось видоизменять, трансформировать.
Кропотливая работа заняла не один час. Но или кофе подействовал, или просто настрой пошел, она не ощущала усталости. Остановилась, только когда арт был практически готов. Отодвинулась, отложив в сторону мышь.
Арт вышел драматичный по цвету и эмоциональной составляющей. Молодой мужчина на затемненном фоне, контрастная цветная подсветка. Красивый, как и хотела заказчица, но не слащавый, а живой, настоящий, сильный, звенящий, злой. Какой-то стальной. Серые глаза с черной каймой по краю радужки, тяжелый пронзительный взгляд. Похожий…
С экрана на нее смотрел Влас.
Когда осознала – разрыдалась. Прорвалось слезами все сегодняшнее напряжение, горечь, обида, боль. А когда поняла, что взяла именно тот фон, который подсознательно напоминал ей квартиру, где они встречались те недолгие два месяца, разозлилась на себя. Нет ничего, все умерло еще три года назад!
Удалить его к чертовой матери!
Стерла все, вычистила корзину. Потом судорожно восстанавливала, потому что у нее было такое чувство, что она только что его убила. А от мысли, что Влас может умереть, ей стало так дурно, что свет померк перед глазами.
Восстановила трясущимися руками. Сложила в отдельную папочку, продублировала. Все из-за странного дурацкого чувства.
Вот сейчас Алена действительно почувствовала себя усталой. Такой усталой, что забилась в постель и сразу уснула. Вымотала ее эта эмоциональная встряска, она даже снов не видела.
Наутро чуть не проспала. Не сказать, что отдохнула, зато мысли обрели некоторую стройность. Алену не отпускало то странное вчерашнее ощущение, отложившееся в сознании. Это касалось Власа Подгорского. Когда ей показалось, что она каким-то образом может влиять на его судьбу.
Почему такие ассоциации? Они же не на пустом месте возникли? Ответа не было. Ей хотелось еще раз взглянуть на арт, убедиться. Однако делать этого она не стала, отложила до вечера. А с утра надо было распечатать и оформить еще два коллажа для выставки. Арт бюро, где она обычно заказывала распечатку, было на другом конце города. Шеф просил приобрести кое-что по мелочи, в общем, на беготню ушел весь день до обеда. Потом поехала в галерею, готовить экспозицию.
Она была занята, показывала двум подсобным рабочим, куда что перевесить. Отреагировала только когда парни уставились на что-то за ее спиной.
– Аленушка, привет.
К ней не спеша подошел Игорь.
В руке букет роз. Алена совсем забыла о нем, и сейчас еле сдержалась, чтобы не состроить ему кислую физиономию, улыбнулась в последний момент. Розы пришлось взять. Подсобные рабочие уставились на нее, и это разозлило Алену еще больше.
– Привет, – проговорила она. – Ты извини, не могу сейчас уделить тебе внимание. Надо срочно закончить.
И отвернулась, не зная, куда девать букет.
– А я тут подожду. Ты не против? Заодно пройдусь, посмотрю, что у вас тут выставлено.
– Ага, пройдись по залам. Тут у нас все равно пока закрыто. Кстати, как ты вошел?
– Обижаешь, Аленушка, – проговорил тот и криво улыбнулся.
А потом, видимо уловил досаду, мелькнувшую у нее на лице, добавил:
– Не буду мешать, – и не спеша покинул зал.
Алена оглянулась по сторонам, положила букет на обшарпанную белую тумбу, стоявшую в углу. Кроваво красные головки цветов свесились, тень от софитов, преломление на прозрачной упаковочной пленке дало неожиданный эффект. Повинуясь какому-то наитию, Алена вытащила смартфон и сделал несколько снимков. На всякий случай.
И забыла о нем. Работы было немерено, а к вечеру хотелось закончить.
Она снова увлеклась. Снимки, векторную графику и коллажи надо было разместить так, чтобы получалась некая композиция. Единая по смысловому звучанию, как мелодия. По цветам, по эмоциональной окраске. И чтобы по нарастающей от начала экспозиции к ее кульминации. А потом рассыпалась, как брызги шампанского, как лепестки роз.
Присматривалась, отходила, снова присматривалась. Так и эдак. Перевешивала. Понимала, что ее помощники выдохлись таскать стремянки, но надо было дожать.
Дожала. До того специфического трепета в душе, который появлялся, когда ей что-то действительно нравилось.
Еще раз внимательно оглядывала, желая правильно оценить впечатление.
– Алена Владимировна, – вполголоса проговорил один из подсобных рабочих, тот, что помоложе. – Кажется, к вам пришли.
Бросила через плечо:
– Я сейчас, Игорь.
Обернулась и обомлела.
За спиной стоял Влас.