Мы перебрались в поместье Яна. Я волновалась, что на это скажут его приемные родители. В первый день все ожидала, что кто-то нагрянет и вышвырнет нас вон, но других обитателей особняка нам не довелось увидеть – Ян поселил нас с братом в покоях, и мы оттуда даже не выходили. В нашем распоряжении оказалось аж три комнаты: спальная, гостиная и ванная. О такой роскоши мы и мечтать не могли, поэтому были в полнейшем восторге, а Ян умудрился еще подбавить масла в огонь:
– Позже я переселю кого-то из вас, чтобы у каждого были свои покои. Надо будет уладить кое-какие вопросы, а пока что, надеюсь, вас не стеснит пожить вместе.
– Ян, – терпеливо начала я, хотя не знала, что делать от этого заявления: нервно смеяться или впадать в ужас. Каждому свои покои! Как мы можем так обнаглеть? – Если поставить рядом мой дом и дом Ивара, то они даже вместе будут меньше, чем эти комнаты.
– Я просто хочу разместить гостей в комфорте, не поймите неправильно.
Он стал выглядеть сконфуженным, но я видела, что на самом деле он не хотел ставить нас в неловкое положение:
– Нет, я все понимаю, просто так выходит, что наши представления о комфорте разнятся, ведь мы никогда не видели таких комнат. Для нас это уже верх комфорта. Даже неловко занимать еще одни покои.
– Ни о чем не беспокойтесь, вы мои гости, я устрою для вас все лучшим образом.
В общем, в итоге он решил, что потом переселит Ивара ближе к своим комнатам.
Мы приготовились ко сну: кровать в спальне находилась одна, зато огромная и двухспальная. Мы с Иваром легли вместе, почти как в детстве, только тогда нам приходилось ютиться на односпальной, сколоченной из узких досок.
Первая ночь в доме Сафоновых оказалась для меня тревожной, я спала плохо и все время просыпалась, потому что не привыкла ночевать в чужих местах. Наутро к нам пришли две шэньянки, которых я видела вчера в саду вместе с Яном. Они поставили подносы с едой на стол и присели в поклоне, как перед высокородными дворянами.
– Господин Ян будет ждать вас после завтрака в главной гостиной, – сообщили они.
Мы поели – что скрывать, еда оказалась шикарна: нежнейшая манная каша с кусочками ягод, ароматные хлебные лепешки и клубничный чай. О нас здесь заботились, как о настоящих дворянах, только меня ни на мгновение не покидало ощущение, что я какая-то самозванка и выдаю себя за кого-то более значимого, чем есть на самом деле.
– Вот бы видела мама, как мы устроились, – поделился Ивар, с радостью пользуясь всеми предоставленными благами, нисколько не стесняясь. Он перещупал и рассмотрел здесь все, что можно: стены, украшенные лепниной, тяжелые шторы из дорогой ткани, шкафы и все их содержимое. Я же, наоборот, старалась нигде не ходить, сидела на мягких стульях исключительно с краю и пользовалась всем настолько аккуратно, будто боялась, что все развалится. Не знаю, почему я чувствовала себя здесь настолько некомфортно: может, потому что все это не мое и я этого не заслуживала; а может, потому что я недолюбливала дворян, – хотя, скорее всего, все вместе.
– Вряд ли мама бы одобрила все, что с нами сейчас происходит, – тихо сказала я. – Не забывай, что дворяне виноваты в том, что произошло. И не позволяй Яну свести тебя с ума.
– Не сводит он меня с ума, – обиженно ответил Ивар. – Что плохого в том, что у меня появился друг?
Я ничего не ответила. Меня насквозь пронзали подозрения. Или я была настолько мнительная, что видела подвох там, где его нет? Не знаю. Так или иначе, нам есть, чего бояться и что терять, поэтому я собиралась держать ухо востро.
– Пошли найдём Яна, – позвал Ивар.
Мы вышли в коридор, и в этот же момент порог соседних покоев переступила красивая девушка – утонченная, тоненькая и гибкая, как тростинка. Ее чёрные волосы были собраны в причёску, украшенную жемчугом, и блестели, как дорогой ограненный камень. По ее безупречной фигуре струилось светлое платье из летящей ткани. На лице, покрытом светлой пудрой и подкрашенном румянами, держалось какое-то одухотворенно-отстранённое выражение.
Я наклонилась к Ивару и завороженно спросила:
– Что это за девушка?
Брат только пожал плечами.
Ян мало рассказывал о своей приёмной семье, но я знала одно: у Сафоновых лишь один родной ребёнок, и это сын, а не дочь. Девушка точно не из этого рода. Может, она тут работает?
Мы в нерешительности отошли в сторону, чтобы пропустить ее. Когда она проходила мимо, остановилась и как бы между делом бросила:
– Постирай мое ночное платье, милочка, а то Вася не любит, когда на мне несвежая одежда.
Я непонимающе захлопала глазами:
– Что?
– И побыстрее, – она подогнала меня рукой, – иначе не успеет обсохнуть.
На такой ноте она изысканным жестом поправила прядь волос и проплыла мимо.
Я глянула на Ивара, и мы синхронно пожали плечами.
– Плевать, – сказала я, взяв его под руку. – Может, действительно, людей можно вытащить из деревни, но деревню из них нет.
Как бы там ни было, я та, кто есть, и мне за это не стыдно.
Мы двинулись по коридору в ту же сторону, куда пошла девушка. Полы покрывала мозаика из плитки: квадраты чёрного и белого лежали таким образом, что узор напоминал большую шахматную доску. И хоть я не умела играть в такие умные игры, все же знала об их существовании.
Коридор вывел в просторный зал с деревянным полом. Вдоль одной из стен тянулись огромные арочные окна, занавешенные бархатными красными шторами. Нам сказали искать Яна в главной гостиной, вот только не объяснили, где она находится. Из зала вело всего три двери: из одной мы пришли, другая напротив продолжала коридор, третья в другом углу была закрытая и выглядела более величественной.
– Я думаю, нам туда. – Ивар указал на закрытую дверь.
– Почему?
– С этой стороны общие коридоры, они тянутся вдоль фасада здания, а там окна выходят на внутренний сад. Может, гостиную сделали как раз с видом на сад? Ну давай просто проверим, если нет, спросим у кого-нибудь.
Девушка, шедшая перед нами, обернулась. Как видно, наши перешёптывания привлекли ее внимание.
– И почему это ты не взяла с собой мое платье? – спросила она.
– Давай я постираю твоё платье, а ты мое, – предложила я.
Добро за добро я была бы не прочь сделать. Да только ей мое предложение не понравилось.
– Нахалка! – воскликнула она, подлетела ко мне и залепила такую пощёчину, что у меня из глаз брызнули искры.
Черти, и так принято в высшем обществе?!
– Я прикажу, чтобы тебя выпороли на заднем дворе! Десять ударов розгой, не меньше! – Каждое слово она подкрепляла указующим перстом.
Я откинула ее руку и дала сдачи кулаком под челюсть. Действовала я необдуманно, конечно; это был рефлекс, выработанный за долгие годы жизни в лесу – там, если на тебя нападают, надо всегда давать сдачи, а ещё лучше убивать, чтобы нечисть не пришла темной ночью и не вспорола горло, пока спишь.
Либо мой удар оказался слишком сильным, либо девушка слишком хрупкой, потому что ноги ее подкосились, и она моментально распласталась на полу, завыв, как раненый зверь:
– Помогите! На помощь! Кто-нибудь…
Послышался топот. Не успела я оглянуться, как слуги схватили меня сзади, заломив руки за спиной.
– Отпустите! – воскликнула я. – Она первая меня ударила! Вы что, разве не видели?
Чем сильнее я брыкалась, тем крепче становилась хватка на моих руках, и я уже было решила сама разобраться с этой несправедливостью, как вдруг рядом раздался голос, пропитанный властным холодом:
– Отпустить.
У меня от этого тона по спине пробежались мурашки. Даже не заметила, когда рядом с нами очутился Ян. Кто бы мог подумать, что он может так говорить! Никак разгадать его не могу: то он уточненный юноша, то забияка, то хладнокровный дворянин.
Слуга попытался возразить:
– Господин, эта девушка…
– Я сказал, отпустить. – Он не кричал, но от его низкого голоса кровь стыла в жилах. Живя в дворянском поместье, Ян явно научился как полагается отдавать приказы.
Слуга наконец разжал мои руки, и я потёрла запястья, злобно сверкнув на него взглядом.
Ян требовательно спросил:
– Что тут произошло?
Я указала на лежащую на полу девушку и растерянно сообщила:
– Она первая меня ударила.
Вдруг позади послышался окрик:
– Люся!
Зал пересёк молодой мужчина лет двадцати пяти со светлыми волосами до плеч, одетый в похожий молочный кафтан, какой носил Ян. Похоже, это родной сын Сафоновых, иначе кто еще может ходить в таких богатых одеждах. Мужчина подлетел к распластавшейся девушке и с любовью и нежностью взял ее под руку:
– Ты в порядке?
Поднимаясь, девушка хныкала, а встав на ноги, указала в меня пальцем:
– Она избила меня!
Мужчина недоуменно повернулся к Яну:
– Брат, почему твоя наложница бьет мою?!
– Твоя наложница первая начала, – невозмутимо ответил тот.
Мужчина ничего не понимал:
– Люся, это правда? Зачем ты задираешь наложницу моего брата?
Девушка нервно сдула с лица выпавшую прядь волос и волком глянула на меня:
– Разве она наложница? Обычная деревенская девочка!
Я не могла стерпеть этого оскорбления и огрызнулась:
– Сказала куртизанка.
Наложница, что это за слово такое? Так бы и говорили – куртизанка!
Вот только ни той, ни другой я не являлась, а потому не очень-то обрадовалась от того, что меня так называли.
– Ты! – Девушка дернулась в мою сторону, будто хотела наброситься.
Мужчина притянул ее к себе, чтобы она ничего не вытворила.
– Брат, – заговорил он, – давай уладим этот вопрос без родителей. Если девушки друг перед другом извинятся, этого будет достаточно?
Ян повернулся ко мне с совершенно спокойным лицом:
– Агнесса, если Люся перед тобой извинится, ты простишь ее?
Я удивилась от того, что он предоставил решать этот вопрос мне, и замерла, не зная, что и ответить. Как оказалось, удивилась не я одна, потому что его брат и Люся стояли с округленными глазами.
Брат Яна смирился с таким положением и приказал:
– Люся, извинись перед Агнессой.
– Ладно, – процедила она. – Мне очень жаль. Надеюсь, наложница господина Яна не будет сердиться из-за этого недоразумения.
– Я не наложница! – воскликнула я.
– Агнесса и Ивар мои друзья, которых я пригласил пожить пока что в нашем доме, – объяснил Ян. – Обращайтесь к ним, как ко мне. То есть «госпожа» и «господин».
Ян изогнул губы в хитрой улыбке и подмигнул мне. Теперь он еще и коварный интриган!
Люся зашипела змеей:
– Приношу извинения госпоже Агнессе.
Ко мне еще никогда так не обращались, и это, надо признать, понравилось. Изображая из деловую госпожу, я снисходительно ответила:
– Ладно, на этот раз я прощу ваше неведение. Как я могу винить простую куртизанку за недостаток воспитания?
Не такая простая оказалась и я, чего совсем о себе не знала. Впрочем, ставить на место тех, кто себе слишком много позволяет, я умела. Только в этот раз использовала не магию мелодий, а простые слова.
Люся чуть не задохнулась от возмущения.
Ян подавил смешок и подвел итог сего скандала:
– Ну что ж, дорогие друзья, раз конфликт улажен, нужно представить всех как полагается. Агнесса, Ивар, это мой старший брат Василий и его наложница Люся. Вася, Люся, это мои друзья Агнесса и Ивар, о которых я, вообще-то, рассказывал.
Василий кивнул и стал выглядеть так виновато, будто он лично меня ударил.
– Приятно познакомиться и приношу извинения за такой приём, – сказал он. – Надеюсь, наши отношения из-за этого не испортятся.
– Вы не виноваты, – ответила я.
Ян обнял нас с Иваром за плечи:
– Вот и решили. Теперь мы, пожалуй, пойдём.
После такого сумбурного знакомства он повёл нас по залу в сторону гостиной. Я вздохнула с облегчением, когда мы скрылись в другой комнате. Немного не так представляла знакомство с семьей Яна. А ведь еще были его родители…
Ивар оказался прав, за теми красивыми дверями действительно находилась главная гостиная: просторная комната с диванами, креслами, ажурными столиками и множеством картин, которые покрывали все четыре стены. Разных размеров и форм, пейзажи и портреты висели в позолоченных рамах и, наверное, демонстрировали достаток и вкус рода Сафоновых. Мне они показались красивыми, хотя я не разбиралась в живописи.
– Вы называли меня занятной личностью, – начал Ян, когда закрыл дверь изнутри, – но вы мне кажетесь куда занятнее.
Ивар сразу свалил все на меня:
– Это она!
– Спасибо, братик, – съязвила я. – Особенно за твою помощь, которой не было.
– А что я мог сделать?
Ян приблизился ко мне и схватил за подбородок, повернув лицо к свету:
– Покажи.
– Что ты?.. – опешила я.
С минуту он пристально меня разглядывал, а я не знала, куда в этот момент деть глаза. Наконец он меня выпустил, и я ощутила, как горят щеки. Никто еще никогда меня так не хватал и не рассматривал! Будто это кто-то другой, получил бы от меня, но Ян… почему-то я не смогла ему сопротивляться.
– Не страшно, может быть, даже синяк не появится, – вынес он вердикт. – Эта Люся меня дико раздражает, вечно задирает моих служанок. Так и знал, что однажды она от кого-нибудь получит. А ты, Агнесса, значит, умеешь драться?
Я отвернулась, притворившись, что заинтересовалась картинами на стенах, и тихо проговорила:
– Ну, мне приходилось отбиваться от всякого сброда.
– Хотели бы вы улучшить свои навыки? – внезапно предложил Ян. – Я думаю, мы живем в таком опасном мире, что просто обязаны уметь за себя постоять. И я имею в виду не просто драки на кулаках.
Ивар очаровался им еще больше:
– А вы умеете сражаться?
– Умею. И я мог бы вас чему-нибудь научить. Владению мечом, например.
– Вы правда умеете сражаться на мечах?
Я бросила подозрительный взгляд на Ивара, глаза которого прямо светились от восторга – он смотрел на Яна, как на божество, явившиеся нашему миру. Ничего не понимаю!
Ян хитро приподнял брови:
– Показать? – А потом глянул в сторону камина, над которым висело три коллекционных меча. – Тогда смотрите.
Он вытащил один из этих мечей и вышел на пустое пространство за спинкой дивана. Прежде, чем я предположила, что произойдёт, он закрутился и завертелся, рассекая воздух мечом так, что нас обдавало порывами ветра. Его свободная рука действовала так же слаженно, как рука с мечом, сохраняя баланс тела. Остановившись, он оставил меч внизу, а затем на пол что-то посыпалось с глухими стуками. Я не сразу поняла, что это, а когда поняла, удивленно подалась вперёд, не веря своим глазам: свечи, стоявшие в канделябре на одном из столиков, оказались коротко подрезаны по прямой. А ведь я даже не заметила, в какой момент он к ним приближался!
Ивар раскрыл от восторга рот:
– Ого… Научите меня так же!
Способности Яна, безусловно, меня впечатлили, но я не хотела этого показывать:
– Наши так не сражаются, это техника из Шэньяна.
– Все верно, – согласился Ян, убирая меч в ножны. – Я с детства учился боевым искусствам и повторяю практически каждый день, чтобы не забыть наши техники.
Я поинтересовалась:
– Сколько тебе было лет, когда ты начал обучаться? Ты же был совсем ребёнком.
– Когда начал – пять, когда моя страна сгорела дотла – девять. Тогда я и закончил. Занимался всего четыре года. Но и у вас можно найти свитки и книги по нашим техникам, поэтому я продолжил изучать самостоятельно.
– Разве деревенские парни у вас могли просто взять и учиться боевым искусствам? – не верила я.
Ян многозначительно протянул:
– Я никогда не говорил, что деревенский.
– Но… – замялась я.
Неужели не говорил? Тогда почему я так решила?
– Мои родители были уважаемыми людьми в стране, – начал рассказывать Ян, и голос его звучал немного отстранённо. – В самом раннем детстве я жил в резиденции в столице, после переехал в красивое место в горах недалеко от границы. У меня были лучшие учителя по всем дисциплинам, какие только существовали в Шэньяне. Я с детства учил два языка. Когда пожар отнял всю мою жизнь, я несколько месяцев скитался, как беженец, и действительно какое-то время жил в деревне в приюте для детей из Шэньяна. Там меня и нашли Сафоновы. Я знаю, как жили аристократы и бедняки Шэньяна, а теперь знаю, как живут дворяне и бедняки Каменного Царства. Я могу подстроиться к любым и говорить со всеми на одном языке. Если кто-то, вроде Сабурова, считает меня деревенщиной, то я и рад подыграть, потому что не вижу ничего плохого в том, чтобы таковым быть. Многие стыдятся себя и заискивают перед дворянами, а дворяне в свою очередь считают себя лучше только потому, что они родились в богатой семье. Но это не самое печальное. Самое печальное, что люди беднее как правило считают дворян действительно выше себя. За время своих скитаний я осознал, что правильно, а что нет. Как вижу, вы тоже многое понимаете. Просто давайте относиться друг к другу справедливо, вот и все.
Ян замолчал, будто решил, что слишком разоткровенничался, и перевёл тему.
– Но вообще, я не для этого вас позвал. Лишь хотел предложить вам позаниматься, чтобы вы могли себя защитить. В Каменном Царстве начинаются неспокойные времена, и думаю, это не будет лишним.
Я не понимала, отчего он о нас так печется:
– А зачем тебе это?
– Потому что вы мои друзья. Точнее до этого момента у меня был только один друг, а теперь их стало двое. Сестра моего лучшего друга тоже моя подруга. Да и я каждый день занимаюсь, думаю, втроём нам будет веселее.
Он мило улыбнулся, и хоть его слова в глубине души меня чем-то смущали, я поняла, что Ян на самом деле весьма благодетельный человек, каких нечасто можно найти в дворянских родах – вот каким он стал, воспитываясь в совершенно разных средах. Его речи безусловно отзывались у меня и казались верными.
Подождите-ка…
Тут я поймала себя на мысли, что вновь проникаюсь к Яну теплыми чувствами.
– Ты темная лошадка, – поспешила я заметить.
Эх, жаль у меня больше не осталось волшебного порошка – бабушка делала по одной порции каждого вида смесей, так что я истратила все, – а то могла бы повытаскивать из Яна ещё сведений, чтобы понять его наверняка.
Мое замечание крайне не понравилось Ивару, поэтому он поспешил незамедлительно вступиться за своего героя:
– Агнесса, прекрати так говорить с господином Яном! Он просто хочет нам помочь, потому что знает, как нам тяжело. Я буду рад с вами позаниматься. Можно вас звать учителем?
Сохраняя на лице обворожительную улыбку, Ян мягко отозвался:
– Было бы неплохо, если бы для начала ты перестал звать меня на «вы».