Наверное, этот день сегодня вообще не закончится. Катя прожигает меня злым взглядом.
– Думаешь, твоя дешевая месть вернёт Пашу? – выплевывает она.
– Какая месть, Кать?
Усталость от всего накатывает, и мне попросту становится плевать, что она там придумала. Ну, сколько можно-то?
– Та самая. Не можешь смотреть на счастье других? Готова на все, лишь бы увести моего мужика?!
– Да не нужен он мне. Забирай.
– И заберу, – шипит она. – Что бы ты ни делала, как бы ни старались, Паша не вернётся к тебе. Это я сделала для него столько! Поняла? А ты можешь и дальше хранить свою целку, – насмешливо кривится бывшая подруга.
Это очень больно, когда тебя предают близкие люди, которым ты доверял. Ещё больнее, когда они используют против тебя то, что ты им доверил. И Катя делает это без зазрения совести. Словно решив добить.
– Но если ты думаешь, что твои попытки выгнать меня из труппы удадутся, ты слишком наивная!
– Да я ничего не делала! Ничего, слышишь?! Это не я увела жениха у подруги, и не я сделала так, что теперь остаётся только уволиться или сидеть на скамейке запасных. Я никогда не пакостила тебе. Даже после твоего предательства! – слова вырываются у меня против воли. Я совершенно не контролирую себя. Вся моя боль вырывается наружу. Просто не могу больше сдерживаться. – Но знаешь, если судьба распорядилась так, что ты получила по заслугам, значит, стоит подумать, где ты свернула не туда!
Впервые я себе позволяю подобное. Злорадствовать, когда кому-то плохо – низко и подло. Но в данный момент я напрочь забываю о том, что хорошо, а что плохо. Мне так больно, что контроль над эмоциями ускользает.
– Ах ты сучка! – возмущается Катя. – Прикидываешься невинной овечкой? Думаешь, я не поняла, что это все твоих рук дело? Не зря я сказала Паше, что под милым личиком скрывается шлюха, готовая продать себя подороже!
Похоже, сегодня день, когда я открываю в себе какие-то новые грани. Потому что, не раздумывая, замахиваюсь и влепляю от души Ярцевой пощечину. Та не остаётся в долгу и кидается ко мне, завязывается потасовка. В пылу нашего противостояния щеку обжигает, вскрикиваю и… и отказываюсь оттащена от бывшей подруги.
– Совсем оборзели, курицы?! – рявкает Верховцев, крепко удерживая меня. Впрочем, это и необязательно. Весь мой запал как-то резко сходит на нет.
Катю держит Паша, который оказывается рядом. Демонстративно показывает, как он ее бережет и любит, бросая обидные слова в мой адрес. Но я уже не фокусируюсь на этом. Слишком устала.
– Идём, – командует Николай Владимирович и уводит меня к выходу. За спиной я все еще против воли слышу причитания Ярцевой о том, как ей страшно, что я набросилась на нее, попытавшись отомстить. Ее спектакль, скорее всего, оказывается не бесполезным – гости начинают шептаться, замечаю сочувствующие взгляды в ее сторону.
– О чем ты только думаешь? – отчитывает меня Верховцев, едва усаживает в свою машину. – Я тебе что сказал? Очаровывать Багрова. Какого ты сцепилась с этой?
– А я сказала, что не стану с ним спать, – отстраненно отвечаю, глядя в окно. Силы во мне закончились, и теперь я больше не могу сражаться.
– Злата, хватит строить из себя невинность. Ты замуж за спонсора собиралась.
– Потому что любила его!
– И? Может, и этого полюбишь, – цинично возражает хореограф.
Спорить с ним нет смысла. Да и сил все равно нет.
Возле моего дома Верховцев предпринимает еще одну попытку достучаться до меня.
– Злата, пойми, Багров – отличный вариант. Ты ведь любишь танцевать и хочешь добиться успеха в этом. Так не вставай в позу. Необязательно прыгать сразу в койку, будь мудрее, хитрее.
Скептически смотрю на него. Хитрее этого мужчины? Вот уж нет. Вряд ли такого, как он, можно обхитрить. Молча качаю головой и выхожу из машины. Пусть Верховцев думает, как хочет. Но мне хватило одних отношений. Вряд ли в ближайшее время я захочу чего-то подобного.
До следующей репетиции я нахожусь в странной апатии. После стычки с Пашей боль от его предательства слегка унимается. Умом понимаю – строить жизнь с таким человеком я бы не хотела. Но, к сожалению, я еще не забыла и того, другого Пашу. То, каким он был. Хотя и понимаю, что это один и тот же человек. Да и что лукавить – слова Феликса про то, что жених меня продал, так и свербят в голове.
Сам Багров и его подкат, кстати, на удивление помогает отвлечься. Потому что время от времени я прокручиваю наш разговор в зале, вспоминаю то, как беспардонно он начал озвучивать свои… кхм… параметры. И против воли всерьез задаюсь вопросом – неужели такое бывает? Боже, да я даже залезаю в сеть, чтобы убедиться, что бывает так. Это ведь…
Правда, каждый раз на этом моменте мне становится стыдно, и я старательно переключаю мысли. Но так как выбор у меня невелик – снова возвращаюсь к бывшему жениху и его Кате.
А когда прихожу в студию на репетицию, меня ждет сюрприз. Стоит мне зайти в раздевалку и открыть свой шкафчик, как на пороге появляется Ярцева. Бледная, осунувшаяся. С каким-то неадекватным взглядом.
Я тут же напрягаюсь, опасаясь, что она продолжит начатое. Теперь я уже и не знаю, чего от нее ждать. Но вопреки этому Катя подходит ближе, игнорирует девчонок, которые откровенно пялятся на нее. Ведь это впервые, когда та приходит без своего привычного лоска и блеска. Даже на репетиции и растяжку она всегда являлась едва ли не при парадном макияже, аргументируя, что всегда надо выглядеть идеально – мужчина мечты не будет ждать.
– Злата, можно тебя? – тихо спрашивает она.
– Что ты хочешь?
В раздевалке гулкая тишина, все наблюдают со стороны, даже не пытаясь делать вид, что заняты своими делами.
– Хочу извиниться за все, что наговорила тебя. Я была неправа. Прошу прощения.
Ее голос звучит бесцветно. Так, словно ее лишили чего-то очень важного. Кто-то, наверное, от души порадовался бы, что предательница получила по заслугам, но мне становится ее жаль.
– Хорошо, я принимаю твои извинения, – отвечаю, а сама жду, что вот-вот окажется, что все это розыгрыш. Не удивлюсь и этому. Но Катя кивает. А затем передергивает плечами, жмурится и добавляет:
– Ты достойна занимать главную роль.
Это окончательно вгоняет меня в ступор. Чтобы Катя, и признала такое?
– У тебя все в порядке? – осторожно спрашиваю, подходя к ней. Но Ярцева тут же отшатывается. Испуганно смотрит на меня.
– Да-да. Никаких претензий нет! И прости, что ударила тебя на приеме.
Невольно прикладываю ладонь к щеке, на которой все еще виднеется большая ссадина от ее ногтей. Сначала я хотела замазывать ее, но потом решила, что пусть это будет моим боевым трофеем.
Может, она бы и еще что-то сказала, но тут приходит Верховцев, окидывает нечитаемым взглядом нас, а затем отправляет всех в зал.
Репетиция проходит, как в тумане. Тело на автомате выполняет все движения, а вот мозг… Я все еще не верю в такие резкие перемены. Что-то тут однозначно не так. Но я никак не пойму, что. Сама Катя ушла с концами. Вроде бы даже вещи забрала. А ведь она считала “Лотос” своим призванием и местом. Что же случилось? Неужели Паша постарался?
Спросить у Николая Владимировича про нее не выходит – сразу после окончания занятия тот сбегает по срочным делам, отмахнувшись от меня. И приходится отложить свои вопросы.
Но как только выхожу на улицу, натыкаюсь взглядом на мужскую фигуру, и против воли пульс тут же ускоряется, а внутри появляется странное ощущение.
Потому что прямо напротив входа стоит Феликс…