А будет это так
(Интервью, данное Айдару Хусаинову, главному редактору)
«– Mein Credo ist das des Individualisten:
Unabhängigkeit, Toleranz, Humor.»
(Эрих Мария Ремарк. Из одного интервью)
АХ
Наше знакомство на заре литературной юности началось с конфликта. Насколько я знаю, такое начало обычно приводит к тому, что люди всю жизнь терпеть не могут друг друга. Но мы с тобой как-то нашли общий язык и подружились. Как думаешь, в чем причина?
ВУ
Для меня служат маяком мысли Александра Сергеевича, выраженные в статье о Радищеве: человеку свойственно меняться со временем и физически и духовно, неизменен лишь дурак, поскольку и сам не развивается и жизнь его ничему не учит.
На заре каждый видит свою точку зрения единственно верной. И, возможно, это правильный путь: если не отстаивать своего мнения, то так всю жизнь и пропляшешь чьим-то отражением.
(Равно как низкопоклонство перед классиками никогда не позволит выйти из тени чужих пьедесталов.)
Но достигнув определенных высот в саморазвитии, начинаешь принимать чужую точку зрения. Поскольку видишь, что пути достижения могут быть разными, а цель одна.
Конечно, бесспорен факт: если один писатель скажет добром про другого писателя, то он смертельно болен.
Однако всегда есть exceptio confirmat regulam.
Всегда находятся старые товарищи, коллеги по цеху, к которым испытываешь имманентную приязнь, основанную не только на признании таланта, но и на чисто личной симпатии, выросшей по мере жизни.
Думаю, мы с тобой – как раз такие люди.
И если мы не будем уважать и поддерживать друг друга ВСЕГДА, то никто другой за нас не порадеет.
АХ
Ты очень плодовитый автор. Как тебе удаётся так много работать, писать столько интересных текстов?
ВУ
Дружище, я не считаю себя плодовитым.
Плодовит тот писатель, под тяжестью чьих томов про гениального сыщика Леопольда Мурзилкина скоро рухнут полки магазинов.
А в моем портфеле меньше сорока произведений крупных форм.
Но дело ведь не в количестве.
Эрих Мария Ремарк написал всего 14 романов, но навсегда останется в антологии мировой литературы.
Потому что есть книги одноразовые: в них следишь только за сюжетом, а узнав, кто кого убил и кто сколько украл, спокойно отправляешь в мусорный бак. А есть произведения, которые затрагивает общечеловеческие сущности и не теряют остроты по прошествии времени.
Но работаю я в самом деле много; другой работы у меня нет, как нет и смысла жизни вне литературы.
Что же касается эпитета «интересный» – коим ты мне весьма польстил! – тому имеются объективные причины.
У всех писателей разные подходы к технологии творчества.
Один не покидает кабинет, не отходит от монитора, создает полностью вымышленную жизнь, имея мало представлений о реальной.
Другой пользуется сторонними материалами: услышанными от знакомых, найденными в Интернете, полученными по личным каналам – и строит сюжеты на их основе, синтезирует чужую жизнь при том, что сам не пережил ничего из описываемого.
Третий просто живет, ничего не придумывает и никого не расспрашивает, а трансформирует собственные опыты в художественную форму.
Я не могу сказать, какой из путей предпочтительнее; каждый выбирает для себя, всерьез талантливый человек может создать хорошее произведение любым образом.
Но лично мне ближе Ремарк, который имел опыты своих героев.
Так получилось, что, с детства готовя себя к одной жизни, прожил я совсем другую.
Только официальных записей в трудовой книжке у меня имеется 33 штуки. За 30 с лишним лет я бывал научным сотрудником, доцентом ВУЗа, журналистом, школьным учителем, руководителем проекта, учителем танцев, менеджером, коммерческим директором, управляющим транспортных компаний, индивидуальным предпринимателем; в худшие времена жизни – а лучших было мало – падал до таксиста и даже до охранника. Торговал автозапчастями, структурированными кабельными системами, сукном, бытовым газом, медицинскими изделиями, бюстгальтерами. Владел ортопедическим магазином, салоном красоты, сервис-центром по ремонту компьютеров. Мне приходилось иметь дело с правоохранительной системой, после чего могу заявить: хороший полицейский – мертвый полицейский; лучший судья – тот, который сам оказался за решеткой. Знаю нюансы работы редактора, медицинского представителя, ветеринара, авиатехника. Тонул в море, разбивался на автомобиле, попадал в авиационные происшествия. Имел 13 автомобилей, коллекционировал оружие. Бывал в городах Европы, Азии, Африки, ездил по России за рулем.
Я не говорю, что это хорошо; гораздо лучше было просидеть всю жизнь на одном диване, почитывая одни и те же трактаты древних китайцев. Но ненужные опыты одарили материалом, который невозможно получить иным путем.
Практически все серьезные произведения написаны мной на основе реальных эпизодов, которые составляют точку кристаллизации сюжета. Даже в повесть «Незабудки», рисующую период жизни конкретного исторического лица, я вложил часть своей биографии, вписавшуюся в судьбу главного героя.
И мне кажется, что только при таком подходе можно создать нечто, отражающее живую жизнь.
Возвращаясь к вопросу о том, как мне удается много работать, скажу еще пару слов.
Мне смешно читать про «боязнь чистого листа», жалобы на «хочется что-нибудь написать, да нет идей», откровения типа «не знаю, что дальше делать с героями».
Такие состояния, на мой взгляд – свидетельства творческой несостоятельности.
Мне не хватает времени жизни на то, чтоб записать все, уже сформировавшееся в сознании и ждущее очереди. Я постоянно имею в работе несколько крупных произведений, не успеваю воплотить имеющиеся замыслы.
АХ
Писать о любви во все времена было непросто. Что побудило тебя стать певцом этой темы?
ВУ
Как я уже сказал, человек меняется в течение жизни. А писатель, как правило, пишет лишь о том, что интересно ему самому.
Иными словами – если о чем-то я не стану даже читать, то писать не буду и подавно.
А я человек до крайности привередливый во вкусах.
В нужное время я освоил ключевые книги главных востребованных направлений и теперь на них уже не тянет.
Я никогда не любил ни плутовских, ни сюрреалистических, ни авантюрных романов; «Трех мушкетеров» прочитал через силу лишь потому, что книга входила в обязательный мальчишеский набор.
В детстве я, конечно, читал Конан Дойля на английском языке, но уже с Литинститутских времен жанр не привлекает. Детектив мне не интересен, в нем нет ничего, кроме голого сюжета – да и то, как правило, высосанного из пальца, как бывало еще у Агаты Кристи.