(Беседы с уфимской журналисткой Лилией Зиминой)
Полный текст интервью.
ЛЗ
С чего начиналось Ваше творчество?
ВУ
Как и многие, я пришел в прозу из поэзии. От которой отошел в конце 80-х годов прошлого века, хотя время от времени испытываю какие-то поэтические необходимости, приводящие к внезапному появлению стихов – как например, стихотворения о трассе М7, написанного в 2006 году. В 1984 году – одновременно с кандидатской диссертацией – я написал свой первый роман. Который сейчас, в осовремененном виде, известен читателям под названием «Высота круга». На издание этого романа у меня был даже договор с московским издательством «Пальмира», и я даже успел получить первую часть гонорара. После чего издательство самоликвидировалось. А роман завис – надо думать, теперь уже навсегда.
ЛЗ
Что для Вас наиболее важно в литературной деятельности: популярность среди современников; возможность получения нередких и высоких гонораров; признание потомков; самовыражение; возможно, оздоровление себя посредством написания книг, или что-то другое?
ВУ
Разумеется, деньги и только деньги. Это есть лучшее средство самооздоровления. А на современников, этих опившихся дешевым пивом имбецилов, мне, мягко говоря, глубоко плевать.
ЛЗ
Как вы относитесь к критике Ваших книг и Вас самого?
ВУ
Я люблю когда меня бьют, поскольку всегда даю сдачи с такой жестокостью, которой от меня не ожидают, и сразу прекращают критику. А я получаю невероятное удовлетворение после того, как растопчу своим интеллектом какого-нибудь косноязыкого уродца. Разумеется, я внимательно отношусь к критике своих книг. Поскольку хотя 90% критикующих – априорные дебилы, не имеющие элементарных литературоведческих понятий, но я пропагандирую лозунг, которого придерживаюсь:
«ВЫСЛУШАЙ ВСЕХ И СДЕЛАЙ ПО-СВОЕМУ»
ЛЗ
Когда, на Ваш взгляд, наступает популярность? Когда узнают на улице, когда видишь десятки своих книг во всех палатках города, или когда узнаешь свою книгу, читаемую в метро рядом сидящим случайным человеком?
ВУ
И тогда и тогда и тогда. Но лучше всего – когда, вытеснив имбецильные сериалы про папиных дочек и прочее ЧМО, по телевизору пойдут наконец фильмы, созданные на основе моих произведений.
ЛЗ
Как Вы считаете, проблемы современного общества в достаточной мере освещаются в современной литературе? Кто из философов Вам особенно близок?
ВУ
Современную литературу я не читаю. Мне жалко свои умственные ресурсы, чтобы их тратить на всяческие вербальные экскременты вроде сочинений Акунина, Пелевина, Донцовой, Дашковой и еще кто там есть в когорте выкупившихся графоманов? Все философы, согласно моему мнению, глубокие придурки. И говорить о близости одного из них мне, разумному человеку, просто смешно. Я ни во что не верю и практически никого не уважаю, кроме себя самого.
ЛЗ
Не думали ли Вы о том, что можно писать одну книгу 2 года? Или даже всю жизнь? От этого она будет лучше?
ВУ
2 года нормально. Свой последний роман «Der Kamerad» по ряду причин я растянул именно почти на 2 года. Написав за это время еще листов 50 других произведений. (Для незнающих уточняю: на сегодняшний день мой творческий портфель составляет более 250 авторских листов, готовых к публикации. Для еще больших невежд проясню: 1 а.л. = 40 000 знаков включая пробелы. Для полных имбецилов: это 25 книг «карманного» формата или 12 обычного.) Писать книгу всю жизнь – удел графомана. Хотя история мировой литературы знает подобных «писателей одной книги». Например, англичане Льюис Кэрролл и Джонатан Свифт, из русских – Александр Фадеев. Однако это есть признак полного непрофессионализма и – если говорить прямо! – творческой несостоятельности. Истинно талантливый художник должен работать непрерывно, выдавая поток произведений.
ЛЗ
Какая самая большая трагедия человечества?
ВУ
То, что оно еще существует, вопреки биологическим законам вымирания.
ЛЗ
Что Вы думаете о молодом поколении, о его развитии?
ВУ
Молодое поколение – с которым я прекрасно знаком благодаря профессии преподавателя – на 90% процентов состоит из отмороженных дебилов, которым не интересно уже ничего, кроме общения в аське с себе подобными умственными уродцами. Они не знают ничего фундаментального и не желают знать. Они познали все тайны человеческих взаимоотношений и в 20 лет им так же скучно, как мне в 50. Они подменили тяжелый для восприятия источник наследственных знаний на дешевку Интернета, который служит скорее отуплению, нежели просвещению. Родившись дураками у дураков родителей, они таковыми и умрут, не сдвинувшись вперед ни на шаг. Хотя мне, не страдающему излишками человеколюбия, это абсолютно все равно. И на фоне этой пивной массы с выглаженными телевизором мозгами тем больнее мне видеть малую часть молодежи, в которой я вижу отражение себя, жившего в прошлом веке. Вижу и предугадываю их несчастливую судьбу в эре воинствующего невежества – хоть и не могу ничем тому помешать.
ЛЗ
Понимаете ли Вы, почему так много творческих людей страдают от алкоголизма? Не пробовали ли Вы черпать вдохновение из суррогатных источников?
ВУ
Да, я пью, причем довольно серьезно, несмотря на борьбу жены. Старина Хэм, которого я в общем не слишком люблю – как просто ненавижу все, что связано с Америкой – писал в одном из своих произведений. Не помню где; кажется – в «Островах в океане»:
«Стоит только немножечко выпить, и все становится почти таким как было прежде».
Эта фраза меня с ним примиряет. Мой аутогенный герой Евгений из романа «Der Kamerad» формулирует мысль еще более четко:
«Алкоголь притупляет желания, уменьшает возможности и примиряет с жизнью».
Я пью, поскольку очень часто стою перед альтернативой: взять пистолет и убить себя, перед этим перестреляв все равно кого от ощущения полной безысходности, невостребованности и пустоты своего существования – или напиться и уйти в мир грез, где я молод и имею всю жизнь впереди. И из чувства самосохранения выбираю второй вариант. Непьющий художник – такое же априорно абсурдное явление, как женщина, не пользующаяся макияжем.
ЛЗ
Ваше вдохновение произрастает от позитива или негатива? Что Вы больше цените в литературе – форму, содержание или общую энергетику?
ВУ
Меня питает негатив. В моей жизни 90% именно негатива, я сам имею черную энергетику и распространяю вокруг себя черную ауру, как мой любимый автомобиль модели «Kia Opirus». Позитив априорно неконструктивен; счастливый человек принципиально неспособен создать что-то сильное. Лишь тот, кто ежедневно решает проблему суицида, откладывая исполнение на более дальний срок, лишь художник подпитанный ненавистью к отвергнувшему его миру способен создать что-то действительно стоящее и вызывающее катарсис у реципиента (читателя, зрителя, слушателя). Будучи математиком по первому образованию, немцем по своей сущности и филологом по второму, я рассматриваю только единство формы и содержания. Ублюдочность одной из сторон делает ублюдочной все произведение. Лишь это единство может дать энергетику. Сегодняшние молодые писатели – даже крупицы талантливых – обычно пренебрегают формой, в итоге спуская все свои замыслы в унитаз. Если произведение не имеет совершенной формы – подобно неумеренно расхваленному продажными литературоведами, но по сути полностью бездарному Лермонтовскому «Герою нашего времени» – то лично я даже не стану его читать.
ЛЗ
Вы пишете книги на реальных основах или придумываете истории?
ВУ
Я придумываю истории на основе реальных характеров.
ЛЗ
Чего Вам больше всего хочется изменить в жизни?
ВУ
Снова стать молодым. И прожить жизнь совершенно иначе. Во всяком случае, не подвергнуться уже испытанному незаслуженному наказанию: родиться русским в России.
ЛЗ
Как Ваша жизнь литературная совмещается с жизнью личной?
ВУ
Никак. У меня нет личной жизни. У меня вообще нет жизни кроме той, которую я веду на страницах своих произведений.
ЛЗ
Ваш самый лучший способ расслабиться?
ВУ
120 км/час по мокрому от продолжающегося дождя, превратившегося в корыто проспекту Салавата. Под угрозой радарных засад, водяного клина и потери сцепления с асфальтом. Пара магазинов, выпущенных из пистолета АПСМ все равно где и куда. И наконец, 200 г водки («Смирнов №21») или столько же армянского коньяку, или джина («Гордонс», но никак не «Бифитер»). Und das wer Alles.
ЛЗ
Как Вы относитесь к современному миру? Видите ли Вы в нем светлые стороны?
ВУ
Современный мир я одновременно ненавижу и презираю. Мне нет места в нем. И откуда бы я увидел светлые стороны, умирая в нищете и невостребованности среди душащих меня невежд?
ЛЗ
Ваше отношение к современным писателям, типа Акунина?
ВУ
Современную литературу, лежащую на полках магазинов, я литературой не считаю. Это не литература, а писево для удовлетворения ублюдочных потребностей нынешнего социума невежд. Хотя когда я прочитал первую книжку того же Акунина, она мне понравилась. Но потом появилась, вторая, третья, сотая… И стало очевидным, что Акунин конъюнктурщик. Будучи умным, он строгает дешевку, которую не назовешь не только литературой, но даже литературщиной – на угоду читателям, у которых давно разгладились все извилины в мозгу. И сейчас Акунина – равно как всех Донцовых-Дашковых-Пелевиных и иже с ними я презираю как низших в сравнении с сами с собой. И мне абсолютно наплевать, что я тону в дерьме, а они имеют огромные деньги. Каждому свое, как повторила слова Екклесиаста надпись на воротах концлагеря Бухенвальд, где я бывал. Какой-нибудь кретин футболист или профессиональный боксер с отбитыми мозгами за день получает больше, чем я за год. Что все равно не мешает мне считать их низшими в сравнении с самим собой – чем-то вроде говорящих обезьян. А Акунин и иже с ним – обезьяны пишущие. Хотя с другой стороны, если бы меня раскрутили, если бы мне предложили хороший гонорар и гарантию бесконечных публикаций, я тоже бы продался кому угодно до такой степени, что стал бы писать хвалебные романы о самом ненавидимом мною человеке: бывшем президенте ***. Все люди продажны, роль играет лишь назначенная цена. И сам я, позиционирующий себя представителем умирающего поколения классиков, исправно пишу рассказы в жанре ХХХ – говоря языком обывателя, обычную порнографию – которую регулярно печатают и так же регулярно оплачивают два московских периодических издания. Правда, друзья из писателей говорят, что моя адалт-литература сильнее иной классики, что в моих ХХХ-произведениях всегда присутствует полноценный катарсис и другие атрибуты настоящей литературы. Но это уже совсем другая тема.
Беседа о романе «Ошибка»
ЛЗ
«Ошибка» – как родилась идея?
ВУ
Роман основан на почти реальных событиях. Негодяи, разорившие главного героя, носят свои фамилии. К сожалению, лично я так и не убил никого – правда, одного посадил в тюрьму, где он, надеюсь, скоро сдохнет под нарами. К счастью, моя жена жива и здорова. В остальном я не отличаюсь от главного героя. Сегодня я нищий, выброшенный на обочину жизни благодаря своему возрасту, и как следствие от души ненавидящий весь род людской. Писать роман меня побудило иррациональное вудуистское желание увидеть смерть врагов на страницах своей книги. К моей радости – и удивлению! – это удалось, произошла материализация вербальной ненависти. Во всяком случае, у Х***ва умерли все, остался он один.
ЛЗ
Внутренний монолог героя «Ошибки» – тоже ошибка?
ВУ
Нет, не ошибка. Герой полностью аутогенен и я согласен с ним. Правда, в «Ошибке» не так четко очерчено вызревание и проявление в обычном человеке основного инстинкта, отмеченного в более позднем и совершенном романе «Снайпер»:
«Убей себе подобного, пока он не занял твою территорию»
До сих пор я не отказываюсь от этих слов и от такой точки зрения на жизнь. К завершению моего антигуманистического образа добавлю последнюю черту: в один из периодов тяжкой безработицы, которые преследуют меня с 2002 года, я почти завербовался во французский Иностранный легион. И отказался в последний момент лишь потому, что узнал: легион сейчас не ведет боевых действий, и даже там я не смогу удовлетворить свой основной инстинкт. Есть еще подобные вопросы?
ЛЗ
Как рождаются Ваши книги?
ВУ
Имманентно и независимо от меня. Мысль вызревает во мне, потом обретает черты фабулы, затем возникают реальные образы – каждый из которых несет кусочек меня. А потом начинается действие, и мне остается только успевать все записывать.
ЛЗ
Откуда берете темы?
ВУ
Из собственного мировоззрения, иногда из жизни. Обычно же я думаю над какой-то проблемой, получив толчок изнутри. И всегда эти мысли уводят меня в параллельную жизнь. В жизнь моих героев. Где я действую вместе с ними – и опять-таки, мне остается только записать историю их жизни.
ЛЗ
Писатель может не писать?
ВУ
Может. Если у него не хватает психологического пространства, если уже не осталось сил бороться со стоглавой гидрой под названием правительство РФ, ввергающего простых граждан в один кризис за другим. Когда знаешь, что все, тобою написанное, изначально обречено на умирание в столе (сегодня – на жестком диске твоего компьютера). Когда знаешь, что твое творчество не востребовано проклятой страной, где тебе выпало несчастье родиться и жить, когда нужно зарабатывать деньги любым способом, чтобы не умереть с голоду. Вот тогда писатель перестает писать. Но переполняющие его образы создают давление внутри, сравнимой с ударной волной после ядерного взрыва. Писатель, которого не публикуют, на самом деле является страшной угрозой для общества. Точнее, для той кучки негодяев, засевших в Кремле, что это общество держит в кулаке. Нельзя делать художника безгласным, это может привести к необратимым последствиям. Не верите? Приведу пример. Одного замечательного молодого художника в свое время отвергли и высмеяли профессора Венской академии изящных искусств. Просто так – из-за того, что этот художник возник ниоткуда и не имел за спиной ни чьей поддержки. Прошло несколько лет – и отвергнутый художник, найдя иную точку приложения своих невероятных способностей, перевернул мир. Да так, что до сих пор земля дрожит под ногами. Имя этого художника – Адольф Гитлер.
ЛЗ
Люди нынче читают или не читают?
ВУ
Люди читают всегда. Вопрос в том – что они читают. Даже в прежние времена кто-то читал Чехова, а кто-то абсолютно пустую и бездарную с точки зрения художественности слова Агату Кристи. Сейчас читают в основном всякое словесное дерьмо: Акунина, Донцову, Дашкову, Пелевина… С точки зрения нормальной литературы можно сказать, что не читают ничего. И лишь малый процент – который остается всегда – читают действительно настоящую литературу. Например, меня на сайте проза.ру.
ЛЗ
Что интересного произошло в Вашей жизни, что захотелось высказаться, описать это событие?
ВУ
Мне скоро исполнится 50 лет. Моя жизнь прошла, как один тяжелый вздох после пробуждения, не принеся мне ни радости, ни удач, ни хотя бы материального благополучия. Но зато моя жизнь была богата такими событиями, что перечисление их заняло бы целый авторский лист. Практически все мой произведения основаны на реальных событиях. Читайте – и вы поймете, сколько всего пролетело через бытие ныне никому ненужного, нищего, наполовину седого доцента ВУЗа.
ЛЗ
Писатель – это профессия, призвание или это труд, за который не платят деньги, а ты все равно пишешь?
ВУ
Писатель – это призвание. Профессией можно было назвать в советские времена, когда существовал СП, Литфонд, а на гонорар от одной книги в сравнении со средней зарплатой можно было жить 2 года. Сейчас все деформировалось. Литература – это каторжный труд. А писатель… По большому счету, это одаренный идиот, который не может не создавать виртуальную жизнь вербального порядка. Даже если ему за то не платят. И тут необходимо провести раздел. Писатель может писать, когда ему не платят, и оставаться при этом писателем. А тот, кто что-то там сочиняет, а потом сам платит деньги за публикацию в каком-нибудь отстойнике сточных вод вроде альманаха «Край городов» – это не писатель, а бездарный графоман.
ЛЗ
Как Вы относитесь к тому, что сейчас кто попало пишет книги – все, кому не лень?
ВУ
Пусть пишут, уроды, если делать нечего. Я их писанину не читаю, мои мозги и без того загрязнены. Плохо лишь то, что многие графоманы находят выход на ресурсы, способные их раскрутить и пустить на слух. А нормальному писателю этим заниматься некогда. Россия – самая проклятая из всех стран. Здесь до сих пор нет профессии литагента. Хотя в цивилизованных странах писатель только пишет. А продвижением его произведений за определенный процент занимается профессиональный менеджер – литературный агент.
ЛЗ
Ваше ноу-хау в творчестве?
ВУ
Ноу-хау в творчестве – абсурд, придуманный неизвестно кем. Ноу-хау может быть лишь в материальной сфере. Так, в свое время я изобрел (хоть и не запатентовал) одно исключительное по простоте и эргономике устройство дополнительного управления функциями автомобиля. А сейчас работаю над принципиально новой конструкцией гражданского оружия. Творчество талантливого художника не требует ноу-хау. Лишь бездари – подобные художнику Пикассо или какому-нибудь Джеймсу Джойсу – тужатся, пытаясь извергнуть из себя нечто, до сих пор неизвестное в искусстве. И что рождается ублюдочным в том смысле, что эти «новшества» являются тупиковыми; они не подвергаются развитию, а допускают лишь плагиат. Истинное же искусство, основанное на канонах классики, вечно без всяких примочек для дураков. По моему глубокому убеждению, сам факт ноу-хау в искусстве есть testimonium paupertatis – то есть свидетельство о бедности, творческой ограниченности и полной бездарности автора.
Материал, опубликованный в газете
«Уфимские ведомости» №19
Дата сдачи 28.04.2009
Кол-во знаков 8248
Автор Лилия ЗИМИНА
«ОШИБКА» Улина – исповедь потерянного человека
«Я только что убил человека. Я, никогда не веривший в бога, нарушил главную божескую заповедь… и ничего особенного не ощутил.»
Это строки из нового романа Виктора Улина «Ошибка» – писателя-экстремиста, как называют его коллеги по цеху. К чему экстремизм? Таково наше жестокое время и может ли литература сделать нас лучше? Об этом наша беседа с автором «Ошибки».
ЛЗ
Виктор Викторович, Ваш герой хочет отомстить своему недругу, но убивает другого человека, тоже не святого, но не своего врага! Став убийцей, его уже трудно остановить, он видит грешников во всех, кто ему попадается на пути. Знакомый сюжет, не правда ли? Как будто подсмотрели его по телевидению.
ВУ
Сюжет, можно сказать, не придуман, а взят из моей жизни. Когда меня кинул партнер по бизнесу, я подумал, что неплохо было бы его убить. Но прибегнул к другому методу – написал роман, в котором убил недругов с подробностями, запахом крови…
ЛЗ
Получается, что творчество сыграло для Вас роль громоотвода. Тут Вы совпали с любителями читать про кошмары нашей жизни. А вообще убийство оправдываете?
ВУ
Я не гуманист, считаю, что зло можно покарать только еще бОльшим злом, а насилие еще бОльшим насилием. Когда невозможно достигнуть справедливости законными средствам, тогда человек берет оружие. Мне нравится высказывание одного философа:
«Невмешательство Бога порождает антимессию в любом из нас».
Человек берет винтовку и идет убивать. Да, это бессмысленно, но поиск справедливости толкает человека… на еще большее преступление.
ЛЗ
Верите ли Вы в то, что литература, чтение книг может изменить человека?
ВУ
Я учился в Литературном институте, прочитал фактически всю мировую классику. Думаю, художник не может творить, как бог на душу положит, он должен четко осознавать для чего, с какой целью он это делает. По второму образованию я математик, и привык мыслить аналитически. Поэтому у меня есть и формула литературы, где определены ее четыре основные функции. Первая (самая важная!) – заместительная. То есть литература позволяет читателю уйти из реальной жизни, в мир героев. Поэтому, в частности, не люблю рассказов, не признаю миниатюр. Рассказы пишу по необходимости – когда возникает какая-то мысль, которую нужно оформить коротко. Заместительная функция важна для автора не меньше, чем для читателя.
ЛЗ
Почему?
ВУ
Отвечу издалека. Я считаю свою жизнь глубоко неудавшейся. Скоро мне 50 лет, а я не достиг ничего. То есть, все, что я пытался сделать, начиналось в Советском Союзе. Школа, комсомол меня готовили для жизни, так сказать, в период развитого социализма. Когда страну – великую богатую – разорили, то такие как я – кто был не у кормушки, кто не имел влиятельных родителей – оказались между стульями. Мы не успели дожить в своем времени, но и к новому не приспособились. То есть я человек несчастливый, и сознаю, что счастья не будет никогда. Сама жизнь катится к концу. Когда тебе 50 лет, кажется, что ничего не кончится, но… Так вот. В каждом своем произведении я проживаю еще одну жизнь! И в результате я прожил к этому моменту десятки, сотни интересных насыщенных жизней, в которых у меня было всё: мог убивать врагов, у меня были самые красивые женщины, был военным и милиционером, летчиком, врачом. Творчество обогащало меня, но и много забирало.
ЛЗ
Вы как человек стали лучше?
ВУ
Сомневаюсь. Но, бесспорно, вторая функция литературы – очистительная. Никто, даже самый ярый гуманист, который не воспримет мои идеи, не станет спорить о том, что душа человека очищается только страданием. Только оно делает человека чище, светлее, лучше, умнее и строже. Но переживать страдания собственные очень тяжело. Это приводит к безвременной смерти. Еще древние греки ввели понятие катарсиса, то есть просветления и очищения души путем сопереживания чужим страданиям. Когда я пишу свои произведения, в каждом произведении намечаю четкие места, в которых читатель испытает катарсис от сострадания к героям. И душа его очистится. Если в произведении нет катарсиса, то это будет дешевая писанина. Третья функция – информативная. В любом произведении читатель должен узнать что-то новое, известные ему вещи увидеть под новым углом. Четвертая функция – произведение должно быть эталоном художественной эстетики. Ничего не должно выбиваться из целостной картины. Даже если герои выражаются нецензурно, это должно быть не просто данью моде, а соответствовать образу героев. Когда это нарушается, сразу видна фальшь. Эти четыре функции исчерпывают назначение литературы и искусства вообще.
ЛЗ
Как же воспитательная функция?
ВУ
Воспитывать человека бесполезно. Умного – не надо, а дураки все равно не читают. Пушкин писал в статье, посвященной Радищеву:
«Человеку свойственно меняться во времени духовно, один дурак не изменен. Ума нет, а опыт не приносит ему пользы».
ЛЗ
Нужно заметить, что любого человека трудно в чем-то переубедить.
ВУ
Да, согласен. Каждый из нас имеет свою систему взглядов, на которую опирается, но только умный понимает, что все в этом мире небесспорно. Только умный, думающий и читающий человек может проникнуться новыми идеями.
ЛЗ
Да, но читающих становится все меньше, и больше – пьющих. Как Вы относитесь к алкоголизации общества?
ВУ
Я сам люблю выпить и таким образом снять стресс. Не вижу в этом большого греха. Во Франции, в Германии пьют больше, чем в России. К тому же, непьющий художник – такое же априорно абсурдное явление, как женщина, не пользующаяся макияжем. Как говорил старик Хэм (Хемингуэй. Я американцев не люблю, но этого писателя выделяю из общего числа):
«Стоит немного выпить, и жизнь не становится такой пресной».
Алкоголь притупляет желания, уменьшает возможности и примиряет с жизнью. Но я не думаю, что народ сознательно спаивают.
ЛЗ
Что для Вас наиболее важно в литературной деятельности: популярность среди современников; возможность получения нередких и высоких гонораров?
ВУ
Разумеется, деньги и только деньги. Это есть лучшее средство самооздоровления.
ЛЗ
Как Вы относитесь к критике Ваших книг и Вас самого?
ВУ
Люблю, когда меня бьют, поскольку всегда даю сдачи. Разумеется, внимательно отношусь к критике своих книг, ибо лозунг, которого придерживаюсь:
«Выслушай всех и сделай по-своему».
ЛЗ
Как Вы считаете, проблемы современного общества в достаточной мере освещаются в современной литературе?
ВУ
Я читаю Чехова, могу прочитать его книгу двадцать, тридцать раз. Мне не надоест. И жалко свои умственные ресурсы, чтобы тратить на всяческие вербальные эксперименты вроде сочинений Донцовой, Дашковой и прочих.
ЛЗ
Можно ли писать книгу всю жизнь? От этого она будет лучше?
ВУ
Свой последний роман «Der Kamerad» по ряду причин я сочинял почти 2 года. Написав за это время еще листов 50 других произведений. Писать книгу всю жизнь – удел графомана. Хотя история мировой литературы знает подобных «писателей одной книги». Например, англичане Льюис Кэрролл и Джонатан Свифт, из русских – Александр Фадеев. Однако это есть признак полного непрофессионализма и – если говорить прямо – творческой несостоятельности. Истинно талантливый художник должен работать непрерывно, выдавая поток произведений.
ЛЗ
Ваше вдохновение произрастает от позитива или негатива?
ВУ
Меня питает негатив. Позитив неконструктивен. Счастливый человек неспособен создать что-то сильное. Лишь тот, кто ежедневно решает проблему суицида, откладывая исполнение на более дальний срок, лишь художник подпитанный ненавистью к отвергнувшему от него миру, способен создать что-то действительно стоящее.
ЛЗ
Какая самая большая трагедия человечества?
ВУ
То, что оно еще существует, вопреки биологическим законам вымирания.
ЛЗ
Что Вы думаете о молодом поколении, о его развитии?
ВУ
Молодое поколение с которым я прекрасно знаком, благодаря профессии преподавателя, поражает тем, что им неинтересно уже ничего, кроме общения в «аське». Они познали все тайны человеческих взаимоотношений и в 20 лет им так же скучно, как мне в 50. Они подменили тяжелый для восприятия источник наследственных знаний на дешевку Интернета, который служит скорее отуплению, нежели просвещению. И на фоне этой пивной массы с выглаженными телевизором мозгами тем больнее видеть малую часть молодежи, в которой я вижу отражение себя, жившего в прошлом веке. Вижу и предугадываю их несчастливую судьбу в эре воинствующего невежества, хоть и не могу ничем тому помешать.
ЛЗ
Чего Вам больше всего хочется изменить в жизни?
ВУ
Снова стать молодым. И прожить жизнь совершенно иначе.