Мистер Шайн, долговязый и мосластый мужчина лет шестидесяти, как и контролерша, дремал в кресле. Он клевал носом, круглые очки сползли на самый кончик и опускаются все ниже в такт дыханию. Женя покосилась на контролершу, мол, и что дальше. Та предупредительно покашляла, но руководитель музея продолжал спать, сцепив пальцы на животе.
Она снова просигналила, но управляющий все спал. Наконец женщина проговорила громко:
– Мистер Шайн, к вам пришли.
Управляющий подскочил, очки съехали и едва не упали. Но он успел подхватить и водрузить на орлиный нос. Пару секунд он глупо моргал, переводя взгляд с контролерши на Женю и обратно, потом проговорил сбивчиво:
– Я здесь, гм, немного… Вы что-то хотели?
– Мистер Шайн, – снова проговорила контролерша, – к вам вот прибыли…
Женя не выдержала, все это изрядно начало раздражать.
– Я Евгения Вольтова эксперт из России, – проговорила она. – Прибыла по вопросу реликвии. Вы, наверное, говорили с Виктором Геннадьевичем об этом. Не обращайте внимания на мой внешний вид. Это издержки фестиваля вокруг вашего музея. Но мне бы не хотелось терять время.
Взгляд управляющего постепенно стал осмысленным. Он протер глаза и поднялся, опираясь на подлокотник.
– Фестиваля… – протянул он озадаченно, но потом будто пришел в себя и проговорил: – Виктор… Да, да, конечно. Мы говорили буквально пару часов назад по телефону. Он сказал, вы один из лучших специалистов.
Женя любезно улыбнулась.
– Надеюсь не разочаровать, – сказала она. – Если вы не против, я бы хотела приступить немедленно. Чем быстрее справлюсь, тем быстрее отправлюсь домой.
Управляющий и контролерша как-то растеряно переглянулись. Та пожала плечами, мол, кто поймет этих иностранцев, и незаметно ретировалась. А мистер Шайн все также растеряно провел рукой, приглашая следовать за ним.
Когда вышли из другой двери, ведущей из кабинета в коридор, он осторожно спросил:
– А что же? Вы спешите покинуть наши, гм, земли потому, что вам не нравится?
Тон управляющего прозвучал озадачено, и Женя невольно ощутило вину перед этим на вид добрым человеком.
– Вы все не правильно поняли, – попыталась она спасти приличия. – Просто дома ждут неотложные дела, а сюда приехала в отпуск. Сами понимаете.
Плечи управляющего немного расслабились, но Жене все равно показалось, что он остался уязвлен пренебрежением. Но она поспешно отогнала эти мысли. Это ведь ее выдергивают из отпуска, и на нее навесили дополнительную работу, хоть и за отдельную плату.
Некоторое время шли в тишине и только стук каблуков глухим эхом расходился по коридору. Спустя пару минут, они завернули за очередную колонну, и управляющий, наконец, нарушил молчание.
– Вы уже остановились где-то?
Женя, обрадованная, что управляющий не слишком оскорбился ее резкостью, поспешила поддержать беседу.
– Пока нет, – ответила она. – Но читала, что здесь хорошие хостелы.
– Ни в коем случае, – запротестовал мистер Шайн, а когда Женя вопросительно на него посмотрела, пояснил: – У нас для командированных есть гостевые комнаты. Не откажите в любезности.
Женя пожала плечами и сказала:
– Спасибо. Не знала. Если справлюсь быстро, то не стану долго вас стеснять. Можете рассказать об этой реликвии? А то мое начальство напустило тумана таинственности.
Лицо управляющего вытянулось и приняло одухотворенное выражение, подбородок приподнялся, он произнес важно:
– Это действительно очень ценный экспонат. Точнее бесценный. Поэтому неудивительно, что ваш руководитель не доверяет нам на слово и прислал вас.
– Если реликвия так важна, почему вы готовы её продать?
Брови мистера Шайна сдвинулись, он произнес:
– Лично я – не готов. Но у учредителей свои взгляды на жизнь. Нам, простым смертным, непонятные.
– Ясно, – отозвалась Женя, не желая лезть в дела, которые ее не касаются.
Они пересекли зал, поднялись по ступенькам и, наконец, оказались в комнате, где стоит лишь один экспонат.
Блестящий шар, чуть больше футбольного мяча, темно-бронзового цвета, испещренный хаотичными параллелями и меридианами. Снизу его подпирает металлическая тренога, которую установили на камень высотой в метр.
– Вы специально, для экспозиции его на каменюку поставили? – спросила Женя, приближаясь к экспонату. – Чтоб зрелищней?
Мистер Шайн покачал головой.
– Эта, как вы говорите, каменюка – часть экспоната, – сказал он. – Вся конструкция является реликвией. И прошу заметить, его ни разу не выставляли. Как только экспонат появился у нас, охотники за древностью мигом активизировались. Так что сейчас вопрос стоит о том, кому реликвия будет принадлежать в итоге. Я, естественно, против того, чтобы её увозили. Но моего мнения никто не спрашивал. Остается надеяться, что она попадет в достойные руки.
Женя впечатленно причмокнула.
– Ничего себе, – произнесла она и наклонилась над блестящей сферой. – Впервые такое вижу.
– Я знал, что вы поймете, – с явным облегчением произнес управляющий. – Вам что-нибудь нужно для работы?
Женя покачала головой.
– Спасибо. У меня все с собой. А высокоточную технику сюда все равно не доставить.
– Тогда, эм… Вас оставить? – немного смущенно спросил мистер Шайн.
– Буду благодарна, – с улыбкой отозвалась Женя. – Предпочитаю работать одна. Мне нужно делать записи. Лучше, если никто не будет отвлекать.
– О, безусловно, – охотно согласился управляющий. – Но… Может вам чаю?
Женя постаралась улыбнуться как можно любезнее и кивнула, не в силах отказать этому учтивому человеку.
– Если вас не затруднит.
Тот выдохнул с явным облегчением.
– Тогда миссис Адамсон вам принесет, – сказал он и поспешил удалиться.
Не теряя времени, Женя приступила к осмотру реликвии. Разложив щеточки, лупы, блокноты и смартфон, она принялась пытливо изучать поверхность предмета.
Он оказался полон противоречий. Сама конструкция и способ обработки говорили, что изготовлен он с помощью высокоточных технологий. Однако едва заметные гравировки на треноге и в углублениях полос на шаре, да и сам камень, буквально кричали о древности.
Женя так увлеклась работой, что не заметила, как контролерша принесла поднос с чаем и тарелкой печенья. И только отправляла их в рот, когда спустя час ощутила голод.
Она ковырялась, вглядывалась через увеличительное стекло, переписывала замысловатую клинопись в блокнот и искала в интернете сходне символы. Но ничего похожего мировая паутина не предоставляла. Экспонат был определенно древним, определенно подлинным, и совершенно не понятно, кем и как созданным.
Спустя несколько часов, она вытерла лоб и только теперь заметила, что все еще в накидке, которую вручил реконструктор-недоучка. Она потянулась, чтобы снять, но тут на глаза попалось углубление у самого основания постамента.
Наклонившись, она осторожно провела по нему кисточкой, так, на всякий случай, чтобы ничего не испортить. Затем оглядела с помощью увеличительного стекла.
На бортах углубления тоже обнаружились символы. Один из них залеплен то ли грязью, то ли еще чем-то.
Вооружившись тончайшим скребком, она осторожно почистила край. Грязь отвалилась, но теперь в глубине появилась какая-то ветка.
– Как оно туда попало, – недовольно выдохнув, произнесла она и отложив скребок, просунула палец.
Немного повозившись, она обрадовалась, что смогла ухватиться, но палец неожиданно кольнуло.
– Ай! – воскликнула Женя и резко выдернув, сунула его в рот.
К великому изумлению, клинопись в углублении начала наливаться багровым цветом. Женя вытаращилась на это почти восхищенно. Но, когда краснеть стали и символы на меридианах, стало не по себе – того количества крови, которое капнуло из пальца, явно не могло хватить на такую площадь, даже если весь постамент внутри пронизан специальными каналами.
Со скрежетом меридианы пришли в движение, шар завертелся, поблескивая бронзовыми боками. Перепугано охнув, Женя цапнула телефон и стала снимать видео, чтобы начальство не приняло ее за чокнутую.
Шар с меридианами все ускорялся. Женя таращилась на происходящее, не веря, что видит все своими глазами. От вращения воздух тихо загудел, блеск шара стал сильнее. Скорость нарастала, и Женя невольно попятилась. А когда уперлась спиной в стену, комнату залила яркая голубоватая вспышка и на несколько мгновений ослепила.
Заслонившись руками, Женя взвизгнула. Пронеслась мысль, что нужно было отказываться от командировки, пусть и за такие деньги.
Лишь спустя несколько мгновений комната вновь погрузилась в рабочий полусвет. Шар уже принял привычные очертания, клинопись побледнела, и экспонат опять стал обычной дорогой древностью.
Протерев глаза, Женя выдохнула. Руки тряслись, в голове звенело, словно она только вернулась с рок-концерта. Почему-то казалось, произошло нечто противозаконное или что-то около того. Хотелось поскорее отсюда убраться.
– На сегодня хватит, – пробормотала она, нервно сглатывая.
Смахнув дрожащими пальцами печенье в пакетик, Женя засунула его в сумку и в несколько глотков допила чай. Затем собрала инструменты и вышла в коридор.
Едва покинула комнату, сразу полегчало, словно от того веет опасностью. Хотя в разные мистические вещи Женя не верила, сейчас казалось, что реликвия и в самом деле странная.
Она тряхнула головой, ибо настоящий оценщик древностей не должен допускать бредовых идей. Только факты, только научный подход.
– Бред и суеверия, – добавила она.
В коридоре царила пустота, и эхо тихим шелестом разлетелось в полумрак.
Женя вздохнула. Она забыла спросить мистера Шайна, где найти обещанную гостевую комнату, а сейчас его в музее может не быть. Как и контролерши. Придется все же где-то искать хостел.
По памяти она кое-как выбралась из хитросплетений коридоров и нашла кабинет управляющего. Его, как и ожидалось, на месте не оказалось.
– Чудненько, – сказала Женя себе и двинулась через обширные залы к выходу.
Залы заметно потемнели и вечером выглядят как-то удручающе и мрачно. Экспонатов не видно, словно их на ночь уносят. Хотя это логично, такие ценные предметы древности лучше содержать под надежной охраной, в сейфах. Она бы тоже не рискнула оставлять потерянную статую Венеры вот так, на ночь. А о том загадочном шаре и говорить не чего.
Она толкнула двери. Те поддались с большим трудом, но все же скрипнули и распахнулись. Женя покосилась наверх – доводчик сняли.
– Нет, ну я всё понимаю, – озадаченно проговорила она, – но жмотиться на доводчики…
Пожав плечами она вышла на ступеньки. Солнце клонится к закату, расплескивая по облакам жидкое золото, вдалеке темнеет полоска леса, а фестиваль вокруг музея заметно уменьшился. Женя облегченно выдохнула – хоть не придется протискиваться сквозь толпы ряженых болванов.
Подул ветерок, и Женя скривившись зажала нос. Видимо, где-то открыли шлюзы в очистных, и эту великолепную вечернюю природу накрыл по истине убийственный аромат.
– Фу… – прогундосила Женя. – Надеюсь, тут не всегда так.
Она быстро спустилась с крыльца и двинулась между заметно поредевших лавок. Люди тоже, видимо, устали за день и теперь неспешно собирают товар, что-то складывают и грузят в телеги. Краем глаза Женя успела заметить, что некоторые предметы быта все же сделаны на совесть и очень похожи на правду. Она хмыкнула. Хоть кто-то озаботился историческим подходом, а не обошелся дешевыми фильмами для массового обывателя.
Выйдя за пределы ярмарки она с изумлением обнаружила, что асфальтированная дорога исчезла. Пару секунд тупо таращилась на брусчатку, но потом решила, что вышла где-то с другой стороны.
– Извините, – обратилась она к мужчине, переодетому то ли в рыбака, то ли в гончара. – В не знаете, как пройти к другой дороге? Мне бы в хостел какой доехать.
Мужчина посмотрела хмуро, словно она его в чем-то обвинила. Но все же произнес:
– Пришлая?
Он говорил со странным акцентом, но Женя, помня речь паренька, впарившего ей накидку, пропустила мимо ушей.
– Да, из другой страны, – сообщила она уклончиво.
– Ночлег ищешь? – снова спросил мужчина.
– На эту ночь, – подтвердила она. – А дальше управляющий музея обещал гостевую.
Мужчина продолжал оглядывать ее, погружая на телегу мешки. Потом вытер лицо и произнес:
– Ну, я могу помочь. За кое-какую плату.
Женя про себя улыбнулась – здесь за все принято платить, а управляющий скорее исключение из правил.
– Сколько я вам должна? – спросила она. – И где хостел? Или что там, гостиница?
Лицо мужчины расплылось в насмешливой улыбке, обнажились до отвращения желтые зубы, и Женя подумала, что по нему плачут виниры. Он вытер пальцы о тряпку и сказал:
– Можно не деньгами. У меня есть комната, там кровать. На двоих хватит.
– Что простите? – переспросила Женя, решив, что ослышалась.
Показалось, мужчина даже обиделся, глаза округлились.
– Да ты не боись, – сказал он спешно. – У меня чисто, и сам я нормальный мужик. Здоровый. Сочтемся в пол часа.
Теперь уже пришла очередь Жени таращить глаза. Она пару секунд глазела на мужика, потом покрутила пальцем у виска и, резко развернувшись, двинулась вверх по брусчатке.
Вслед донеслось:
– Да ты чего… Годное ж предложение! Я те чесслово говорю, у меня комната, не коморка…
Женя торопилась, пыхтя, как рассерженная лошадь. В этой «загранице» все через не то место. Такси нет, ярмарки прямо вокруг музеев, экспонаты, от которых в дрожь бросает, а в довершение всего в открытую предлагают секс чуть ли не за еду. Разброд и шатания.
Солнце уже коснулось верхушек леса. Стало темнее, брусчатка заблестела, словно покрылась маслом. Женя уже не думала, как потеряла нормальную дорогу и мечтала лишь о том, чтобы дойти до остановки, сесть в автобус и добраться до какого-нибудь отеля.
Но, когда вышла к главной дороге, которая тоже почему-то брусчатая, а остановки не нашла, окончательно уверилась, что оказалась с другой стороны музея.
– Блин! – выругалась она.
Потом сунула пальцы в карман под накидкой и вытащила телефон. Он засветился радостным бледным светом, но к великой досаде связь отсутствовала.
– Нет, это какой-то капец, – прошипела Женя и стала поднимать телефон то туда, то сюда, надеясь хоть так найти «четыре джи».
Но, как ни старалась, из угла экрана на нее смотрел перечеркнутый кружок.
– Тьфу ты, блин…
Убрав бесполезный телефон обратно, она тяжело вздохнула и, закинув сумку на спину, пошла вверх по брусчатке. Туда, где как казалось, должен быть город.
В быстро сгущающихся сумерках, видимость расползалась, приходилось время от времени доставать телефон и подсвечивать дорогу. Зато, когда окончательно стемнело, из-за облаков выплыл месяц, и путь стал хорошо виден.
Ругая начальство, фестиваль и всех, кто был связан с командировкой, Женя брела по брусчатке, скользя каблуками. Несколько раз чуть не упала. Но потом нашла палку размером почти в ее рост и стала опираться на нее. Сейчас, думала Женя, она выглядит, как настоящий пилигрим, или пилигримша – в накидке, с котомкой за спиной, да к тому же опирается на палку.
– Позорище, – заключила она.
Так она шла около получаса, пока позади не послышался шум. Обернувшись, увидела повозку, запряженную невысокой лошадкой, которая, видимо, едет с фестиваля. Управляет повозкой женщина весьма внушительных размеров, в аутентичном крестьянском платье и чепце. Лошадью правит умело, и Женя впечатленно выдохнула – эта дама тоже шила костюм не по фильмам.
Заметив Женю дама потянула вожжи
– Тпрр-руу… – гаркнула она и проговорила: – Ты чего одна по дороге средь ночи? Али пилигрим?
– Да какой там, – отмахнулась Женя, оценив манеру говорить. – До ночлега бы добраться. Я только сегодня приехала, еще не разобралась.
– Эвона как, – протянула женщина и понимающе кивнула. – Пришлая. Я тоже давно как-то сюда пришла. Вот прям как ты, пешком. А сейчас вот, свое подворье, хозяйство, хоть и маленькое. Зато продаю в город. Доход, он нужен. Сама понимаешь. Садись, довезу.
– Прям на телеге? – удивилась Женя, поскольку в жизни таким транспортом не пользовалась.
Женщина хмыкнула.
– Угу. Влезай рядом на козлы.
– Вам, надеюсь, оплата натурой не требуется? – на всякий случай спросила Женя, опасливо приближаясь к телеге.
Женщина рассмеялась зычно и громко.
– Не, я мужиков люблю.
– Ну слава богу.
– Не поминай в суе, – серьезно сказала женщина. – Тебя как звать?
Кое-как забравшись на телегу и усевшись рядом с женщиной Женя проговорила:
– Евгения.
Женщина свистнула, и телега покатилась, подрагивая на брусчатке. Такого вибромассажа Женя дано не испытывала, но все же радовалась, что сидит, а не топчет каблуками мостовую.
– Еугиния… Еуджиния… – повторила женщина, коверкая имя на свой лад, потом ее лицо просияло, она выдохнула: – Так ты Джини.
Женя поморщилась, но кивнула.
– Пусть будет Джини.
– А я Лилибет, – явно довольная, что смогла совладать с заморским именем, сказала женщина. – Так откуда ты, Джини?
Женя озадаченно покосилась на женщину, которая назвалась Лилибет. Родители этой Лилибет должны быть очень большими шутниками если назвали дочь таким старым именем.
– Издалека, – уклончиво ответила она. – Скажите, тут поблизости есть приличный хостел или гостиница? Чтоб не в центре, а тут на окраине. А то мне завтра опять в музей. Не хочется на дорогу время тратить.
Лилибет странно посмотрела на нее, но проговорила:
– Не знаю, что за музей, и хостел, но на окраине есть постоялый двор. Только его я не советую. Отребья много, клопы в матрасы.
Женю от такого передернуло – матрасов с клопами она сегодня точно не вынесет. А женщина продолжила:
– Можешь переночевать у меня. Точнее у моего брата. Я у него останавливаюсь. Только клянись, что ничего не украдешь.
Женя вытаращилась на нее.
– Вы в своем… – выдохнула она, едва не выругавшись. – С чего я должна что-то красть?
– На наших дорогах всякого хватает,– заметила Лилибет.
Эта местность Жене нравилась все меньше, но она проговорила:
– Могу вас заверить, что ничего красть не собираюсь. И вообще таким не занимаюсь. Я эксперт по древностям.
– Алхимик? – спросила женщина уже с опаской косясь на Женю.
– Ага, – усмехнулась Женя. – И на метле по ночам летаю.
Лилибет шутка смешной явно не показалась. Женя буквально кожей ощутила, как та напряглась и стала шарить ладонью в поисках чего-то.
Женя поспешно проговорила:
– Да успокойтесь. Я шучу. Не летаю я на метлах. Вы верите в такую чушь?
Лилибет немного расслабилась, но произнесла:
– Всякое бывает.
Дальше разговор как-то не клеился. Женщина явно жалела, что подобрала путницу, а Женя мысленно ругала себя за излишнюю словоохотливость. Хотя понять ее тоже можно – забросили в какие-то дебри вместо отпуска, потерялась, сеть не ловит, а сама она едет на телеге в компании женщины по имени Лилибет.
Наконец впереди показался город и у Жени вырвалось:
– Твою ж дивизию…
В темноте он выглядел как настоящий монстр эпохи рококо. Даже ночью Женя смогла оценить его помпезность и стремление во всем проявить изыск. А еще этот умопомрачительный запах, который вновь принес ветерок со стороны города.
В эту секунду в мысли закралась непонятная тревога.