Женя невольно ощутила, как внутри все напряглось. Проблемы с местной знатью – это последнее, что сейчас нужно. Она поежилась и спросила:
– И что ему от меня надо?
Ноздри лорда Адерли раздулись, кулаки сжались, он проговорил, глядя ну улицу, где коляски уже давно нет:
– Лорд Фэйн имеет очень глубокую родословную и весьма уважаем в свете.
– И как это относится к моему вопросу? – не поняла Женя.
Лорд Адерли сделала несколько глубоких вдохов и проговорил, явно с трудом сдерживая напряжение:
– Дело в том, что он состоятелен, хотя и имеет дурную славу. А если ему что-то взбрело в голову, он не откажется от этого, пусть даже небеса с землей поменяются местами.
– И?
– Неужели вы не понимаете? – обессиленно произнес лорд Адерли и повернулся к ней. – Первая встреча с ним была случайностью. Но вторая… Совершенно очевидно, что он искал ее. И готов поставить свой парик, интересовался он отнюдь не мной.
Продравшись сквозь витиеватость изъяснений и вычурность, до Жени наконец дошло, что пытается сказать лорд.
– Так он на меня запал? – спросила она оторопело.
– Что простите? – не понял тот.
Быстро придя в себя от изумления Женя спохватилась и пояснила:
– Это у меня родине расхожее выражение. Оно значит, что кто-то кем-то сильно увлекся.
Припудренные брови лорда Адерли сдвинулись, он проговорил:
– Увлекся – это слишком благородное слово для такого, как Фэйн. О нем ходят разные слухи. Мне не известно, какие из них правда, а какие нет, но даже если половина не врет, я бы сдал его в руки святой инквизиции. И хотя она не имеет прежней силы, ради такого, уверен, стоит возродить былые традиции.
При этих словах Женю передернуло, в голову полезла дребедень, но она поспешно отогнала её, и постаралась мыслить здраво. Если этот Фэйн замечен в алхимии, науке или чем-то еще, то знакомство с ним может быть нужным. Очень нужным, учитывая ее положение. Даже если он опасен. Но куда опасней оставаться в эпохе, где никто не слышал о прививках от столбняка.
– А что, лорд Фэйн занимается, эм… Чем? Магией? Наукой? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
Лорд Адерли нервно укусил губу, на лице отразилась какая-то беспомощность, но он быстро взял себя в руки и ответил:
– Я не знаю. Это слухи. Причем неподтвержденные. И даже если на него напишут донос, денег Фэйна хватить, чтобы замять историю, и сделать так, чтобы доносчик больше никогда не доносил. Ни на кого. Нужны факты и доказательства, а в них лорд Фэйн, к сожалению или к счастью, замечен не был.
Женя чувствовала, что лезет в какие-то неприятности, но она и так погрязла в них по самое горло. Поэтому уточнила, соображая, как лучше использовать новую информацию:
– И он пригласил нас на прием?
Лорд Адерли кивнул.
– Пригласил, – сказал он как-то расстроенно. – И к моему глубокому сожалению, отказаться не получиться. Слышали, что он сказал? Верховный судья! А это значит, не явись мы на прием, судья сочтет это оскорблением.
– Как все сложно, – сказал Женя, вытирая лицо.
– Прошу извинить, что не смог дать вам защиту надежнее, – произнес лорд Адерли чуть дрогнувшим голосом. – Можете быть уверены, на приеме я сделаю все, чтобы вы были в безопасности. И мое предложение все так же в силе. Вы можете разместиться в моем доме, вам предоставят все необходимое.
Озадаченная новыми данными, Женя позволила сопроводить себя по ступенькам в дом. Тот оказался примерно таким, как и представляла – светлым, с лепниной на потолках, подсвечниками на стенах и диванами, обитыми атласом.
Едва они оказались внутри, откуда-то взялась горничная в белом переднике. Стала приседать в поклоне выполнять какие-то приказы.
Лорд Адерли распорядился, чтобы для Жени подготовили комнату, а пока горничные заняты этим, пригласил в столовую отзавтракать.
Женя старалась вести себя сдержанно, насколько это позволяло ее понимание о сдержанности. Разрешила усадить себя на стул, рассеянно наблюдала, как выкладывают приборы, смутно думая, что понятия не имеет какая вилка за чем следует. Но в основном ее мысли занял лорд Фэйн и его связь с наукой, или, о чем там говорил Адерли. Если этот человек, пусть и опасный, что-то знает об артефактах, перемещениях… О чем угодно. Это лучше, чем ничего. И рискнуть, чтобы это узнать, все же стоит.
– Паштет или яйца?
Женя вздрогнула и подняла рассеянный взгляд на лорд Адерли.
– Что? – спросила она.
Тот повторил:
– Вы предпочитаете паштет или яйца к гренкам?
Быстро вернувшись в реальность, Женя хотела было сказать «паштет», но когда вспомнила, где находится и в каких условиях могли делать этот паштет, нос невольно сморщился.
– Яйца, – сказала она уверенно. – Варенные. Вкрутую.
– Мэри, – скомандовал лорд Адерли, щелкнув пальцами.
Служанка в белом переднике выпорхнула откуда-то и выставила перед Женей серебряную пашотницу на тарелочке, а к ней ложечку с расширенным кончиком.
Женя покосилась на лорда, щуря левый глаз, и спросила:
– Вы уверены, что они хорошо проварились?
– Безусловно, – заверил тот.
– Тогда зачем мне ложка?
– Но…
Он не закончил, потому что вытаращился, глядя как Женя качая головой, вытащила яйцо из тарелки и крутанула его. То послушно завращалось. Женя с удовлетворенным видом быстро обстучала яйцо и лихо очистила. Затем осторожно откусила, косясь на слегка посиневший желток, и стала жевать.
– Действительно, проварились, – сказала она.
Лорд Адерли все еще глазел на нее, и Женя невольно подумала, не слишком ли резко контрастирует с привычным ему бытом. Но сейчас очень хотелось есть.
Молодой человек покашлял и проговорил, оттягивая ворот:
– Весьма эпатажно.
Женя все-таки решила смягчить момент.
– Не думайте обо мне плохо, – сказала она. – Просто не ела со вчерашнего дня. Очень устала и дико хочу помыться. Не хочу казаться навязчивой и неблагодарной, но если у вас найдется какое-нибудь корыто и горячая вода, я буду счастлива.
Длинная речь явно смутила лорда, лицо под пудрой порозовело. Он отправил в рот кусочек омлета, и прожевав, проговорил:
– Это не совсем привычно, но вам повезло. Я держу в доме бадью на непредвиденные случаи. Думаю, вам должно подойти.
– Спасибо, – отозвалась Женя, дожевывая яйцо.
Потом под пристальным вниманием лорда Адерли она принялась за кашу, которую подали следом. Она искренне порадовалась, что не пришлось воевать со столовыми приборами. От фруктов отказалась, решив, что не знает, мыли их или нет, зато хлеба умяла несколько кусков, про запас.
Насытившись, она постаралась как можно деликатней промокнуть губы салфеткой, искренне веря, что она стираная. Лорд Адерли проговорил:
– Ваши манеры отличаются от наших.
– Я кажусь вам… Какой? – спросила Женя, судорожно вспоминая правила этикета европейского дворянства в эпоху Просвещения.
Она умела оценить предмет, закопаться в его историю, определить эпоху и даже область использования. Но что касалось этикета и психологии отношений, эти предметы она не слишком любила в институте. А потому, когда окончила его, забыла, как страшный сон.
– Не могу сказать, что они дурные, – как-то смущенно произнес лорд. – Вы держитесь раскованно, но аккуратно. Словно вас есть нечто такое… Простите мою откровенность. Такое… Будто вы несете бремя тайны, которая дает вам внутреннюю силу. Или, может, это напротив напряжение. Пока я не могу понять.
Женя насторожилась. Пускаться в откровения с этим милым лордом из прошлого плохая идея. Она спешно выпрямилась и произнесла как можно строже, подражая дамам из фильмов под старину:
– Мне кажется, это несколько неуместно.
Лорд моментально вскинулся.
– О, я не имел намерения… – проговорил он поспешно и поднялся. – Я распоряжусь, чтобы вам организовали омовение.
Он снова поправил воротник и торопливо вышел.
Оставшись одна Женя немного выдохнула.
– Пошли дела кое-как, – прошептала она себе.
Спустя несколько минут явилась служанка и сопроводила ее на второй этаж в комнату, какой Женя и во сне не увидела бы. Светлая, с большими окнами и кроватью с балдахином. В середине диван, расшитый атласом, перед ним круглый столик на винтажной ножке.
– Красиво, – впечатленно проговорила Женя, оглядывая комнату.
– Спасибо госпожа, – проговорила служанка. – Мы следим за чистотой.
– Вы не представляете, какой бальзам на мою душу ваши слова, – отозвалась Женя и прошла в комнату.
Осторожно проведя ладонью по покрывалу, она отметила, что они тоже из атласа. На вид чистые, что вообще-то тоже не обычно для этих времен. Учитывая сногсшибательный запах, который вьется над городом, в доме лорда Адерли вполне сносно.
В коридоре загремело. Через несколько мгновений в дверь вкатили кадку, в которой, если постараться, можно уместиться сидя. Два мужчины в простой одежде, от которых пахнет лошадьми, быстро поместили кадку в середину комнаты.
– Вот, госпожа, – произнес один, вытирая нос. – Готово. Воды только таскать осталось.
Служанка строго посмотрела на мужчину и сказала:
– Так таскайте.
Через некоторое время перед Женей исходила паром вода, а служанка вежливо произнесла:
– Хозяин приказал остаться и помочь вам с мытьем.
Женя испуганно оглянулась на нее.
– Не надо, – быстро сказала она, и на немой вопрос служанки ответила: – На моей родине это не принято. Спасибо за предложение. Но с мытьем я справлюсь сама.
– Но…
– У нас с детства все учатся делать это сами, – с нажимом сказала Женя.
Когда оторопевшую служанку удалось выпроводить за дверь, она прижалась спиной к двери и некоторое время так стояла, переводя дух. Затем подошла к кадке, пока вода не остыла, и быстро раздевшись, залезла в воду.
Теплая вода быстро расслабила затвердевшие от напряжения мышцы, и Женя едва не застонала от удовольствия. Посидев с откинутой головой минут десять, она пришла в себя. Вода всегда действовала на нее успокаивающе. Потом села и поискала мыло. Его, естественно не оказалось. Пришлось достать платок из кармана, к счастью, не использованный, и тщательно отскоблить им все тело.
Закончив, на покосилась на него и поморщила нос – платок из светло-голубого превратился в серый. Она швырнула его в воду и поднялась.
В этот момент в дверь и на пороге возник лорд Адерли с перекинутым через обе руки нарядом.
От неожиданности оба замерли. Женя хлопала ресницами, чувствуя, как по коже стекают холодные капли, лорд Адерли таращился одуревшими глазами, рот раскрылся. Он смотрел, как голодный бродяга, который неожиданно набрел на стол с обедом, но еда под прозрачными крышками, и не понятно – как их открыть.
Женя в себя пришла быстрей. Пылая, как школьница, она цапнула простынь, специально приготовленную вместо полотенца, и мигом прикрылась.
– Почему вы не постучали? – резко спросила она и впилась взглядом в лорда. – Вас не учили стучать?
Тот нервно сглотнул и моргнул, перед его глазами явно все еще стояла пикантная картина.
– Я… стучал… – проговорил он наконец.
– Или скреблись, чтоб я не услышала?
– Как вы можете?.. – только и смог выдавить лорд. – Я бы никогда…
Женя спешно вылезла из кадки и плотней закуталась в простынь. Краем глаза она видела, как заалели щеки лорда, и ему действительно неловко до такой степени, что готов провалиться под пол прямо тут. Сама она испытывала смесь стыда и возмущения, но едва взгляд упал на кучку вещей на полу, на смену тут же пришел страх. Если лорд из восемнадцатого века увидит джинсы и блузку, возникнут вопросы.
Нежелательные.
Пока лорд Адерли краснел и хлопал ресницами, Женя метнулась к вещам. Запутавшись в простыни, она едва не рухнула, но лорд Адерли подоспел на помощь. Ухватив ее под локоть, он старательно отвернулся.
Женя перепугалась, что ее разоблачат. Она спешно пнула кучку вещей под кровать и проговорила, косясь вниз, словно вещи могут ожить и сказать «наша хозяйка из двадцать первого века»:
– Лорд Адерли, разве вам не следует выйти?
Лорд Адерли моментально отпустил локоть, лицо сделалось окончательно пунцовым. Он резко развернулся и, бросив невнятное «извините», ринулся к выходу.
– Лорд Адерли, – окликнула его Женя. – А платье?
Мужчина остановился. По его выпрямленной спине ясно – он смущен, обескуражен, сбит с толку, но отчаянно старается сохранить лицо.
– Ра-разумеется, – хрипло проговорил он.
Затем, вновь повернувшись к Жене и стараясь смотреть мимо нее, он приблизился к кровати и опустил на нее платье.
– Благодарю, – сказала Женя, чувствуя, что ее щеки горят, а выдержка тает, как весенний снег на солнце. Она в одной лишь простыни, которая намокла и непотребно облепила все выпуклости, перед незнакомым мужчиной из прошлого.
Колени начали подрагивать, но она изо всех сил постаралась сохранить самообладание.
Лорд развернулся через противоположную от Жени сторону и устремил взгляд на дверь, поправляя воротник.
– Прошу принять мои извинения, – проговорил он охрипшим от волнения голосом. – Я лишь хотел лично принести вам наряд. Я стучал, но решил, что вы вышли… Я прошу меня простить. Ваше благочестие никак не пострадает. Вы можете быть уверенны. Остальное принесет горничная.
С этими словами он решительно направился к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Женя натужно выдохнула и опустилась на край кровати.
Пребывание здесь становилось все опаснее. Если ее раскроют, точно отправят на костер, несмотря на то, что в эту эпоху так поступать уже не должны. Нужно что-то делать, но что – никак не получалось придумать.
– Думай, Женя. Думай, – проговорила она себе, обхватив пальцами голову. – Надо отмотать все назад, и вспомнить. Когда все это началось…
Она помнила, что на перроне все было нормально, если не считать чопорных местных. Потом автобус, вполне себе современный. Мобильник работал до самой ярмарки. И там тоже все были хоть и бестолковыми, но точно современными. Затем мистер Шайн с его контролершей. И снова все в порядке. Он вообще вел себя очень любезно. А потом она ковырялась с реликвией, которая ее уколола и привела в действие какой-то механизм.
– Так… – пробормотала она под нос, чувствуя, что нащупала что-то, и продолжила рассуждать.
Была вспышка, потом она вышла в коридор. В коридоре все оставалось по-прежнему, музей не изменился. Хотя… О чем она? Изменились экспонаты. Точнее, исчезли. А потом резко поредевший фестиваль, рыбак, предлагающий платить натурой…
– Мое перемещение явно связано с музеем, – сказала себе Женя. – И с реликвией.
Сердце затрепетало от осознания, что поняла, в какую сторону думать и где искать. Оставалось вернуться в музей, понять, как эта реликвия сотворила такое и заставить ее вернуть все на место. Но, что бы это сделать, нужно продержаться. Нужно заручиться поддержкой, помощью, иначе в этом безумном мире ей не выжить. И нужно постараться сойти за свою. Хотя бы не много.
Простынь окончательно остыла, воздух в комнате тоже прохладный, и теперь Женю потряхивало. Первым порывом было облачиться в джинсы и блузку, но взгляд упал на платье. Она вздохнула – чтобы вернуться домой, нужно пользоваться мозгами, а не эмоциями.
Наклонившись, она вытащила из-под кровати одежду и сложила. Затем покрутила головой в поисках своей сумки. Горничная благоразумно оставила ее на полу возле комода. Туда Женя и спрятала свое одеяние. Затем убрала сумку в комод и прикрыла простынями, надеясь, что так обеспечит им хоть какую-то сохранность.
Стянув с себя мокрую простынь, она швырнула ее на пол и попыталась влезть в платье. Это оказалось почти непосильной задачей – ткань грубая, отделка топорная, куча завязок… К тому же, она уверена – платье далеко не все части туалета, который ей полагается надеть. Должно быть какое-то исподнее, иначе этой тканью можно кожу ободрать.
Ворча, Женя выбралась из него и, обмотавшись сухой простыней, подошла к двери. Осторожно приоткрыв, она высунула нос, и чуть не отшатнулась, когда увидела перед собой Мэри, служанку.
Та быстро присела и проговорила склонив голову:
– Милорд прислал меня, чтобы помочь леди одеться.