Призрак Клуба
– Кларк, а ну-ка вызови ее сюда! Немедленно!
Смуглый парень прикрыл глаза и сжал ладони в кулаки, пытаясь унять раздражение. Его терпения хватило всего на пару минут. Он зашипел, как кошка, которой наступили на хвост, и вскинул руки вверх, прокручиваясь на стуле. Этот детский жест обычно приводил его в чувство, однако злость все ширилась и ширилась в его груди, грозясь поломать ребра. Парень с черными, немного вьющимися волосами помассировал виски и закинул ноги на стол. Он ругал всех сотрудников, стоило им устроить беспорядок на рабочем месте или, не дай бог, сидеть на столах, однако сам он изредка нарушал свои же правила. В конце концов, именно он потратил целое состояние, чтобы купить каждый ластик в этом офисе и вообще – арендовать этаж в одном из небоскребов Мехико…
Кларк, его секретарь, оповестил, что выполнил просьбу, и тут же отключился, избегая негодования начальника. Ловкие пальцы расстегнули две верхние пуговицы, позволяя дышать свободнее. Рубашка, подаренная другом, оказалась на размер меньше, но глупая сентиментальность заставляла мучиться не только удушьем, но и ностальгией по школьным временам. За прошедшие годы только воспоминания о школьных деньках вызывали у него искреннюю улыбку. Они яркими красками вырисовывались в его сознании, превращаясь в четкую картинку чего-то по-настоящему доброго и светлого.
В то, каким он был дураком, не верилось. Это сейчас он – Ричард Альварес, писатель, известный всем по циклу романов в жанре фэнтези. В век цифровых технологий он – один из немногих, ради творчества которого гибнут тысячи деревьев. Пару лет назад ему пришлось инвестировать огромные деньги в лесную промышленность, чтобы экоактивисты перестали обвинять его в убийстве планеты. А Ричард был и не против помочь природе. С годами он проникся культурой своей мексиканской нации, заинтересовался проблемами экологии и потерялся в лабиринте собственных мыслей. Вместе с популярностью пришли деньги и власть. Его отец – успешный бизнесмен, но Ричард уже много лет не брал у него и песо, наоборот, вливая свои деньги в его компанию. Несмотря на хобби, которое превратилось в работу, он не потерял любви к творчеству и просто наслаждался процессом, научившись брать музу в заложники. Держать внимание мира пять лет – тяжелое бремя. По крайней мере, все так думали и постоянно спрашивали об этом молодого писателя. Ричард же в такие моменты загадочно улыбался, потел и не знал, что сказать. Врал он плохо, а говорить публике: «Да я как-то и не задумывался об этом», – немного инфантильно.
Вчера он поставил последнюю точку в заключительной книге цикла. Конечно, еще предстоит много работать над текстом, но вот сейчас, именно сейчас – все, он свободен… На какое-то время. И почему-то ничего, кроме опустошения, Ричард не чувствовал. Обычно, когда он завершал какую-нибудь историю, множество идей уже кружились в его голове и сражались не на жизнь, а на смерть за право быть воплощенными на бумаге. Сейчас же, по непонятным причинам, сердце Ричарда изнывало от скуки, а в мозгу засело раздражающее спокойствие. Ему через неделю стукнет двадцать восемь лет. Он договорился со своими лучшими друзьями – Джеком, его женой Джуд и детьми, а также с Томом и Аланом отпраздновать это событие в кафе в Нью-Йорке. Несмотря на значительно расширившийся круг знакомых после обретения популярности, друзей у Ричарда не прибавилось. Ехать из Мехико в Нью-Йорк, чтобы поесть праздничного пирога, – это звучало дико, однако он проворачивал такое уже не один раз. Без этого рисковал и вовсе потерять связь со своим прошлым.
Ричард развернулся к окну. Шел дождь.
Глобальное потепление, конечно же, внесло свои изменения в климат, но прямо сейчас Ричард, прикрывая глаза, вспоминал снегопад в Нью-Йорке. По какой-то необъяснимой причине именно он привлекал его внимание в фильмах, сериалах и книгах. Магия, которой наполнялся зимний Нью-Йорк, превращала его из города ярких огней в город мистический, таинственный.
Себе Ричард мог признаться, что ему необходимо время для новой книги. Ему хотелось написать искреннюю историю. И для этого ему необходим Нью-Йорк, снегопад, столик и друзья. Другими словами, передышка. Ностальгия теплым одеялом укрыла его разум, погружая в сон и скрывая от него еще одно, пока что непонятное чувство.
На моменте, где ему снилась драка с Джеком за мороженое, его бесцеремонно разбудили:
– Ну ты и козел, брат! Я сюда летела, чуть ноги себе не переломала. Кларк сказал, что ты уволишь весь свой юридический отдел, если я не прибегу к тебе в течение двадцати минут, – Роуз, его сестра, откинула волосы назад и вытерла пот со лба. Кажется, ей грозил реальный срок за убийство старшего брата. – Если прямо сейчас ты не объяснишь, почему я поднималась девять этажей на каблуках из-за сломанного лифта, перепрыгивая по три ступеньки, клянусь конституцией, в следующий раз мы будем праздновать День мертвых по разные стороны реальности!
– Да что ты так разоралась-то?! – Ричард взмахнул рукой и зевнул. – Я сейчас вызову охрану и натравлю на тебя своих юристов.
– Я твой юрист, чудик ты этакий! – Роуз бросила какую-то папку на стол. – Заканчивай со своими шутками и давай серьезно. Чего звал?
– Рыбу или пиццу заказать на обед? – Ричард видел, как у Роуз задергался глаз. Он еще планировал потрепать ей нервы за сорванный сон. – Не могу определиться. Нужен совет эксперта.
– Сам выпрыгнешь из окна, шпала двухметровая, или тебе помочь? – спокойно поинтересовалась она.
Ричард приподнял бровь.
– Поверь, я знаю, сколько я просижу за это, и я согласна, – она выдохнула и подтащила стул к столу брата. – Рыба. Заказывай. Так о чем ты хотел поговорить?
– Кларк, слышал? Заказывай рыбу, – Ричард усмехнулся и выключил автоответчик под шокированный взгляд сестры. – Что?! Кларк был моим свидетелем на случай, если ты реально захотела меня убить.
– Одним больше, одним меньше… – прошептала Роуз.
Они замолчали. Роуз отвлеклась на дождь за окном, поэтому у Ричарда появилась возможность понаблюдать за ней, когда маска строгой и властной руководительницы его юридического отдела слетела, являя ее истинное лицо. Нормальные отношения с сестрой у него выстроились только пару лет назад. Роуз всегда с завистью смотрела на путь Ричарда, иногда вполне сознательно вставляя палки в колеса. Добродушный и незлопамятный, Ричард лишь молчал и в лучшем случае на время отстранялся от общения. Ему приходилось терпеть три праздника в году: День благодарения, Рождество, день мертвых. Придерживаясь старых традиций, они собирались дома и зачастую разводили скандал. И вот, каким-то невероятным чудом, Ричард предполагал, что это чудо психотерапии, Роуз, успокоилась. Других объяснений у него не нашлось. С того дня, а именно дня мертвых, они с сестрой начали общаться даже вне родительского дома. Спустя пару месяцев он нанял ее на пост главного юриста.
– В это время в Нью-Йорке обычно снегопад, – прошептал Ричард, выводя Роуз из размышлений. – А тут льют дожди. Даже в странах, где солнце висит над головой, кажется, постоянно случаются пасмурные дни.
– Опять включил писателя? – бросила Роуз, натягивая свою маску ледяной королевы. – Ты уже решил, куда поедешь на день рождения? – она прекрасно знала о его планах.
Ричард оценил ее желание поддержать разговор.
– Будешь опять встречаться со своими друзьями-неудачниками?
– Ты же помнишь, что я заказал билборд на Таймс-сквер напротив билборда Тома, где спрашиваю его: «Как дела?» Только подумать… Десять лет – и все произошло так, как завещала нам Ванесса, – Ричард отвел глаза в сторону, вспоминая, как много времени прошло со смерти мамы его лучшего друга Тома – Ванессы. – Она пророчила нам успех: Том стал одним из самых востребованных актеров на Бродвее, я – знаменитый писатель, Джек – получил степень по астрофизике… Я вспоминаю, как спал на диване в два раза меньше меня, – он усмехнулся. – Много воды утекло.
– Да, и в основном – это твои слезы, – улыбнулась Роуз.
Она хотела, чтобы ее слова звучали саркастично, но решила не портить настроение брату, заметив его печальное состояние. После написания истории он всегда впадал в какую-то апатию и, к сожалению, вновь начинал читать книги других авторов…
– Маринетт уже забронировала тебе билеты, наняла охрану и сделает все, чтобы ты добрался до своего отеля. В прошлый раз поклонницы сдирали с тебя одежду в буквальном смысле. До сих пор я гоняюсь за твоими фотками в трусах.
– Сам виноват, не надел ремень.
На заявление брата Роуз вскинула бровь и покачала головой.
– Ну что? Штаны не так сложно сорвать!
– Даже несмотря на то, что ты раскачался, начал пользоваться услугами косметолога и за твоим внешним видом следят примерно пятьдесят человек… они не имели права срывать с тебя одежду и лапать! Ричард, алло? Тебя чуть не изнасиловали в Париже! – Роуз по-настоящему запуталась. Она не понимала, шутил ли ее брат или действительно винил в случившемся себя. – Чтобы вообще никогда такого не слышала! Перестань оправдывать людей.
– Ну вот, к примеру, сейчас я вывел тебя из себя. Кто виноват? – он отвернулся. – Да понял я, понял. Не начинай очередную схватку за права человека. Я им следую неукоснительно.
– Вот и ладненько, не забывай, – она залезла в телефон. – Ты помнишь, что у тебя назначено свидание?
– Я не пойду, – резко проговорил Ричард. – Нет. Для этого у меня нет настроения и желания. Вот задумайся, не издевательство ли – гнать меня на свидание с таким упорством?! Я сходил уже на целых три свидания, и единственное, о чем я мечтал, – это побыстрее свалить домой, – он напряженно выдохнул. – А сейчас меня хватит только на то, чтобы съесть свою рыбу и сбежать из офиса.
– Три свидания за два года, Ричард! Ты в своем уме? А до этого ты вообще ни с кем не встречался! Не жалуйся и иди на свидание, – она прищурила глаза. – Может, тебе девушки не нравятся? Ты так и скажи!
– Да что ты пристала! Я тебе сотню раз говорил – нравятся-нравятся. Мне не подходят те, что ты находишь! – он застонал от раздражения. Идея позвать сестру на обед обернулась для него в очередной разговор про его личную жизнь. – Мне не хочется сейчас этих отношений. Вообще искать себе спутницу жизни вот так, через сестру-сводницу, – плохая идея. Я надеялся, что все случится само собой. Увижу девушку – и захочу подойти к ней! А не сбежать!
– Ты пять минут разглядывал Жаклин! Я все видела! Не ври мне!
– У нее буквально на лбу набит единорог, Роуз, я разглядывал ее татуировку… На лбу! – он покрутился на стуле. – Отменяй свидание, и все на этом. Сама втянула меня, сама и вытягивай. Я просто не приду!
– Ты невыносим!
– Ваша еда, мистер и миссис Альварес, – Кларк вкатил в кабинет стол с подносами. – Тут все как вы любите. Напитки принесу через пару минут.
Увидев каменное лицо секретаря, Роуз прищурилась.
– Ты опять вызвал его, чтобы прервать мою речь едой? Знаешь? Я не договорила! Вот доем рыбу – и договорю!
– Не думаю, что это возможно, миссис Альварес, к вам пришел мистер Рокет и ждет вас.
Глаза Роуз полезли на лоб.
– Сколько он меня ждет?! Кларк! Я убью тебя!
– Три минуты сорок одна, сорок две, сорок три…
– Матерь божья, я полетела! Такие люди, как Рокет, могут подать меня на стол вместо главного блюда! Ненавижу! Черт! Ни поесть, ни поговорить! – она вылетела из кабинета, не прощаясь.
– Ты же знаешь, что она убьет тебя, когда узнает о лжи? – Ричард решил поинтересоваться у Кларка, пока ему еще не засунули кляп в рот. – Спасибо.
– Благо, миссис Альварес, как никто другой, знает, что за убийство ей придется оставить пост главного юриста «Альварес ИН» и отправиться шить одежду в тюрьму, – он поклонился. – Я оставлю вас и запру дверь. Если вы не против, я сам отлучусь в бункер на обед. Надеюсь, это спасет меня от вашей сестры.
– Спасибо, Кларк, конечно, иди, – Ричард кивнул и отвернулся к окну.
Дождь за окном прекратился. Звукоизоляция отгородила его от мира, поэтому он и не заметил, как природа успокоилась и начало проглядываться солнце, пуская лучи по многоэтажкам, лужам на крышах, создавая радуги в воздухе. От разговора с Роуз он пережил сразу несколько эмоций, но, к счастью, все же остановился на щемящем чувстве теплоты в груди.
Сестра поставила себе цель – найти брату девушку. Не то чтобы Ричард упирался ногами и руками, но огромное количество работы и мыслей не позволяли сконцентрироваться не то что на другом человеке, на себе самом. В целом, он был не прочь найти себе девушку, но без таких усилий со стороны сестры. Чтобы после первой встречи просто захотелось увидеть ее еще и еще раз. Многие, к сожалению, охотились за его деньгами, популярностью, а кто-то даже пытался познакомиться через его друзей. После пары неудачных встреч он с подозрением относился к «искренним» намерениям. Благо, сейчас, наблюдая, как стая птиц, названия которых он не знал, взметнулась в воздух, а лучи солнца заиграли на их мокрых перьях, он чувствовал спокойствие.
– Нужно перечитать «Маленьких женщин»…
– Итак, я в Нью-Йорке! Что теперь?
Оливия вышла из такси и, судя по навигатору, оказалась где-то на Бродвее. Какой-то бродяга открыл рот от удивления, когда она, не вняв совету Билли, начала разговаривать сама с собой. Перекладывая ответственность за организацию поездки с себя нынешней на себя в будущем, она не ожидала так быстро столкнуться с неприятными последствиями. Во-первых, во-вторых и даже в-третьих, терять чемодан в аэропорту, даже когда у тебя два телефона… паршиво! На ней джинсы, футболка, а вся ее обувь осталась в каком-то аэропорту. Все бы ничего, да только зима в Париже несколько отличается от зимы в Нью-Йорке, и стильной кожаной куртки оказалось недостаточно, чтобы согреть ее мечты о кардинальных изменениях.
Она поморщилась от холода и приметила торговый центр. У нее не было брони в гостинице, но, стараясь не думать об этом, Оливия бодрой походкой направилась в тепло.
– И откуда в мире столько снега?
За пару минут ее чуть не занесло снегом. Такими темпами ей, помимо пары сапог, понадобится еще и лопата. Она не собиралась мелочиться.
Оливия пообещала себе сделать один важный звонок по приезде в Америку, а для этого ей необходимо чувствовать себя раскрепощенно и уверенно. Ничто не поднимет ее самооценку выше, чем магазин «Прада». Бокал шампанского, обходительные разговоры и одежда стоимостью в целую квартиру – это то, что необходимо израненной французской душе и засидевшейся пятой точке после перелета. Мягкий свет не резал глаза и не мешал Оливии искать свою жертву в виде консультанта. Вместо него, правда, нашелся директор магазина – девушка невысокого роста, в идеально сидящем костюме, с легким макияжем. Подняв повыше подбородок, Оливия направилась к ней. Еще одно преимущество дорогих магазинов нынешних лет – непредвзятость. Да, возможно, сейчас на ней одежда стоимостью в лучшем случае баксов сто, но Оливия этого не стыдилась. Важно, не сколько на тебе надето, а сколько ты готов заплатить, чтобы это исправить.
– Доброе утро, миссис Райт, меня зовут Оливия Корон, и я бы хотела подобрать себе пальто, две пары зимних сапог, два свитера, какие-нибудь невероятно красивые чулки и обязательно шляпу, чтобы она могла закрыть меня подобно зонту, – Оливия говорила и активно жестикулировала.
Миссис Райт улыбнулась и посмотрела по сторонам в поиске свободных консультантов. Однако день выдался удачным на богатых клиентов.
– Мне что-то из последней коллекции. Не хочу бродить по Нью-Йорку в каком-то тряпье, – Оливия улыбнулась. – Вы же не против, если я позвоню, пока вы подбираете мне одежду? Размер «М», ноги двадцать три и пять. Спасибо большое, буду ждать!
– Сейчас я позову кого-то к вам, и мы все подберем, – ответила миссис Райт.
Не сказав ничего в ответ, директор магазина удалился в поиске необходимой одежды, пока Оливии несли ее шампанское и проводили к уютному креслу с подогревом, спрятанному от оценивающих взглядов других.
Присев, Оливия хмыкнула и разблокировала телефон, но затем отвлеклась и посмотрела в окно, за которым не прекращался снегопад. На стекле мороз нарисовал замысловатые узоры. Телефон успел заблокироваться, а мысли Оливии – ускакать куда-то за океан. Ей хотелось… Нет, она считала, что ей необходимо совершить пару безумных поступков. Помнила ли бабочка о своем прошлом гусеницы? Или в куколке менялся не только ее внешний вид, но и мышление? Оливия разблокировала телефон и, не удерживая в голове ни единой мысли, позвонила первому номеру.
– Привет, Отис, как дела?
Сначала в трубке, помимо удивленного вдоха, послышался чей-то смех, а потом повисло молчание. Оливии пришлось проверять, не сорвался ли звонок.
– Не поздно звоню? Я даже не знаю, сколько времени сейчас в Париже.
– Я убью тебя.
– Понятно, – Оливия закусила губу и улыбнулась.
– Не улыбайся. Тебе конец, Оливия.
– Все-то ты знаешь, Отис, – она выдохнула, и улыбка отчего-то исчезла с ее лица. – Ты сам прекрасно понимаешь, что мне нужна эта поездка. Мне нужен этот путь. Странно будет извиняться за то, что я хочу пройти его одна.
На том конце провода продолжали молчать, а Оливия начинала закипать.
– Сколько между нами километров? Три тысячи? А я отсюда слышу, как ты недовольно пыхтишь. Да. Я не попрощалась лично. Хочешь знать почему? Потому что тогда было легче выйти из окна, чем сесть в метро до вашей квартиры.
– Я бы вызвал тебе такси! – Отис крикнул, не сдерживая эмоций, но резко взял себя в руки. – Ладно. Хорошо. Я понимаю. Надеюсь, черт возьми, что понимаю. Оливия, в этой жизни надо говорить с людьми, они не умеют читать мысли, – он шумно вздохнул. – Тяжело смотреть, как близкие люди страдают. Мы все волнуемся. Надеюсь, ты вернешься поскорее целая и невредимая. Но почему ты звонишь сейчас?
– Так получилось, что я вынуждена… вынуждена исчезнуть, – Оливия говорила шепотом и посмотрела по сторонам. – Это мой последний звонок вам. В следующий раз мы увидимся, когда я приду в себя и буду чувствовать себя лучше.
Она слышала, как в трубке Отис просит «кого-то» отстать и не лезть.
– Не пытайтесь найти меня, договорились? Это ни к чему хорошему не приведет.
– Оливия!
– Вы все должны поверить мне и дать время. С этого дня Оливия Корон становится отшельником… в мегаполисе, – она вздохнула от усталости и потерла лоб рукой, не боясь испортить макияж, снег уже постарался. – Не нужно устраивать разборки. Не нужно кричать. Не нужно давить. Нужно принять.
– На моем месте ты бы мне черепушку разбила ложкой, – заключил Отис. – Это не так просто. Хорошо-хорошо. Я понял. Почему это выглядит как прощание? Ты же не собираешься пропасть навечно? Пройдет неделя, месяц, год, пять лет, но ты же вернешься домой? Ты важная часть нашей жизни.
– Домой, – отрешено сказала Оливия, рассматривая сапог в стоимость почки на витрине. – Конечно. Я не на электрическом стуле, – шепотом, чтобы даже Отис не услышал, проговорила Оливия. – Пока что.
– Я скучал. Скучаю и буду скучать! – она слышала, как Отис усмехнулся. – Мне рассказали, в каком виде ты заявилась в офис. Ты же понимаешь, что дело не в одежде, да? Да ты хоть сожги весь свой склад с тряпками, натри кожу докрасна мицеллярной водой и перестань разговаривать, как сбежавший из психбольницы пациент, – ты есть ты. Без понятия, знает ли кто, что скрывается под тонной глиттера, но глаза, Оливия! Глаза никогда не врут.
Слова друга тронули ее до глубины души.
– В твоих – огонь, – скандировал Отис.
Она непроизвольно заплакала.
– Пообещай мне, что им ты сожжешь все вокруг, если это понадобится, но не сгоришь сама. Пообещай.
– Обещаю, мой дорогой Отис, обещаю. А ты ешь больше овощей, – она услышала чей-то громкий смех и такое же громкое «заткнись» рядом. Отголоски другого мира вновь дали ей пощечину. – Мне пора, – прервала она назревающий скандал. – Мне и правда пора. Мне приятно говорить это… Увидимся, Отис. Еще увидимся.
– Пока!
Оливия выключила телефон и выбросила его в рядом стоящее мусорное ведро.
Двери захлопнулись.
– Миссис Корон, мы подобрали для вас несколько комплектов одежды, это топы нашей коллекции. Сейчас два ассистента подойдут к вам и помогут, – привлекла ее внимание миссис Райт.
Оливия понимала, что навряд ли директор будет снимать с нее обувь и примерять сапоги, но она по какой-то неведомой причине хотела поговорить с ней.
– Знаете, я не была в Нью-Йорке больше десяти лет, – Оливия мечтательно посмотрела вверх, вспоминая свою летнюю поездку с друзьями. Там произошло много судьбоносных моментов. – Совершенно не ориентируюсь в городе. Самокаты, велосипеды даже в такую заснеженную погоду, билборды-голограммы… Многое поменялось, а люди? Люди те же самые?
– О, миссис Корон…
– Мисс, мисс Корон! Как у Бертона – всегда невеста, никогда жена, – она улыбалась широко и счастливо, но внутри как будто размокла под снегопадом. Признать это для нее сейчас было сродни моральному самоубийству. И Оливии оставалось надеяться, что миссис Райт просто проигнорирует ее крик о помощи. Сейчас ей нужны сапоги, потом – все остальное.
– Мисс Корон, вы попали в Нью-Йорк, не забывайте об этом, – директор улыбнулась. – Это культурная столица США, здесь кипит жизнь, как вода в котле у сатаны. Куда глаза не переведи, везде зазывают зайти и задержаться на пару минут. Девушка в одежде от «Прада» будет желанным гостем там, где ее даже никто не знает.
Оливия слушала ее с открытым ртом.
– Вы решили, ради чего вы сюда приехали? Вечеринки? Симфонический оркестр? Безвылазно сидеть в отеле? Найти друзей? Врагов? В Нью-Йорке возможно все, – речь миссис Райт прервали два ассистента с одеждой. – Вот ваши помощники, мисс Корон. С вашего позволения я отлучусь по делам, но вы всегда можете вызвать меня, если возникнет необходимость.
– Хорошо.
Оливию, как модель, одевали в брендовую одежду, а мыслями она пребывала совсем в другом месте. Мисисс Райт задала много важных вопросов. Зачем Оливия приехала в Нью-Йорк – до сих пор тайна даже для нее. Утро. Десять часов. Снегопад. Она не знала, куда идти. Спать не хотелось. Есть не хотелось. Веселиться не хотелось. Ничего не хотелось.
Взглянув на себя в зеркало, она не узнала себя в этой оборванке. Она видела наглую парижанку, которая решила заскочить к необразованным американцам и преподать урок высокой моды. И неважно, что именно эти самые американцы одевали ее в итальянскую одежду. В этом городе все наоборот: казаться, не быть.
– Красный снова в моде, мисс Корон, поэтому темно-бордовые сапоги на невысоком каблуке, свитер цвета «масака», с белыми полосами, юбка длиной чуть выше колена цвета «дворец».
Из размышлений ее вывел консультант, который завершил ее образ. Оливии казалось, из нее сделали эльфа, не хватало только шапки с колокольчиками, но выглядело все равно красиво.
– Вы великолепны. Но есть ли у вас водительские права?
– Что? – Оливия нахмурилась и повернулась к ассистенту. – Какие, к черту, водительские права? Для саней Санты? Одежду уже не продают без водительского удостоверения? Нет, я не вожу машину…
– Тогда нужен ай-ди, детка! – голос ассистента изменился.
Оливия потеряла нить их разговора. Вот она выбирала одежду перед зеркалом – и секунду спустя у нее уже требовали документы. Разве их не устроит ее банковская карточка?
– Если нет, то тебя не пустят.
Оливия хотела возмутиться и уже позвать директора, как кто-то толкнул ее в плечо. Она поморщилась и резко повернулась в сторону, собираясь дать пинка второму ассистенту, как замерла на месте, ослепленная яркими лучами.
– Сегодня поют важные шишки, и, даже если вы в одежде от «Прада», мы не можем пустить вас внутрь без удостоверения личности.
Она распахнула от шока глаза. Огромный кит-ночь сожрал Нью-Йорк вместе с Оливией, которая не заметила и не поняла, каким образом оказалась около огромного пятиэтажного клуба. Охранник требовал от нее документы, а задел ее вовсе не ассистент, а один из гостей в очереди – торопил ее.
Пребывая в полном шоке, она достала свой второй телефон, показала на нем ай-ди, заплатила за вход и прошла по синей ковровой дорожке внутрь.
Оливия пришла в себя и пыталась понять, голодна ли она? Нет. Значит, заходила поесть. Хочет спать? Нет. Значит, успела где-то подремать пару часов. Провалы в памяти были ей свойственны, но только в моменты сильнейшего стресса.
Оливия поднялась по небольшой лестнице, и очередной охранник открыл перед ней дверь. В длинном узком холле она уже слышала грохотание музыки и вновь теряла себя в темноте. Заметив на своем длинном и нелегком пути до танцплощадки несколько зеркал с лампочками, она направилась к ним, чтобы посмотреть на себя.
– Какого же хрена?!
Она ударила по небольшому столику после первого взгляда в зеркало. Люди шли рядом, не обращая на нее никакого внимания.
Оливия снова посмотрела на свои волосы. Она успела вновь осветлиться и прокрасить несколько прядей. На лице макияж валькирии, а красный уютный свитер сменился на черный топик с кожаными штанами. Когда ассистент в «Прада» успел одеть ее в стриптизершу?!
Несмотря на боевой раскрас и вызывающую одежду, она чувствовала себя лучше, чем утром. Оливия ценила моменты, когда пребывала внутри потока, а не выпадала из жизни. Дверь громко хлопнула, выводя ее из размышлений. Она хотела посмотреть в ее сторону, но, подавив порыв, продолжала разглядывать себя. Оливия вдруг вспомнила свой разговор с Конардом, и ей хотелось обозвать себя лицемеркой. Однако тут же она осознала, что поиск себя – это постоянное метание от того, кто мы есть, до того, кем нам хотелось бы стать. Оливия решила дать себе передышку.
Уже внутри она поняла, почему клуб называется «Вавилон». Пятиэтажное здание своим видом напоминало полую колонну, закрученную наподобие раковины моллюска. Везде горели софиты, грохотала музыка, кричали люди. Алкоголь лился рекой, посетители передавали друг другу запрещенные вещества. При входе в такое место нужно не паспорт спрашивать, а проводить психиатрический осмотр на вменяемость. Оливия заметила над сценой огромные часы с таймером. Отвратительная музыка била по ушам. Голос певца казался смутно знакомым, но она решила не забивать голову рассуждениями о сомнительной дискографии клуба. Какие-то важные шишки собирались сегодня поразить публику, по этой причине народу скопилось так много, что Оливии пришлось буквально пробивать себе дорогу к бару. Она загорелась целью снять VIP-столик, сколько бы он ни стоил. В такой давке она или сама погибнет, или убьет кого-то. А еще ей нужно горючее, иначе, даже несмотря на шум, заснет стоя.
– Хей, парень! Сколько стоит VIP-столик? Плачу сколько скажешь! – она схватила бармена за рукав, слегка наклонившись через стойку. – Почему здесь так много народа? Деньги раздают? Я не понимаю.
– Выступает группа «Красивые города»! – закричал ей в лицо бармен. – Ты уверена, что тебе хватит денег на VIP-столик? Может, обычный? VIP остался только один, и стоит он почти семьдесят тысяч!
– Да хоть сколько! Мне все равно! Мне все равно…
На заявление Оливии бармен кивнул и хотел уже открыть рот, как его перебила девушка со сцены. Музыка прекратилась, и все уставились на нее.
– Ребята! Нужно подождать еще совсем немного! Джеймс скоро появится! Он отошел перекусить! Ничего! Концерт будет, мы уже настраиваем оборудование и ждем нашего фронтмена.
Толпа заревела, захлопала, и музыка вновь ударила по барабанным перепонкам. Оливия открыла рот от удивления и принялась искать в Интернете название группы Джеймса. Она не могла поверить в такое совпадение, но, видимо, у вселенной сегодня свои планы на нее.
– Джеймс, козлина, как ты это все это устроил?
Конечно, скорее всего, друг ничего и не знал о ней.
Она отправила ему сообщение: «Это Оливия. Я здесь. Ты где?»
Ответ пришел практически мгновенно: «Почему я не удивлен? Туалет, четвертый этаж, восточная сторона».
Ей нужно было постараться не заблудиться в лабиринтах Вавилонской башни. Однажды разрушенная, сегодня восставшая, ее винтовые лестницы вели ее в нужном направлении. Оливия не видела Джеймса четыре года. В последнее время у них у всех такие плотные графики, что, если бы не терапия Конарда, то Оливия и с ним виделась бы раз в год. Она почувствовала укол вины, когда не узнала название его группы. А ведь Джеймс знаменит. По-настоящему знаменит. Ей хотелось увидеть добродушную улыбку старого друга, перекинуться парой слов и почувствовать тепло от душевного разговора.
Людей, по мере приближения к обозначенному месту, становилось все меньше и меньше. Оливия предположила, что это связано с тем, что отсюда до бара далековато. Посетители ленивые. Она и сама почувствовала, как вспотела, пока поднималась по винтовым лестницам. Красиво. Со смыслом. Неудобно. Оливия завернула в сторону еще одного узкого коридора и увидела около двери охранника. Она с подозрением окинула его взглядом, но тот не шелохнулся и спокойно пропустил ее в мужской туалет. Стоило ей зайти, как звук будто отрезало. Она с испугу обернулась.