Дима ехал в сторону окраины города, по пути прихватив в одном из кафе по пластиковому стакану холодной колы для себя и Дианы. Она всю дорогу молчала, и Дима терялся в догадках, что это молчание может означать. На побережье реки, что текла неподалёку от города, он остановился и посмотрел на тихую гладь воды, которая блестела на ярком майском солнце. Вокруг не было ни души, и тишину прерывали только редкие крики чаек, что кружили над водой.
– Думаю, это подходящее место, – сказал Дима и вышел из машины.
– Подходящее для чего? – спросила его Диана.
– Для того, чтобы побыть подальше ото всех, – Дима протянул ей стакан с колой. – Ты не против, если я составлю тебе компанию?
– Нет, – коротко ответила Диана и направилась к небольшому холму, что возвышался над берегом реки.
Они сели на склоне и молча смотрели в даль. Лёгкий тёплый ветер трепал их волосы, а солнечные лучи ласкали их лица.
– Спасибо, что привёз меня сюда, – Диана благодарно кивнула Диме, на что тот ласково улыбнулся. – Мою сестру звали Мила, – вдруг начала рассказывать Диана, и Дима затаил дыхание, слушая то, что болело у неё на душе. – Ей было пять лет, когда она погибла, а мне пятнадцать, когда моя жизнь разделилась на "до" и "после". – Выдержав небольшую паузу она продолжила, – когда Мила родилась, мне казалось, что я была самым счастливым человеком на свете. Я не выпускала её из рук, всё свободное от школы время я посвящала только ей. Если она была счастлива, я была счастлива тоже. Наши родители, а в особенности мама, всегда жили и до сих пор живут по строгим правилам: сначала меня, а потом и Милу мама с пелёнок учила правилам этикета, с нами занимались только самые лучшие педагоги, потому что отличная учёба в школе, а затем и в ВУЗе, – самая главная цель, которую мама преследовала в своей жизни. Всегда держать осанку, читать только классическую литературу, быть аккуратными и прилежными, – Диана вздохнула и горько улыбнулась, закрыв глаза и вспоминая своё детство. – Пока все дети играли во дворе, падали, набивали синяки, пачкали и рвали свою одежду, я смотрела на них из окна или со скамейки, на которой я сидела с книгой, и завидовала их детству, которого у меня не было и не могло быть. Милу постигла та же участь, несмотря на то, что она была намного младше меня. Мне нельзя было ровным счётом ничего из того, чем занимались другие дети, мои сверстники. И когда Мила росла, я пыталась играми с ней оградить её от такого детства, которое было у меня. В тайне от родителей я разрешала ей упасть в лужу и понырять в сугробах. Правда, я за это часто получала выговор от родителей, но меня это никогда не пугало, – Диана шмыгнула заложенным от слёз носом, и Дима незаметно приблизился к ней ближе. – Переходить дорогу только в специально положенном месте, только на зелёный сигнал светофора, – Диана сжала челюсти, и Дима заметил, как она играет желваками. – Именно эти дурацкие правила и стали причиной катастрофы, которая произошла с моей сестрой.
Дима молча слушал, не перебивал, не давил, ничего не спрашивал, просто был рядом, кардинально меняя своё мнение относительно Дианы и надеясь, что, поделившись с ним, ей станет легче.
– Что с ней случилось? – осторожно спросил он, когда Диана замолчала.
– Всё произошло так быстро… Я была в книжном магазине, пока Мила через дорогу играла с бродячим котёнком. Я наблюдала за ней в окно и выбирала нужную книгу, когда услышала рёв двигателя где-то неподалёку. Когда я выглянула на дорогу, то увидела, как чёрная иномарка с бешенной скоростью несётся прямо на Милу, и, выскочила на улицу, чтобы успеть её предупредить. Пока я бежала к дороге от магазина, я кричала сестре, чтобы она бежала ко мне навстречу, но для неё горел красный свет светофора, и она побоялась нарушить правила. Мила хоть и была ещё маленькой, но прекрасно понимала, что машина несётся прямо на неё, но нарушить правило и ступить на дорогу на красный свет даже ради того, чтобы спасти себя, она не смогла, – голос Дианы задрожал, тело стало дёргаться от рыданий, она поднялась на ноги и обняла себя за плечи, продолжая уже не своим голосом, а голосом дикого зверя, с истошным воплем, что рвался из глубин её души, – уже через мгновенье к моим ногам подкатилась красная туфелька моей сестры, а её тело отлетело на несколько десятков метров. У неё не было никаких шансов выжить! – она выкрикнула, и её крик эхом отразился от глади воды. Стая чаек взмыла в небо, а солнце скрылось за небольшим облаком. Ветер вдруг стал холодным, словно посреди жаркого лета нагрянула холодная и промозглая осень. Диана упала на колени и подняла лицо к небу, дрожа то ли от неожиданного холода, то от рыданий, которые она никак не могла остановить.
Дима резко встал, поднял Диану на ноги и прижал к себе, гладя её спину, согревая и успокаивая. В его голове никак не укладывалась рассказанная ей история, трагичная и страшная, переполненная болью и отчаянием. Как часто люди надевают на себя маску безразличия, чтобы скрыть всю скорбящую черноту, которой наполнена душа? Возможно, чаще, чем Дима мог себе представить. Он и сам пережил потерю самого дорого человека в жизни, и как никто понимал, что пришлось пережить девушке, которую до недавнего времени он на дух не переносил, а сейчас вдруг почувствовал её родной душой, которая искалечена так же, как и его.
Постепенно рыдания Дианы стали утихать, её дыхание восстановилось, и она медленно отстранилось от Димы, уже спокойно подведя итог своему рассказу:
– С тех пор я объявила родителям протест. Я винила их в смерти Милы и сделала всё, чтобы превратиться в полную противоположность их идеального ребёнка: я сменила имидж, внешность, отношение к их правилам, которые я с огромным удовольствием стала нарушать. Вместо медицинского поступила на юридический, чем вывела их из себя и чему несказанно радовалась. Я всё делала им назло. Они стали меня презирать, понимая, что все их слова, которыми они пытались меня вразумить, пролетают мимо меня, и в итоге купили отдельную квартиру, чтобы избавиться от нерадивого ребёнка.
Ветер утих, и вокруг наступила полнейшая тишина. Чайки затихли, а Дима с Дианой стояли и молча смотрели на реку, по которой всё так же гуляли солнечные блики. Дима протянул свою руку и сжал в своей ладони холодные пальцы Дианы.
– Пойдём, – потянул он её за собой, спускаясь с холма к реке.
Подойдя к берегу, он стянул с себя кроссовки, и Диана последовала его примеру.
– Песок очень тёплый, – сказал Дима, – скоро откроется купальный сезон.
Диана отпустила его руку и ринулась в реку, разбрызгивая воду в разные стороны.
– Постой! – Дима кинулся за ней. – Куда ты?
– Вода чудесная! – засмеялась Диана, и Дима обрадовался смене её настроения.