– Как моя доченька чувствуешь себя? – в комнату вплыла княгиня Пелагея. – Не болит ли головушка? Не кружится ли? – она запечатлела смачный поцелуй на моем лбу. Прогладил по волосам и посмотрела на меня глазами голодной крокодилицы.
За ее спиной стоял мой спаситель. Боярин Игорь окинул меня цепким взглядом и улыбнулся, как строй знакомой. Этот взгляд неожиданно смутил, я почувствовала, как краска заливает мое лицо. Натянула на себя одеяло до подбородка и отвела глаза в сторону.
– Хорошо себя чувствую, матушка, – торопливо ответила мачехе. – Голова не болит и не кружится.
– Какая же ты бледная, – печально вздохнула та в ответ. – Глаза мутные, ввалились, руки дрожат, – взяла она мою ладонь в свою.
Ничего у меня не дрожало. Но княгиня упорно пыталась сделать из меня больную.
– Васена, припадков у княжны не было? Глаза у нее блестят нездорово.
То ввалились, то блестят. Уже определилась бы!
– Не было припадка, княгиня, – няня смотрела в пол. – Да и не припадки это, – кинула она короткий взгляд на боярина. – В обморок падала княжна, было такое, а в припадках не билась никогда.
– Поговори еще! – цыкнула на нее княгиня. – Ты что, лекарка? Не соображаешь ничего, так и молчи, дура!
– Молчу, молчу, княгиня, – тихо ответила няня. – Только княжна не припадочная, – уверенно повторила она.
– Глупа ты, нянька как пень, не тебе судить, больна княжна или нет, – сердито произнесла княгиня, поправляя на себе тяжелое жемчужное ожерелье. – Из ума на старости лет выжила.
Не сказала бы, что няня стара. Женщина в возрасте, не более того.
Княгиня тяжело вздохнула, сокрушенно покачала головой, смахнула с глаз скупую слезу и уставилась на боярина.
– Не похожа княжна на припадочную, – усмехнулся боярин. – А вот когда я нес ее, почувствовал, как от нее сладким дурманом пахнет. Не знаешь, почему? – пытливо посмотрел он на мачеху. – Не опоил ли кто княжну?
– Кому ж ее надо опаивать, батюшка? Да и зачем?
– Вот и я думаю, зачем? – недобро усмехнулся боярин.
– Может, букет из лесных цветов собирала, дурмана нарвала по глупости, руки испачкала. Она же на голову слабая, бедняжка, – снова вздохнула мачеха и склонилась надо мной. – Как же ты напугала нас, Любавушка! Все по батюшке кручинишься? Но топиться грех великий. Не хорошо даже думать об этом.
Говорит со мной как с клинической идиоткой. И смотрит как на полоумную. Вот ведь лицемерка!
– Я и не думала топиться, матушка, просто хотела искупаться, – повторила то, что уже говорила няне. – Забыла про русалок. Жарко было. С чего мне топиться? Батюшку я, конечно, любила. Но как я могу оставить тебя и сестрицу одних на белом свете. Ничего я с собой делать не думаю и не думала. Не могу огорчить тебя и Забаву, – съели? Не надейтесь, что я снова решу наложить на себя руки. Может, Любава и была больной на всю голову, но я-то не она!
– Хорошо ты сказала, княжна! – восхитился боярин. – Хорошая у тебя дочка, княгиня. Разумная.
– Да, разумная, – вздохнула мачеха. – Жаль, что не всегда. Порой такое скажет, что повторить стыдно…
В комнату вошла служанка, низко поклонилась:
– Обед готов, княгиня. Когда подавать прикажешь?
– Ну, боярин, пойдем, отведаем моего угощения, – мачеха коснулась плеча гостя.
– Вижу, княжна хорошо себя чувствует. Пусть и она с нами потрапезничает, – заявил боярин.
– Что ты, что ты! – замахала руками мачеха. – Слаба она, ей лежать надо. Сюда Любаве обед подадут. Пусть отдыхает. Может, вздремнет. Сон для нее лучшее лекарство.
– Не хочу я спать. Да я и не устала, – я соскочила с кровати, закутавшись в одеяло. – Чувствую себя отлично, и голодна как стая волков. Няня, позови прислугу, пусть оденут меня, – пора мне начинать учиться отдавать приказы. – Боярин, я присоединюсь к вам, как только приведу себя в порядок. Это займет минут десять, не больше.
– Видишь, боярин, не в себе она, – метнула в меня сердитый взгляд мачеха. – Не постыдилась тебя, стоит перед мужчиной в исподнем.
– Это не исподнее, это одеяло, – поправила я мачеху. – Выгляжу я пристойно. Правда, боярин?
– Истинная правда, – широко улыбнулся мне Игорь. – Рад, что ты здорова, княжна. Не буду мешать, одевайся и прихорашивайся. Добрую я весть тебе привез. Узнаешь – порадуешься.
– Помилуй, боярин! – взмолилась мачеха. – Она же не в себе. Сам посмотри, как ведет себя, как говорит. Не поймешь, что несет. Еще припадок с ней за столом случиться.
– Случится, лекаря позовем, – коротко кивнул Игорь. – Не похожа княжна на больную, не будет с ней никакого припадка.
– Ах, боярин, Любава только кажется здоровой. Но воля твоя, раз желаешь ее за обедом видеть, будь по-твоему. Я дочери добра желаю, пылинки с нее сдуваю, дождинке холодной упасть на нее не даю. Болезненная она… – княгиня снова вытерла слезы с сухих глаз. – Плохо ей станет – не моя в том вина.
С чего бы мне должно стать плохо? Я посмотрела на няню и прочитала в ее взгляде тревогу. С такой мамашей надо быть настороже.
Княгиня и Игорь вышли из спальни. Няня подскочила к двери, выглянула наружу и задвинула щеколду.
– Княгинюшка, прости меня старую, но не могу молчать.
– Говори, – я села на край кровати.
– Будь осторожна, голубушка. Не верь ни мачехе, не сестре своей сводной.
– Не буду, – пообещала няне.
Мне мачеха сразу не понравилась. Уж слишком нарочито она выражала свою любовь ко мне. А глаза холодные, смотрят недобро. Поглядим, что из себя представляет сестрица. Наверняка она будет за обедом.
– Я за тобой теперь во все глаза присматривать буду. Но и ты держи ухо востро, – попросила няня. – Ты на выданье, если умрешь до свадьбы, все твое имущество перейдет к мачехе и сестре. Нет у тебя другой родни, кроме них.
Как говорят в детективах, найди того, кому выгодна смерь жертвы, у кого есть возможность совершить убийство и найдешь преступника. Мотив мне уже понятен – богатое наследство. Ясно, кому я тут как кость в горле. Возможность избавиться от меня у мачехи тоже есть – отравить человека легко, сделать из него дурака тоже, особенно при наличии ведьм, бабок-ёжек и прочей нечисти.
Вот только жертвой я становиться не собираюсь. Хватит, побывала уже в роли кроткой сестры и послушной дочери. Больше не хочу!
Пришли две девушки-служанки помогли мне одеться. Отсутствие нижнего белья несколько волновало, но я смирилась. Тонкая невесомая рубаха на кружевных бретелях приятно ласкала кожу. Поверх надели еще одну вышитую шелковую белоснежную рубаху с пышными рукавами. Узкие манжеты закрывали пальцы до самых ногтей. Тяжеленный атласный лиловый сарафан, вытканный золотом и расшитый жемчугом являлся настоящим произведением искусства. Он оказался страшно тяжелым. Я повертелась перед зеркалом и осталась довольна своим новым образом.
Меня усадили в резное кресло, обтянутое красной кожей. Няня достала из ларца жемчужное ожерелье в несколько ниток. Они покрыли мою грудь как панцирем. В уши вдели длинные золотые серьги, на конец косы навязали вышитые золотом плотные парчовые пластины.
– Красивая штучка, – коснулась рукой расшитых украшений на косе.
– Так это же накосник, милая, – вздохнула Васена. – И это забыла?
– Уже вспомнила, – многое мне еще предстоит вспомнить. Главное не попадать впросак при мачехе и сводной сестре. Лучше помалкивать и неопределенно улыбаться.
Голову покрыли воздушной тканью наподобие фаты и водрузили поверх кокошник с округлым верхом в цвет сарафана. Разумеется, тоже расшитый жемчугом. Красиво, ничего не скажешь.
Девушки стояли у стены, вопросительно глядя на меня.
– В ваших услугах я более не нуждаюсь, можете быть свободны, – небрежно махнула им рукой. Насколько помню, именно так обращалась леди к горничным в одном британском сериале.
Служанки недоуменно переглянулись.
– Идите, княжна вас отпускает, – перевела им няня. Она на лету схватывала мои желания. Надо научиться проще выражать свои мысли и не выделываться. Не стоит путать викторианскую Англию и русские сказки.
Я поднялась с кресла, еще раз критически посмотрела на себя. Хороша! Статная, с роскошной длинной русой косой. Немного бледная, но это не страшно.
– Дай, княжна, нарумяню тебя и брови сурьмой подведу, – няня взяла со столика баночки.
– Не надо, – остановила ее, вспомнив, как страшно нарумянены красавицы на картинах известных русских художников. Макияжем я всегда пользовалась осторожно, вызывающе накрашенные девушки казались мне вульгарными. – А что, няня, каждый обед надо накрашенной выходить?
– Так гость у нас, княжна, – напомнила мне Васена. – Для него и наряжаешься.
– И так сойдет, – пусть насладиться естественной женской красотой. Тем более что он видел меня почти голой. Поймала себя на мысли – мне хочется понравиться боярину Игорю. И совершенно не хочется, чтобы он увидел меня размалеванной куклой. Во мне неожиданно проснулось первородное женское кокетство. – Гость не жених, его обманывать незачем.
Няня хихикнула.
– Ох, и мудра ты, княгинюшка. Верно сказала!
Да уж, ума мне не занимать. Жаль, в прошлой жизни я им не пользовалась как надо. Так что придется наверстывать.
– А боярин Игорь женат, или холост? – небрежно поинтересовалась у няни. Машинально взяла со столика зеркальце с ручкой. Его оборотную сторону украшали эмалевые тюльпаны и бабочки. Повертела зеркальце в руке, поправила выбившуюся из-под фаты прядь волос.
– Холост, милая. Уж не по нраву ли он тебе пришелся?
– Еще чего, – презрительно фыркнула я. – Просто так спросила.
– Вот и хорошо, княгинюшка. Много девушек по нему сохнет. А он ни на кого внимания не обращает. Смотри, не влюбись в него! Холоден он как лед. Да и вообще… – няня воровато оглянулась по сторонам. – Много тайн у боярина…
Тайны – это всегда интересно. Но главное, что боярин холост. Это меня почему-то обрадовало.