– Как зовут вашу собачку?
– Канис.
– Иди ко мне, Канус.
Получилось среднее между двуликим Янусом и анусом.
– Это русский волкодав?
– Нет, чешский.
– Да-да-да, что-то я такое слышал.
Бабушка божий одуванчик:
– Ишь ты, серый волчок. Детишек кушаешь?
– Предпочитает бабушек (не ответила, подумала, вспоминая сказку «Красная шапочка»).
Молодой человек. Рядом идёт глубоко беременная жена.
– Лиля, смотри волчонок.
Обращается ко мне:
– Это же волк?
Отвечаю:
– Нет, это собака, ну разве чуть-чуть есть от волка.
Молодой человек:
– Небось дорогой?!
– Дорогой.
– Он ведь вырастет, ещё страшнее будет. Идём, Лиля не бойся, он на веревочке.
Мужик в спецовке проходящий мимо нас:
– Во, блин, овчарка подгуляла!
Мужчина у Афонского подворья, перекрестясь:
– Девушка, можно я его сфотографирую, а то дети не поверят, что я рядом с волком стоял. Сегодня прощенное воскресенье, простите, если что.
Хотела ответить:
– Волк простит (сдержалась), – фотографируйте на здоровье. Вам как его поставить в профиль, фас, анфас?
– Я тут сбоку щёлкну и хватит. Я люблю собак, у меня пекинес живёт. Знаете, какой серьёзный!
– Догадываюсь, наверное, чужаков кусает?
– А как вы догадались?
– С волками жить – по-волчьи выть, – задушил хохот.
Подошёл к нам с Канисом на улице мужчина.
– Пробовали на след ставить?
– Что? – изумилась я.
– На след ставить, – повторил мужчина.
– Нет, мы слишком малы, слышала, их пробовали ставить на след зверя, но лайки работают лучше.
– Я не про тот след, – тихо сказал мужчина.
– На человеческий, – осенило.
– Именно. Ставить на человеческий след.
– Про это ничего не слышала, но обязательно поинтересуюсь, – перевариваю информацию.
– Я полицейский, – сказал мужчина, – вы же собаку взяли для работы?
– Боже упаси, кто ж его заставляет работать? – ответила в духе одесситов, – для души!
– Жаль, – сказал мужчина, – надо его ставить на след, – и растворился в метели.
В электричке. Мужик средних лет с помятой внешностью упирается взглядом в Каниса:
– Волчара!
– Это собака, – отвечаю.
– Да, ладно, – машет на меня рукой мужик, – привязали сучку в лесу…
Вагон начинает дружно смеяться.
– Ещё раз ваш волк написает на наш газон, мы вас оштрафуем. У нас везде камеры стоят. Мы всё видим. Здесь всё сделано для красоты.
– А разве писающий волк не украсит ваш газон?
– Сказал, оштрафуем, значит оштрафуем.
– Девушка, скажите, это волк или собака?
– Собака. На треть волк.
– Так значит, волк присутствует?
– Да.
– Лёша, пойдём. Он на нас странно смотрит.
Бабулька, собирающая милостыню у церкви, смотрит на Каниса.
– С наступающим вас! Скажите, а как он себя ведёт в полнолуние?
Не удержалась, ответила:
– Старушек ест, – добавила, – шучу. Бабушка осталась в глубокой задумчивости.
Как ни странно, у бомжей тоже есть любимые обжитые места. У нас в районе это три церкви и один монастырь, возле которых они годами зарабатывают себе на хлеб прося подаяния. Пятнадцать лет подряд мы с моей лайкой Казаном, гуляя по району, ходили мимо них, и они нас хорошо знали. Пять лет у меня не было собаки. В один из вечеров мы с Канисом шли мимо одной из церквей, и я услышала знакомый голос:
– А-а-а… лайка! Привет. Жив ещё старик. Молодец. Только хвост опустил.
Проходя мимо Татарского Посольства, Канис понял:
– Больше терпеть не могу, – и уселся в гордой позе на входе в посольство, аккурат под табличкой «Представительство Республики Татарстан в РФ и за рубежом». Поднатужился и выдал красивую фигурную композицию.
– Что же ты тут уселся, – послышался голос прохожего, возвращающегося домой после напряженного трудового дня, – иди туда за ворота, – махнул рукой в сторону территории посольства, – там им сделай. Кстати, улица, на которой сейчас стоит Посольство, раньше называлась Брёхов переулок по фамилии домовладельца.
Выходим с Канисом из подъезда на утреннюю прогулку. Чуть поодаль стоит иномарка, рядом с которой разговаривают три прилично одетых молодых мужчины. Неожиданно все трое прерывают беседу, не мигая, смотрят на Каниса и автоматически замирают. Двое и вообще вытянули руки по швам. Этакие большие «пионЭры». Наконец, один очнулся и, растягивая слова, очень напоминая Саида из кинофильма «Белое солнце пустыни», спрашивает:
– Волк, однака-а-а?
– Собака, однако, – отвечаю.
Второй мужчина под шумок тихо открывает переднюю дверцу машины, быстро юркает на переднее сиденье, защёлкивает замок и в окошко интересуется: