Назавтра без четверти двенадцать она уже стояла возле кафедры прикладной математики. Настроение у Жени было приподнятым, если не считать овладевшего ею легкого волнения. Она дождалась, пока стрелки на часах сойдутся на верхней отметке, и, предварительно постучав, осторожно приоткрыла дверь.
Столбовой был на месте. Он сидел за столом в полном одиночестве и сосредоточенно проглядывал лежащие перед ним записи, делая на полях пометки карандашом.
– Здравствуйте, – негромко, но внятно проговорила Женя.
Столбовой, не глядя на нее, кивнул, продолжая свое занятие.
Она, стараясь двигаться бесшумно, пересекла комнату и уселась на стул, стоящий у стены. Оттуда ей хорошо было видно лицо профессора, склоненное над бумагами. До этого Женя видела Столбового лишь мельком – и теперь с любопытством изучала его облик.
Она не могла не признать, что он красив, а в молодости, пожалуй, и вовсе был покорителем женских сердец: безупречно прямая, благородная осанка, седые, но замечательно густые и элегантно подстриженные волосы, ясные черты лица. Крепкий подбородок и тонкие губы выдавали упорный и твердый нрав. Одет Столбовой был вполне демократично – в темно-синий пуловер и легкие шерстяные брюки в тон. Треугольный вырез украшал жемчужно-серый галстук.
Жене пришлось подождать минут десять, пока профессор завершит чтение и посмотрит на нее. Взгляд у него был необыкновенно глубоким и пристальным, он окутал Женю с головы до ног, буквально вобрал в себя, подчиняя особой ауре. Она почувствовала себя точно под гипнозом, не в силах оторваться от светлых и пронзительных глаз Столбового.
– Простите, – произнес тот низким, звучным голосом, – запамятовал, кто вы у меня?
– Зимина, из второй группы. Вы назначили мне прийти к двенадцати. – Женя удивилась тому, что может говорить так легко и свободно: внутри у нее все дрожало от волнения.
– А, да да. Зимина. Вспомнил. – Столбовой улыбнулся и скрестил перед собой длинные, холеные пальцы. – Как вас зовут?
– Евгения.
– Женечка. – Взгляд профессора потеплел. – Славное имя. Вы не против, если я так и буду вас называть – по-свойски, на правах старика?
– Какой же вы старик? – Женя позволила себе слегка стрельнуть глазами на Столбового, совсем капельку, чуть-чуть, в пределах допустимой нормы. Он тут же отреагировал на ее кокетство и заулыбался, вольготно откинувшись на спинку кресла.
– Не нужно лести, милая Женечка. Для вас я, безусловно, старик. У меня внучка ваша ровесница. Но все равно, мне приятен этот комплимент. А теперь оставим любезности и поговорим о деле. – Его лицо в мгновение ока стало серьезным и сосредоточенным, каким было несколько минут назад. – Знаете ли вы, что ваша курсовая произвела на меня огромное впечатление? Это не просто работа, а научный труд! Да, да, зря улыбаетесь: научный труд зрелого и чрезвычайно целеустремленного человека. Превыше всего я ценю в людях именно эти качества – серьезность и целеустремленность. Судя по тому, что я имел честь изучить, вы ими обладаете. Стало быть, мы с вами сварим кашу. Надеюсь, у вас уже есть задумки и наработки для будущего диплома?
Женя поспешно кивнула.
– Есть.
– Славно. Это означает, что летом вы не только отдыхали на югах, но и работали головой, хотя загар у вас великолепный, ничего не скажешь. – Столбовой снова улыбнулся, но уже по-другому, сдержанно и корректно, и наклонился к Жене. – Записи у вас с собой?
– Конечно. – Она поспешно достала из рюкзачка кипу толстых тетрадей и разложила на столе.
– Так, – протянул Столбовой в задумчивости, открывая одну из них, – сейчас посмотрим. – Он замолчал и углубился в изучение каллиграфического Жениного почерка.
Она стояла рядом, затаив дыхание и чувствуя, что в эти минуты решается ее судьба. Столбовой пролистывал страницу за страницей, иногда его взгляд цеплялся за тот или иной абзац, он задерживался на несколько секунд, а затем методично продолжал чтение. Наконец он дошел до конца тетради, поднял голову и глянул на Женю.
– Как называлась ваша курсовая?
– Экономико-математическое моделирование выброса вредных веществ на примере завода химических волокон.
– Да, верно. Вы хотели бы развить эту тему и дальше? Сделать на ее базе диплом?
Женя пожала плечами.
– Возможно. А возможно, и нет. Я бы взялась и за что-то другое, если бы вы посоветовали.
Столбовой усмехнулся.
– Отчего ж не посоветовать, если я отныне ваш куратор? Видите ли, наша кафедра занимается математическим моделированием оценки техногенных рисков в крупных промышленных центрах. Поэтому выбранная вами тема не противоречит общему направлению. Более того, она весьма объемная, и работы тут непочатый край. Но лично я сторонник новизны. Идите дальше, попробуйте обдумать, например, следующее: «Обоснование и использование линейного программирования при оценке рисков технических катастроф». Как вам такая тема? Впоследствии из нее может выйти неплохая диссертация.
– Интересно, – проговорила Женя. – Но, честно сказать, то, над чем я работала летом, имеет к этому мало отношения.
– Я бы даже сказал, никакого, – засмеялся Столбовой. – Но ничего страшного. Сходите в библиотеку, почитайте Дуброва «Моделирование рисковых ситуаций в экономике и бизнесе», Курицкого «Поиск оптимальных решений». Можете еще взять американскую монографию профессора Принстонского университета Вандерхуэлла. Пару дней, я думаю, вам хватит, чтобы бегло ознакомиться с литературой. Кое-какие материалы есть и в Интернете, так что придется засесть за компьютер. А к этому, – Столбовой похлопал по стопке тетрадок, – мы всегда сможем вернуться. Поняли?
– Да.
– Ну вот так. Жду вас, милая Женечка, в среду в это же время. Подготовьтесь как следует, мы сразу же начнем работать. Рад был знакомству.
– Я тоже. Большое спасибо. – Женя сложила тетради и покинула кабинет.
Впечатления у нее были двойственные. С одной стороны, Столбовой покорил ее, с другой – несколько озадачил, если не сказать – испугал. Видимо, правду про него говорят, что он фанатик от науки и его требования к студентам безумно завышены. Два дня на такую гору нового материала – это совершенно нереально. Хотя… как сказать. Если сконцентрироваться, возможно, все получится. Во всяком случае, игра стоит свеч: она не далее как вчера призналась Любе, что мечтает о диссертации – и вот, ее мечта начинает осуществляться.
Едва Женя вспомнила о подруге, как тотчас увидела ее саму, бодро поднимающуюся по ступенькам.
– Приветик, – весело поздоровалась та, – ну что, пообщалась со своим профессором?
– Пообщалась.
– И как? Вид у тебя не очень.
– Да нет, все просто замечательно. – Женя улыбнулась. – Столбовой – мировой дядька. И умница, и красавец.
– Правда? – Люба многозначительно усмехнулась. – Смотри, не втюрься в него.
– Нет, для этого он все-таки слишком стар. Но вообще, был бы Столбовой моложе лет на тридцать, я бы с удовольствием приняла его ухаживания.
– А сколько ему? – поинтересовалась Люба.
– Не знаю точно. Что-то около шестидесяти. У него уже внуки взрослые.
– Ну и бог с ним, – махнула рукой Люба. – Слушай, я сейчас к Перегудовой. Думаю, через час уже освобожусь. Подожди меня, и махнем по магазинам. Сейчас повсюду распродажи, скидки до семидесяти процентов.
– Да ты что? – Женя решительно помотала головой. – Я прямехонько в библиотеку. Мне нужно Курицкого читать. И монографию американского профессора.
Люба закатила глаза.
– Обалдела? Еще только второе сентября. Что ж ты весь год делать будешь?
– То же самое: ходить в библиотеку и сидеть за компом. Так что гуд бай!
Люба безнадежно посмотрела на Женю.
– Гуд бай. Так я и знала, что Столбовой запряжет тебя как сивку-бурку. Ты хоть звони, когда выдастся свободная минутка. И не забудь – в следующее воскресенье у Ленчика день рождения. Он, как всегда, позвал нас к себе на дачу, на шашлыки.
– Насчет шашлыков не уверена, но позвоню обязательно. Пока. – Женя чмокнула Любу в щеку и стала спускаться по ступенькам.