* * *
– МЕЛИССА —
Я вся на взводе. Нервы натянуты как струны.
Представляю, что передо мной Алекс.
Молочу по груше со всей силы. Не жалею себя. Не обращаю внимания на боль в мышцах.
Мне до отчаяния хочется вернуться и разорвать его, растерзать на ошмётки, растоптать его голову, чтобы осталось лишь мокрое пятно.
Злость, обида, неверие во мне кипят, дергают каждый мой нерв.
Я ору в голос. В моём крике боль и ярость.
Боль в груди душит, испепеляет.
Я отдала ему восемь лет жизни. Восемь. Грёбаных. Лет.
Чтобы сегодня узнать о его предательстве. Услышать, что он любит другую. И он хочет от неё ребёнка.
Тва-а-а-арь!
Мне очень-очень нужно проораться. До срыва голоса. До боли в горле. Чтобы я потом месяц только шептать могла.
В ушах шумит кровь. Я дышу часто, хрипло. Во рту всё сводит. Перед глазами уже чёрные мушки кружат.
Но я не могу успокоиться.
До скрипа стискиваю зубы и бью по груше ещё раз. Потом ещё. Снова и снова. Снова и снова колочу грушу и кричу. Но злость и обида не уходят.
Всё внутри меня кипит, рвёт мне жилы, крушит меня изнутри.
Это так больно… Невыносимо больно, когда тебя предаёт родной и любимый человек.
Мы ведь вместе на ноги становились.
Мы так были похожи.
У него нет родни. У меня нет родни.
Я выросла в приюте.
Его воспитывала тётка, которая давно преставилась.
Ни у кого из нас не было стартового капитала. Не было поддержки родных. Мы познакомились и сразу полюбили друг друга и решили держаться вместе. Любовь связала нас крепко.
И я понять не могу, почему всё сломалось?
Когда всё рухнуло?
Когда он разлюбил меня?
Не думаю, что полгода назад.
Всё началось раньше.
Быть может, когда у меня стало получаться в карьере, а у Алекса нет?
Он буксовал, у него не выходило вырваться вперёд. А я смогла.
В этом причина?
Если так, то он ещё больший кретин, чем я сейчас думаю.
Сволочь последняя.
Уже совсем слабым ударом вмазала по груше и обхватила её, всхлипнула.
Мне не становилось легче.
Сука, ты, Алекс!
Ненавижу, ненавижу!
Мудак!
А я дура конченая! Верила ему, думала о нашем будущем, хотела поговорить с одним клиентом, бизнесменом ресторанного дела, хотела предложить кандидатуру Алекса.
Как хорошо, что я не успела этого сделать. Словно что-то меня тормозило, остановило.
Значит, не все ещё мозги я растеряла. Значит, работает моя интуиция.
Работает интуиция?! Где она была, когда этот ублюдок изменял мне?! Почему чуйка ослепла и оглохла?
Задрала голову к потолку и в голос зарыдала. Меня била крупная дрожь.
Я выла, как раненная волчица. По лицу текли слёзы и сопли.
Это были рыдания, которые не красят женщину. Когда рот растянут, когда из груди вырывается хрип, полный душевной боли.
Я раскачивалась, обнимая грушу, и выла. Сползла на пол, уткнулась головой мат и закрыла глаза.
Когда мне надоело сидеть и жалеть себя, срываю с рук боксёрские бинты.
Руки и пальцы болят, саднят, будто я по бетону била.
Рассматриваю пальцы, костяшки, и криво усмехаюсь. Они выглядят так, будто я бой голыми руками провела.
Дура. Не могла перчатки надеть?!
Снова всхлипываю. Дыхание перехватывает.
Не могу сделать вдох.
Хватаюсь за мокрую футболку в области сердца, сжимаю ткань в кулак, тяну, словно хочу разорвать в клочья и с усилием заставляю себя сделать судорожный вдох.
«Успокойся, Мелисса. Дыши. Всё будет хорошо. Всё проходит. И это тоже пройдёт», – успокаиваю себя. – «Вдох и выдох. Вдох и выдох…»
Горячие, едкие слёзы стекают по щекам.
Восемь лет в жопу.
Ощущаю себя именно так. Будто я просто просрала восемь лет жизни. Отдала их мудаку по имени Алекс.
– Ненавижу тебя, Алекс, – произношу сквозь судорожные вдохи и выдохи.
Поднимаюсь с пола, ноги едва держат. Меня шатает, голова идёт кругом.
Беру бутылку с водой, долго откручиваю крышку. Она выпадает из дрожащих пальцев и укатывается куда-то. Пофиг на крышку.
Пиявкой присасываюсь к горлышку бутылки и выпиваю почти всю воду.
Бреду в раздевалку, с трудом стягиваю с себя одежду и плетусь в душ.
Холодная вода бодрит. Вправляет мозги на место.
Какого хера я истерю?
Зачем растрачиваю слёзы на мудака?
Вряд ли он рыдает обо мне. Вряд ли мечтает вернуть меня.
Меняю холодную воду на горячую и согреваюсь.
Нет. Хватит слёз. Он не достоин их.
После душа падаю в кресло и достаю телефон.
На экране больше десятка пропущенных звонков от мудака, столько же или больше сообщений.
Я не хочу знать, что он пишет. Даже если вдруг его настигло озарение, он опомнился и вышвырнул свою девку прямо из окна и хочет меня вернуть. Поздно, придурок ты ослиный.
Живи дальше, но без меня.
Я тоже продолжу жить. Без мудака.
И никакой больше любви в моей жизни.
К чёрту любовь.
С такими злыми мыслями пишу смс подруге.
«Джесс, мне нужна крыша над головой с сегодня и где-то на неделю.
С Алексом всё.
Расскажу всё за бокалом красного и белого.
У меня как раз две бутылки в сумке.
Можем смешать и сделать розовое вино. Что скажешь?»
Отправляю и получаю ответ, когда только-только оделась.
«Новость бешеная. А я всегда говорила, что Алекс говнюк.
Если тебя не смущает диван, то он твой, хоть на неделю, хоть на месяц, хоть навеки.
Вино – отличная идея. Я как раз думала, что неплохо бы выпить.
Только у меня из еды – кусочек сыра и недельная пицца в коробке. Кажется, в ней зародилась какая-то форма жизни…»
Я хмыкнула. Понятно.
Джессика недвусмысленно намекнула, что за жильё я буду расплачиваться едой.
Да запросто.
Ну и в принципе подруга предпочитала питаться в кафе и ресторанах, исключительно за чужой счёт.
Покидала спортивный зал, когда уже наступила ночь.
Попрощалась с охранником и направилась на остановку.
У меня начинается новая жизнь…
Не сдохнуть бы в тоске и жалости к себе…