Просыпаюсь оттого, что меня кто-то целует. В шею! Так горячо и жарко, немного покалывая, что я тут же расслабляюсь. Приятно, мне очень приятно и сладко.
– Тимур…
Открываю глаза и вижу мужчину, который склонился надо мной. Такой красивый, большой, взрослый, будоражащий каждую мою клетку и заставляющий трепетать от одного только его присутствия.
– Ты не заболела, мотылек?
– Нет, а что?
– Двенадцать дня уже.
– Двенадцать дня?!
Бросаю взгляд на часы. Боже, я полдня проспала! Тимур уже полностью одет, сидит на краю кровати в черном костюме.
– Почему ты раньше меня не разбудил?
– Ты крепко спала, не хотел будить. Спускайся, там Маргарита уже дважды завтрак разогревала для тебя.
– А ты куда?
Почему-то волнуюсь, когда Тимур уезжает. Не знаю, мне кажется, что с ним может что-то случиться. Булат ведь не дождался его. Как же я хочу, чтобы дядя Беса вообще забыл о нас и больше никогда я не видела того монстра.
– Я вернусь вечером. Тебе что-то нужно? – убирая мои волосы с лица, спрашивает мужчина, тогда как я за руку его беру осторожно и к щеке прикладываю своей, вдыхая его будоражащий запах.
– Мне ничего не нужно. Просто хочу, чтобы ты был рядом.
– Буду.
Бес наклоняется, целует меня в висок, едва прикасаясь, и я понимаю, что эта стена между нами… ее нет, но в то же время мы оба осторожничаем.
Кажется, один неверный шаг – и этому хрупкому, как пергаментная бумага, перемирию наступит конец, а я не хочу этого. Я хочу просто… с ним рядом быть.
Весь день я провожу с Маргаритой. Она печет сладкие пирожки, а я помогаю. Не то чтобы я готовить умела, дома мама за меня обычно все делала, но все же стараюсь хоть чем-то помочь.
– Ты не беременная, случайно, Ась?
Я едва не давлюсь мороженым от такого заявления Маргариты. Ну и вопросы у нее!
– С чего это вы взяли?
– Да нет, детка, ты не подумай! Просто ты уже второе мороженое уминаешь, а до этого пирожки пробовала, и яблоки, и салат, и рыбу. Да ты кушай, я так… не мое это дело.
Пережевываю свое мороженое и ставлю баночку трясущимися руками на стол.
Да нет… Не может быть. Просто не может.
Рано, мне же всего девятнадцать. Я даже не думала о таком еще. Мы с Бесом были осторожными всегда. Вроде бы.
– Нет! Я не беременная. Вам показалось.
– Да не слушай меня, старую! Кушай на здоровье. У меня самой двое деток, вот и подумала, с чего бы это аппетиту так разыграться с утра. Ты же как птичка кушаешь обычно, а тут все захотела попробовать. Ладно, показалось, наверное, не бери в голову.
– Ага…
При этом мой аппетит как рукой снимает, и я осторожно беру чашку ароматного чая. От него отказаться не смогу точно.
– А господину Бесаеву подарок приготовила уже?
Замираю. Сегодня Маргарита разговорчива, и, кажется, мне это нравится.
– Какой подарок?
– Ты не знаешь? Ой, долгий мой язык! Виктор проговорился мне, а я тебе. Извини, детка.
– А что… у Тимура день рождения?
– Да. Завтра.
Прикусываю губу. Черт. Даже не знала. И он ни слова не сказал!
– Спасибо, что предупредили. Я… придумаю что-то.
Что конкретно, сама пока не знаю. У меня нет своих денег. Ну, есть разве что те, которые тогда Виктор в больницу приносил. Я их не трогала все это время. Так и лежат под кроватью. Прячу их, хотела вернуть Тимуру, но не настроена я как-то разговор этот тяжелый заводить и вспоминать тот… ад.
Ладно, что-то придумаю.
Тимура нет до самого вечера, поэтому у меня есть время походить по дому. Первый этаж большой и светлый, на втором спальня и кабинет. Его кабинет, где я уже была однажды. Смотрела ту страшную запись, на которой были последние кадры его родителей и сестренки. Убитых моим родным отцом.
Знаю, Бес хранит эту запись до сих пор как единственное воспоминание о семье, тогда как я даже не представляю, как он вообще не сошел тогда с ума.
Булат. Его дядя не дал ему умереть, а мне… желал страшной смерти. Заслуженно. Ведь я тоже Коршунова. Я дочь своего отца.
Теперь только всеми силами молюсь, чтобы Булат отпустил Тимура и мы просто… жили. Спокойно, тихо, затолкав обиду и страх подальше ради чего-то большего. Того самого чувства, которое проросло во мне к Бесу и заставило просить его не оставлять меня одну.
Спустившись на первый этаж, я немного убираюсь, пока взгляд не падает на серую дверь. Знаю, она ведет в подвал, помещение, куда бы я ни за что не захотела войти снова.
Смотря на эту дверь, сдвинуться с места не могу. Я помню, что было в этом подвале. Мой самый страшный кошмар, боль и ужас, который я там пережила. Он мне снится. Нечасто, но эти сны всегда такие реальные, будто я снова… снова переживаю ту боль, которую мне причинял Бес, пылая от ненависти. Ко мне.
В руке что-то жечь начинает, и я вздрагиваю оттого, что меня кто-то встряхивает за плечи.
– Ася, очнись!
Поднимаю голову и вскрикиваю. Бес. Он стоит передо мной. Такой высокий и большой. С рассекающим шрамом, проходящим через половину лица и делающим его особенно опасным.
– Нет, нет…
– Ась, не бойся!
Капающая кровь из ладони отрезвляет, и я прихожу в себя. Передо мной Тимур с тяжелым взглядом, а я… стою как дура рядом с подвалом, с горстью стекла в руке. Кажется, я расколола стакан ладонью и даже не заметила.
Еще хуже – я испугалась его. Беса снова испугалась, и он увидел это, став еще более мрачным.
– Ты что тут забыла? – басит недовольно, а у меня слезы на глаза наворачиваются.
– Прости. Я просто… убиралась тут.
– Не надо извиняться. Черт возьми, твоя рука!
Поворачиваю ладонь и вижу, что из нее осколок стекла торчит. Как меня так угораздило, господи.
– А-ай, больно!
– Иди сюда.
Даже опомниться не успеваю, как Тимур на руки меня подхватывает и несет на кухню. Усаживает прямо на стол.
– Не сжимай ладонь. Сейчас.
Вижу, как мужчина открывает шкафчик, после чего возвращается с маленькой аптечкой в руке.
– Что ты там делала? Скажи, на кой черт туда пошла?!
Сжимаюсь вся от его резкого голоса. Бес. Это точно настоящий Бес без всяких масок. Его интонация и грубость. Виновато поджимаю губы. Знаю, я сглупила.
– Не надо было идти туда. Извини.
Вижу, как Тимур тяжело дышит, повернувшись ко мне спиной и оперевшись сильными руками на столешницу. Явно злится. На меня. Не надо было туда идти. Понимаю уже.
– Мы уедем отсюда. Скоро. Ася, я знаю, что тебе тут тяжело.
При этом Тимур поворачивается, и мы взглядами с ним встречаемся. Вижу отпечаток боли на его лице. Он не говорит об этом, а я… забыть не могу. Так и живем, стараясь не вспоминать.
– Хорошо. Как скажешь.
Мужчина подходит ближе и осторожно руку мою осматривает, перехватив своей, недовольно сдвигая брови.
– Стекло застряло, вытащить надо. Сейчас.
– Хорошо. Я потерплю.
Хочу съязвить, что мне не впервой боль от него чувствовать, но вовремя затыкаюсь. Ни к чему уже это. Я сама приняла решение быть рядом со своим палачом, который делал мне очень больно намеренно и в итоге отказался от мести. Тимур меня спас… спас тогда, когда у меня уже не было шанса на жизнь.
– Смотри, на улице черный снег пошел. Нравится?
Как только глаза к окну перевожу, тут же чувствую острую боль в руке.
– А-ай-ай, ай! – вскрикиваю, когда мужчина одним махом стекло вынимает из моей руки, кладя его на стол, довольно усмехаясь моей глупости.
– Не кричи.
– Обманщик!
– Все уже, мотылек. Все.
Из ранки начинает выступать кровь, которую Тимур быстро промакивает, и тогда я вижу старый шрам на ладони. Он мне его сделал. Острым клинком порезав руку.
Замираю, когда Бес проводит пальцами по этому уже давно побелевшему тонкому шраму. Весь напрягается, и я осторожно свою ладонь поверх его кладу.
– Ничего. Заживет, – говорю тихо, но взгляд мужчины темнеет, и я замечаю, как сильно ходят желваки на его скулах.
– Осторожнее в следующий раз! Не хочу тебя латать снова. Ты и так вся в шрамах. После меня, – бросает как-то грубо, и я затихаю. Вот он настоящий. Бес, которого я до дикости боюсь.
– Извини… Не буду больше.
– Уж постарайся.
Затихаю. Тимур молча перебинтовывает мне руку, тогда как я смотрю на его лицо серьезное, на шею смуглую, руки сильные, жилистые.
Он не обидит меня снова, ведь так? Бес отказался от своей мести, потому что… что? Любит? Нет, он так и не сказал мне этого тогда, хотя я и не жду от палача такого. Я все еще его враг, и мы оба это знаем.
Более того, Тимур сказал, что сделает мне снова больно, но я не верю. Не сделает. Хотел бы – уже давно бы сделал. Бес не обидит меня снова. Хочу верить в это больше всего на свете.
Закончив бинтовать мою руку, мужчина отпускает ее, но вместо того, чтобы уйти, смотрит прямо на меня. Долго, прямо в глаза, сверху вниз.
Даже опомниться не успеваю, как он накрывает мои колени руками и медленно разводит в стороны, вклиниваясь между ними. Стол немаленький, однако Бес очень высокий, поэтому ему все равно приходится наклониться ко мне.
Застываю, когда Тимур ставит руки, сомкнутые в кулаках, по обе стороны от меня и смотрит… как дикий зверь на мотылька.
– Ты обещала слушаться меня, девочка, но пока у тебя херово получается.
Его серьезное лицо озаряет короткая, едва уловимая полуулыбка, и я сразу расслабляюсь. Бес играет со мной, и я хочу принять правила этой игры.
– И что же ты будешь делать со мной?
Смотря на его сильные смуглые руки по обе стороны от себя, ловлю стаю мурашек, а еще… мой живот снова тянет. Сильно. От возбуждения.
Мы с Бесом никогда не целовались, ну так, по-настоящему, без масок, истерик и притворства, и теперь я до умопомрачения хочу коснуться его губ. Настоящих.
Бес очень близко, я смотрю прямо на него. Красивый, брутальный, смуглый и опасный. Мне дико страшно, но сегодня бояться его я не хочу.