Я не знаю, как должна воспринимать происходящее. Если бы я была прозаиком, то, наверное, написала что-то красивое, вроде того, что я окунулась в прошлое, почувствовав этот поцелуй. Что стерлись годы нашей разлуки, и даже на мгновенье все прошлое стерлось, и реальность тоже, такая безрадостная и по итогу нас разрушившая, разодравшая на две составляющие, вынужденные теперь существовать друг без друга, сами по себе.
Одним это удается, другим – нет. Наверное, если удается, то не было любви? Иначе как? Как жить дальше, когда тебя изнутри разъедает, а сердце болит – сердце ведь и есть то место, где два соединялись в одно.
А мы с Вадимом разъединились, разошлись. Нет, разлетелись в разные стороны, отталкиваясь друг от друга посильнее, чтобы больнее было, острее, чтобы даже воспоминания уничтожали так, чтобы не хотелось вернуться.
И все-таки он меня целовал. И в этом чужом поцелуе не было ничего из того прошлого, что когда-то было нашим. Это были другие губы, другая порывистость, другой напор, другое желание. И непостижимым образом это было все равно моим, таким родным, таким знакомым, что сводило с ума.
Распарывало тонкий рубец, оставшийся от разрыва, и выходило наружу эфемерным розовым туманом. Яд воспоминания – самый худший из всех возможных. Он убивает без возможности себя обнаружить.
Я оторвалась от губ Вадима в каком-то невероятном смятении. Даже тот бред, что я несла последние пять минут, пытаясь его в чем-то уличить, отошел на второй план. Близко. Он так близко. Настолько близко он не имеет права быть.
Вадим, словно чувствуя мое состояние, сделал шаг назад.
– Извини, – произнес, разглядывая меня. Я отступила тоже. Позорно так, путаясь в ногах. – Давай просто поговорим.
Нелепая попытка спасти ситуацию. Я закачала головой, мелко, нервически. Закапывать прошлое на три метра вниз нужно с уверенностью, что оно не выберется обратно. Где-то я ошиблась, когда уверяла себя, что ничего нет, что все похоронено. Долбанная птица феникс иногда возрождается даже без нашей на то воли.
– Ирин, – сказа Вадим, наблюдая, как я отступаю.
– Можно я просто уйду? – мне кажется, у меня губы онемели, я даже не уверена, что Вадим мои слова слышал.
Но он молчал, смотрел, как я отхожу, отмахиваясь от него, словно от призрака, и молчал. И только через несколько метров такого шага в голову пришла мысль: «отпустил». Словно невидимая цепочка, держащая нас, кончилась, порвалась, слетела с руки.
Я развернулась и побежала вниз. Как из квартиры тогда. Только в этот раз остановилась. Внизу, среди грохочущей музыки и двигающихся тел меня словно парализовало. Я вдруг поняла: даже если я сейчас убегу, мне все равно придется встретиться и поговорить с ним. Лучше сейчас. Ему неловко, я вообще веду себя, как помешанная. Я просто расскажу все, как есть, спрошу ответы на вопросы. Он не откажет. Не сейчас. А потом я уйду. Насовсем уйду.
Я быстро побежала по лестнице обратно наверх, споткнулась об ступеньку, больно ударившись ногой. Тихо выругалась. Вадим стоял на том же самом месте, прислонившись к стене. На мое приближение смотрел хмуро. Сглупила или нет, вернувшись – теперь поздно думать.
– Давай поговорим, – сказала ему, пряча взгляд. Вадим, кивнув, пошел дальше по коридору, и вскоре мы оказались в кабинете, не випке, а обычном, видимо, личном кабинете Вадима.
Я аккуратно присела на диван, Вадим примостился на краешке стола, сложив на груди руки.
– Хочешь чего-нибудь? – спросил, разглядывая меня, я быстро покачала головой.
– Ты знаешь о том, что банк "Кредит Инвест" на днях ограбили?
Наверное, Вадим ожидал любого вопроса, но точно не этого. Он на мгновенье растерялся, захлопав глазами, потом спросил:
– А ты откуда об этом знаешь?
– Это сейчас неважно. Важно, знаешь об этом ты или нет.
– Готов поспорить с тобой по этому поводу.
Я выдохнула, посмотрев исподлобья. Как всегда упирается. Нет бы хоть раз ответить, как есть.
– Хорошо, я свидетель преступления, такой ответ тебя устроит?
Он вздернул брови в удивлении.
– Интересно. Ладно, отвечаю на вопрос: об ограблении я не слышал. Почему ты вдруг решила, что я могу быть в этом замешан?
– Говорят, тебе это может быть выгодно.
– Кто говорит?
Я выдохнула. Ладно, уже неважно.
– Служба безопасности банка. Говорят, ты прямой конкурент им.
Вадим нахмурился, размышляя.
– И они вот так просто разбалтывают подобную информацию? – спросил наконец.
– Не совсем просто. Расспрашивали о тебе, я сказала, что ничего не скажу, пока не пойму, каким боком такие вопросы. Конечно, велели помалкивать.
Вадим усмехнулся.
– Думаешь, они всерьез рассчитывали на это?
– В смысле? – не поняла я.
– В смысле, что они, возможно, хотели посмотреть, что ты будешь делать, когда узнаешь информацию обо мне. А может, и вовсе рассчитывали, что побежишь со мной делиться данными. Как и вышло по итогу.
– Все не так, – разозлилась я, – я не делюсь…
– Но они об этом вряд ли знают. В любом случае, если парни за тобой приглядывают, теперь будут ждать реакции от меня.
– Какой, если ты ни при чем?
– С этим я разберусь, – отмахнулся Вадим. – Расскажи об ограблении.
Ну вот, соврал раз – ври вечно, или сознайся сразу, пока шлейф вранья не накрыл с головой. Только в этот раз я не спешила. Чертов Джеймс Бонд был тому виной. Я не до конца разобралась сама, как к нему отношусь, но одно понимала точно – сдавать его не хочется. По крайней мере, пока не узнаю, что он из себя представляет.
– Да свидетель из меня так себе, – поморщилась в итоге. – Ехала на скутере, а тут мужик из банка выскочил, за ним выбежала охрана, а я сдуру показала, куда он побежал. Вот они потом и замучили расспросами.
– Парни соотнесли тебя со мной, – задумчиво пробормотал Вадим, глядя перед собой. Потом поднял подозрительный взгляд. – А тот мужик, про которого ты заливала у меня дома? Типа влюбилась, и все такое.
Я покраснела, предательски так, что невозможно скрыть. Влюбилась, а сама целуюсь с Вадимом.
– Мне действительно понравился мужчина, – пробормотала, пряча глаза. Не знаю, поверил Вадим этому лепету или нет, но, поглазев с полминуты, спросил:
– Значит, он писал перьевой ручкой, а ты решила найти его через это?
– Да, – кивнула торопливо, – чернила для перьев продаются на заказ у тебя в «Винтаже».
Я замолкла, оставив в воздухе висеть вопрос – поможет или нет? Вадим еще посверлил меня взглядом.
– Я поговорю с продавцом завтра, – выдал в итоге, а я даже не поверила на мгновенье. Уж не знаю, что на него нашло – то ли подозрительность всего происходящего, то ли неловкость за случившееся между нами – лучше не уточнять. Сделает, и хорошо.
– Спасибо, – сказала коротко, он кивнул. Воцарилось молчание, такое тяжелое, явно намекающее, что пора идти. Все моменты прояснены, больше нечего тут делать. Я поспешно встала.
– Когда тебе позвонить насчет чернил? – спросила, одергивая подол.
– Набери завтра в обед. Кстати, откуда у тебя мой номер?
– Взяла у твоего отца. Домашний я помню, – я криво улыбнулась, вышло жалко, или мне так показалось. Вадим кивнул, я решила удалиться. Самое время.
– Ну я пойду, – сказала, словно спрашивая, и мысленно поморщилась данному факту.
– Давай, – снова кивнул он, я кивнула в ответ. Неловкость повторяющихся жестов придала скорости, бросив «пока», я покинула кабинет. Назад шла быстро, но уже не тем галопом, что сбегала после поцелуя. Поцелуй… Я зажмурила глаза, а открыв, велела себе не думать о нем. Было и было. Ничего это не значит. Ничего.