Сразу скажу – во всей приключившейся истории Юрий традиционно считается главным злодеем – именно на него вешают вину за произошедшее едва ли не все учебники. Меж тем второй сын Дмитрия Донского, Юрий, был весьма приличным князем и неплохим человеком. Крестник великого Сергия Радонежского, он был очень популярен в народе. И немудрено – если бы тогда были в ходу характеристики с места работы, то описание нашего героя пестрело бы словосочетаниями «хороший хозяин», «смелый воин», «талантливый полководец» и, главное, «глубоко благочестивый человек».
При разделе имущества он получил от отца два города – подмосковный Звенигород и далекий, затерянный в лесах Галич. Кроме положенной доли в Москве, естественно – столица традиционно делилась между всеми сыновьями как праздничный торт, каждому доставался свой сектор, с которого он и собирал денежку.
Галич, кстати, был не тот древний русский Галич, которому самая западная область нынешней Украины – Галиция обязана своим названием. Нет, это был его тезка, так называемый Галич Костромской или, иначе, Галич Мерьский. Неблагозвучное название к мерзости отношения не имеет, а происходит от названия фино-угорского племени «меря». Это был практически пограничный город, северо-восточная окраина московских владений. Здесь, в густых северных лесах, заканчивалась территория, издавна населенная русскими и начинались владения, населенные чуждыми племенами.
Пусть вас не удивляет отдаленность друг от друга владений Юрия. Подобная чересполосица тогда была в порядке вещей – территориальные владения завещались примерно так же, как и вещи, без всякого порядка, что у князей, что у бояр. Эту шубу одному сыну, тот серебряный кубок – другому, этому – городок на севере, пару сел на юге, и несколько кварталов в Москве. Пусть с них налоги собирает, на жизнь хватит. Принцип территориальной близости не только не соблюдался – его скорее старались избегать, опасаясь обычных тогда сепаратистских умонастроений. Когда твои владения раскиданы по всему княжеству – попробуй-ка, отделись. Так и мотались хозяева по всей стране, посещая вкрапленные в нее владения.
Получив наследство после смерти отца в 1389 году, пятнадцатилетний Юрий перебирается в Звенигород, где и оседает на следующие 36 лет. Почти сразу юный князь проявил себя, как сказали бы сегодня, крепким хозяйственником. Подданных не прижимал, три шкуры не драл, скорее уж наоборот. Именно при нем Звенигород расцвел пышным цветом, правление Юрия Дмитриевича было поистине «золотым веком» этого города. Практически все нынешние туристические достопримечательности Звенигорода, на которые мухами слетаются туристы, остались городу в наследство от князя Юрия.
В немалой степени этот расцвет был следствием второго таланта Юрия – воинского. Младший брат великого князя считался опытным и умелым полководцем, и эту репутацию он подтвердил на самом излете 14 века. В 1399 году 26-летний Юрий по велению старшего брата «сел на конь», и пошел со своей дружиной в набег на волжскую границу. Волга тогда была поделена – в верховьях жили русские, а ниже обитали местные племена: давно принявшие ислам волжские болгары[1] и оставшаяся языческой «черемиса» – предки нынешних чувашей, мордвы и других волжских народов.
И те, и другие давно уже осели, обзавелись городами и были такими же данниками татар, как и русские. По сути, эти народности служили своеобразной прослойкой между Лесом, занятым русскими, и Степью, принявшей татар. Во владения южных соседей русские поначалу не совались, но когда у татар начались междоусобные разборки, и им стало не до своих вассалов, осмелевшие славяне начали потихоньку пощипывать волгарей. Те, впрочем, тоже огрызались. Незадолго до похода Юрия они разорили самый дальний русский форпост на великой реке – Нижний Новгород, поэтому-то великий князь, решив не спускать наглости, и отправил брата в карательную экспедицию.
С заданием Юрий справился блестяще – трехмесячный рейд принес ему всенародную славу. Огнем и мечом прошелся Юрий по Волге и захватил богатые волжские города Болгары, Жукотин, Казань и Кременчуг («тезка» известного украинского города). Это была блестящая победа русских – никогда еще они не заходили так далеко в чужие владения. Кроме морального удовлетворения и народной любви, Юрий получил и изрядную материальную компенсацию за свои подвиги в виде богатой добычи: «воююще и пленяще землю их, возвратишася со многим богатством в свояси».
После этого рейда жизнь Юрия изменилась. Из категории «гордый, но небогатый» он сразу же переместился в категорию завидных женихов. Именно эти деньги и стали стартовым капиталом для хозяйственной деятельности Юрия. Предпринимателем он оказался успешным – все знали, что деньжата у звенигородского князя водятся. Кроме того, он наконец-таки женился – в 1400 году Юрий сыграл свадьбу с княжной Анастасией, дочерью своего тезки смоленского князя Юрия Святославича. Жениху тогда было 27 лет – возраст более чем зрелый, что-то вроде нынешнего сорокалетнего. По нормам тех времен, когда средняя продолжительность жизни вполне укладывалась в три десятка годов, а пятидесятилетний считался старцем, Юрий женился очень поздно. Свадьбу гуляли в столице, в Москве, и нельзя было не порадоваться, глядя на князя. Ну все при нем – и басурман пограбил удачно, и женился неплохо, и о душе не забыл. Зрелый мужчина в полном расцвете сил, богатый и популярный. Очень положительный персонаж.
После свадьбы жизнь Юрия пошла в гору. Города его, управляемые умело и грамотно, богатели, но богатство Юрию Звенигородскому очи не застило. Часть своих денег он пустил на самое благородное по тем временам дело – на торжество веры православной. Сразу по возращении из памятного набега он жертвует в обитель, основанную монахом Саввой «злато довольно и селы, много имения довольно на строение монастырское». Из этого, как сейчас бы сказали «совместного проекта» князя и монаха вырос знаменитый Саввино-Сторожевский монастырь. Кроме того, в том же победном 1399 году просвещенный правитель (а Юрий был «просвещения сподоблен» от своего знаменитого крестного, Сергия Радонежского, о начитанности князя упоминают и другие источники) закладывает в Звенигороде в честь своей победы белокаменный Успенский собор на Городке. Позже был возведен и Рождественский собор Саввино-Сторожевского монастыря.
Кстати, именно Юрию Звенигородскому мы обязаны тем, что у нас есть Андрей Рублев. Именно младший брат великого московского князя приметил тогда еще никому не известного иконописца, своего ровесника и пригласил его в Звенигород расписывать свои соборы. Именно в подмосковном Звенигороде находятся самые ранние из известных работ художника – в тамошних соборах до сих пор сохранились фрагменты фресок работы Рублева или его товарищей. Кроме того, именно во время своей работы в Звенигороде Рублев написал иконы, известные теперь под названием «Звенигородский чин».
С Юрием связано не только раннее творчество великого иконописца. И на пике творчества Рублева, в период, когда он создавал свои самые великие творения, рядом с его именем мы опять находим имя князя Юрия. В 20 годы 15 века галицкий князь решает отдать дань уважения своему великому крестному и финансирует строительство в загорском Свято-Троицком монастыре (мы его знаем как Троицко-Сергиеву Лавру) нового каменного храма – Троицкого собора. Расписывали новостройку самые именитые тогда на Руси богомазы – Андрей Рублев и Данило Черный. Ценность икон Рублева, кстати говоря, прекрасно понимали задолго до возникновения моды на русские иконы – эти произведения искусства считались настолько ценными, что использовались сильными мира сего в качестве взяток. Так, к примеру, известный церковный деятель Иосиф Волоцкий, желая помириться с тверским князем Феодором Борисовичем, «начат князя мздою утешати, и посла к нему иконы Рублева письма и Дионисиева». И за самую знаменитую икону «Рублева письма» мы должны сказать спасибо нашему герою – именно для Троицкого собора Троицко-Сергиевой Лавры, построенного в основном «иждивением» Юрия Галицкого, Рублев и написал свою великую «Троицу».
В общем, жил себе второй сын Дмитрия Донского вполне достойно – воевал, строил, хозяйствовал. Всю жизнь честно подчинялся старшему брату, по его приказу ходил на войну, на власть никак не посягал. И лишь в одном вопросе братья не могли примириться.
Поводом для распрей было, конечно же, великое княжение…
_______________________
[1] Пусть вас не смущает название. Изрядная часть этого волжского племени когда-то ушла искать лучшую жизнь в направлении Балкан и там растворилась среди южных славян. В наследство они оставили свое название будущей главной советской «незагранице» – Болгарии. А оставшиеся дома так и проживали на родной Волге. Дабы отличать их от балканских родственников, им немного поправили название – на «булгары».