Когда на суд безмолвных, тайных дум
Я вызываю голоса былого, –
Утраты все приходят мне на ум,
И старой болью я болею снова.
Пятница через два с половиной дня.
Феликс бродил по квартире и думал о разговоре со следователем, хотя ему казалось, что он занят делом – наведением порядка. Феликс перекладывал с места на место вещи, переставлял предметы. Порядка это не прибавляло. Он забрёл на кухню, вымыл чашку, включил чайник. Открыл холодильник и смотрел на его незатейливое содержимое, пока холодильник не «запиликал», требуя, чтобы его закрыли. Феликс вскипятил чайник и налил себе кофе. Сделал глоток и поставил чашку на полку посудой. Снова открыл холодильник, достал продукты, сделал себе многослойный бутерброд, откусил большой кусок. Поискал чашку с кофе, не нашёл. Положил бутерброд на стол и вернулся в комнату.
Тревога и одиночество – такие чувства испытывал сейчас Феликс. Тревога за следователя Волобуева, за его жизнь. Феликс верил в своё предчувствие, хотя проще, конечно, было не замечать его. Он хотел подобрать правильные слова, чтобы предупредить следователя. И бесцельно шатался по квартире, надеясь, что это поможет и слова найдутся. А одиночество давило на него и мешало думать. Ему так хотелось рассказать кому-нибудь о своих предчувствиях, поделиться, разделить ответственность. Просто рассказать и услышать совет, пусть глупый и невыполнимый, но полный сочувствия и желания помочь. Хотелось переложить на кого-нибудь часть тяжести своего предчувствия.
Феликс вернулся на кухню. Снова вскипятил воду в чайнике и налил кофе уже в другую кружку. Доел бутерброд. Настроение улучшилось.
– Подумаешь, руки замёрзли. Ну и что? Ничего это не значит, – сказал Феликс сам себе. – Что может случиться со следователем Волобуевым? С такими, как он, никогда ничего не случается. Он всех нас переживёт. На моих похоронах ещё простудится.
Феликс вспомнил другого следователя. Желчного, жёсткого и категоричного. Следователя, который допрашивал его, когда пропала Настя. Вспомнив Настю, Феликс подумал о Юрке и отругал себя. Он давно не говорил с другом. Да что там, даже не вспоминал про него, занятый своим айфоном, работой, переживаниями и прочей ерундой. А ведь обещал себе поддерживать Юрку, как когда-то друг поддержал его и не дал ему пропасть.
Прошло уже полгода (или всего полгода), как исчезла Настя. Феликс знал, что Юрка до сих пор переживает это так, как будто всё случилось вчера. Он старался не оставлять друга надолго одного. И вот сейчас совсем забыл про него, увлёкшись поиском телефона. А ведь когда беда случилась с Феликсом и Юрка, и Настя были рядом. Они тогда спасли его, вытащили из чёрной беспробудной депрессии. Отвлекли от мыслей, которые всё ещё не оставляют его. От мыслей, что жизнь не такая уж замечательная штука, чтобы цепляться за неё. От мыслей, что в тишине, темноте и покое будет гораздо лучше, чем в мире, где постоянно надо что-то делать, с кем-то разговаривать, как-то жить, когда делать, разговаривать и жить совсем не хочется.
Феликс считал, что прошло слишком много времени, и надежды на то, что Настя жива и может вернуться нет. Он знал, что Юрка продолжает ждать её и даже продолжает искать, хотя никто уже больше не ждёт и не ищет.
Настя была девушкой Юрки. Была. Феликс давно думал о ней в прошедшем времени, он не верил в её возвращение. Но никогда об этом Юрке не говорил.
Настя была пухленькой хохотушкой, любительницей сладостей и социальных сетей. Она была симпатичной, но слишком простой (на взгляд Феликса глуповатой). Феликс не понимал, что Юрка в ней нашёл. Но видел, что Юрка её по-настоящему любит. И, что Настя тоже любит Юрку (по-своему, как умеет).
Это случилось в то слякотное и грязное время года, когда уже не зима, но ещё не весна. Самое серое и сонное время. Когда с утра идёшь на работу, и в лицо летит жёсткая снежная крупа, а днём выглядывает солнце, и уверенно по-весеннему поют птицы. А вечером возвращаешься с работы по полурастаявшей снежной жиже мимо почерневших сугробов и вдыхаешь нагретый за день тёплый душистый воздух, такой, какой бывает только в начале весны. Феликс это время не любил и ничего хорошего от него не ждал.
Феликс тогда не работал, не мог. Горе, которое он с таким трудом пережил ещё не давало ему двигаться, выходить из дома. Настя и Юрка заходили к нему вечером, приносили продукты, и Юрка и следил, чтобы Феликс хоть что-то из этих продуктов ел. Наверное Феликс ел всего один раз в день под присмотром друга. А когда Юрка и Настя не приходили, скорее всего, не ел вообще.
В тот день Юрке с Настей впервые за долгое время удалось вытащить Феликса на улицу. Они были счастливы. Оттого, что любили друг друга. Оттого, что смогли уговорить Феликса погулять. Оттого, что зима закончилась. У Насти блестели глаза, она непрерывно болтала и хохотала.
Вокруг всё было серым – небо, снег, лужи. Феликс не понимал, как можно быть счастливыми, особенно, когда всё кругом хмурое и беспросветное. Он хотел домой – в тепло, покой и тишину. Но его водили по улицам, по лужам, по тающему снегу и говорили, говорили, говорили. Говорили, что Юрка сделал Насте предложение, о предстоящей свадьбе, о том, что он, Феликс, обязательно будет свидетелем, о ресторанах, свадебных тортах и свадебных путешествиях. У Феликса разболелась голова, руки, как будто превратились в лёд, всё тело заиндевело, внутри всё дрожало от холода. Друзья заметили, что Феликс уже еле идёт и отвели его домой. Дома Феликс согрелся, успокоился и быстро забыл про пробравший до костей жуткий холод.
А на следующий день они поссорились. Юрка с Настей. Из-за денег. Вернее, из-за того, сколько потратить на свадьбу. Юрка хотел сэкономить и на свадьбе, и на путешествии. Он считал, что лучше вложиться в собственное жильё, чтобы жить отдельно от родителей. Настя же хотела не просто свадьбу, а обязательно дорогую, грандиозную и роскошную. И не менее дорогое и шикарное свадебное путешествие. Её подружки и подписчики должны были умереть от зависти увидев, как Настя дорого-богато выходит замуж. Юрку Настины подписчики и подружки не интересовали, он ни за что не соглашался влезать в долги ради красивых фоток в социальной сети. Настя с Юркой поругались. Настя вернула ему кольцо. Поплакалась подружкам, как она ошиблась с Юркой и пришла к Феликсу, чтобы поплакаться и ему тоже. Феликс, пытался успокоить Настю, но у него не получалось. Ему самому тогда требовалась помощь и поддержка. Он не мог пошевелить пальцами, как будто стоял на тридцатиградусном морозе без перчаток.
Но тут к Феликсу зашёл Юрка, который, как и Настя, не мог в одиночестве переживать их ссору. Настя, как будто, даже обрадовалась его приходу и полностью переключилась на Юрку. Они ругались, спорили о деньгах, о свадебном торжестве и поездке в дальние страны. Феликс слушал их, и ему становилось всё хуже и хуже. Настя всё время обращалась к нему, искала у него поддержки. А бедному Феликсу казалось, что его зимой опустили в прорубь, держат там, не дают вылезти, и от холода у него скоро остановится сердце. Ему хотелось уйти из собственного дома куда-нибудь, где тихо, спокойно и нет Насти.
Феликс так и не понял, чем закончился спор Насти с Юркой. Кажется, Юрка согласился на дорогую свадьбу, экзотическое путешествие и долги. А Настя перестала плакать и снова начала хохотать. Счастливые влюблённые наконец-то ушли. Измученный Феликс лёг спать и проспал всю ночь и полдня. Разбудил его телефонный звонок Юрки, которому надо было поделиться новостями о подготовке к свадьбе и количестве денег, которое он готов на неё потратить. Феликс чувствовал себя плохо, мало что понял, но смог изобразить, что разделяет радость друга. Разговор закончился, Феликс тут же снова уснул. Проснулся он ночью, долго ворочался, вставал, снова ложился. И только под утро задремал.
А днём прибежал Юрка и кричал, что Настя пропала, не ночевала дома. Родители не беспокоились, думали, что она у Юрки. Юрка был уверен, что девушка дома.
Искать Настю начали слишком поздно.
Настю искали все: полиция, друзья, знакомые, волонтёры. Юрка обратился в частное детективное агентство, но там тоже не смогли помочь. Не нашли ничего, никаких следов, улик, зацепок. Феликс был уверен, что с девушкой случилось что-то страшное, и живой они её больше не увидят. Юрка продолжал искать и надеяться.
Из Дневника Феликса.
У нас в роду не было шаманов, ведьм, колдунов, экстрасенсов. Никого с паранормальными способностями. Мама, бабушка, дедушка – обычные люди. Я почти ничего не знаю об отце. Но из того, что знаю, следует, что он тоже был обыкновенным человеком, и никаких особенных способностей у него не было.
Я расспрашивал бабушку о её и дедушкиных родителях. Она с удовольствием рассказывала мне о них и вообще об истории нашего рода. Из её рассказов было понятно, что никаких необычных предков у меня не было. Моя семья была такой же, как все. Люди как люди. Я тоже хочу быть как все. Не хочу знать и чувствовать больше того, что знают и чувствуют обычные люди. И, самое главное: я не хочу чувствовать смерть. Хотя бы потому, что не понимаю, что делать с этим предчувствием. Я предчувствую, что человек скоро умрёт, но не знаю, где, как и когда это случится.
Сначала я не принимал свой дар. Но потом передумал и решил развивать свои магические способности. Я учился, читал книги. Иногда общался с теми, кто называл себя магами, потомственными колдунами и ведьмами, экстрасенсами. Смотрел ролики в интернете и передачи по телеку. И теперь я многое умею, вижу, знаю. Я проводил обряды на деньги, на удачу, на исполнение желаний. И у меня всё получалось. Но я никогда не тревожил мёртвых, не пытался разговаривать с душами умерших. Кто я такой, чтобы их тревожить?
У меня есть тетрадь, где записаны обряды и заклинания. В ней я сейчас и веду этот дневник. Я давно забросил все свои колдовские штучки. Хватит! Возвращаться в своё колдовское прошлое я не хочу.
У меня сохранились разные магические вещи, необходимые для обрядов. Давно хочу провести уборку и выкинуть всё это. Но как-то руки не доходят.