***
И молясь, и мечтой болея,
Не страшась, что проходят годы,
Испытаньями шёл к тебе я
По безбрежным усталым водам.
Не поверив, что время лечит,
Устремился я за тобою,
По студёным волнам – навстречу
Морю, вечности и прибою.
Мы с тобою – вовек и присно,
И пространство вдруг стало немо.
Наше море венчает пристань,
Эта пристань уходит в небо.
***
Печальный философский пароход
Вдаль отплывал по воле негодяев.
Иван Ильин и Николай Бердяев,
Учёный и профессорский народ.
Холодным нетерпеньем сентября
Он покидал пределы Петрограда.
Чужбина – вот философу награда,
Вот любомудру алая заря.
И чайки в небе синем на беду
Чертили чутко огненные знаки
И провожали мысливших «инако»
В иную, чужеродную среду.
И мы грустим, заслышав позывные,
Секундных стрелок невозвратный бег.
Как бесприютен в мире человек!
Как быстротечны радости земные!
Припомнится иная подвенечность,
Иная незапамятность придёт,
И всех живых отправит морем в вечность
Последний философский пароход.
Когда на мель садится пароход
И метеор срывается с орбиты,
Седые церкви русской Атлантиды
Всплывают зряче на поверхность вод.
И потонувший колокол звучит.
И, водные равнины рассекая,
Врачует души речь его святая,
Литого звука медленный магнит.
И звук идет как будто из глубин,
Из залитого солнцем поднебесья.
Где раньше были города и веси,
В живых остался колокол один.
По ком звонит он в сизой тишине,
Надмирной клятвой облака смыкая?
И сила в нем заключена такая,
Что не заснуть и не сгореть в огне.
Остановить не в силах человек
Бездонную стремительность потока.
Так истина, сокрытая до срока,
В пещерах духа коротает век.
Так колокол, весом и нарочит,
Окрестность оглашает без помехи…
И, как орган, язык его звучит,
И дольше звука отвечает эхо.
***
Как страшно время половодья!
Забродят воды, как вино,
И плодородные угодья,
Как Китеж-град, уйдут на дно.
С какой безбрежною тоскою
Стать морем речка норовит —
И, до краёв полна собою,
Сама не знает, что творит.
Так, отпустив души поводья,
Бездонно, властно, как испуг,
Страстей безумных половодье
Испепеляет всё вокруг.
Как будто речка впала в детство,
И жалко ей расстаться с ним.
А мне досталась по соседству
Судьба стать берегом твоим.
Наши мысли и чувства дурача,
Мантры моря призывно шепча,
Вдохновляла чистейшая чача
Древний танец души ча-ча-ча.
Выпил чачу, сомненья инача,
Только с моря послышался вопль —
Точно вызвала чистая чача
Вечный танец души пасодобль.
Не такой уж завзятый я бражник!
По спине заскребли мураши.
Хорошо, когда полон загашник,
Средство есть для согрева души!
И стирается будней кассета —
То, что на сердце было вчера,
Так сгорают на донышке лета
Черноморские вечера.
Река, прозрачная вдали,
Крутую выбрала дорогу.
До помутненья довели
Её плотины и пороги.
И вот в ненастный час, когда
Всё в мире стало ей не мило,
Набравшись мужества, вода
Разбиться вдребезги решила.
Она стремительно бежала,
Куда-то вглубь запрятав страх,
От жизни – той, что распластала
Её в жестоких берегах.
Внизу предательски подкрался
На шум воды глубокий ров —
И долгим эхом отзывался
Её предсмертный гул и рёв.
А люди всё твердили в лад:
Какой прелестный водопад!
…Спустившись вниз по самой кромке,
Остолбенел я: там, вдали,
Глаза знакомой незнакомки,
Как будто током, обожгли.
Река текла; струились слёзы,
Железный век летел, пыля —
И нёс в себе метаморфозы
И катастрофы бытия.
Опустишь молча очи долу,
Канал увидишь и гондолу;
И осознаешь вдруг, что дожил,
Дошёл до цитадели дожей.
Когда на Рим напали гунны,
Все люди спрятались в лагуны.
Гонимых море приютило,
И не нашёл их там Аттила.
Настало время торжества их:
Ковчег построили на сваях.
И каждый день тут – вита нова,
И куролесит Казанова.
А сколько смеха и азарта —
Ломать комедию дель арте!
Высоких вод многоканалье
Уводит город в Зазеркалье.
Вспомнилось: море, кони…
Чайки кружат гурьбой.
Эннио Морриконе,
Музыка над водой.
Гордо расправив спины,
Ввысь устремив полёт,
Вспарывают дельфины
Зеркало чистых вод.
Машут созвездьям кроны,
Вынул смычок скрипач.
Где-то на синем склоне
Ветер услышал плач.
Я улыбнусь иконе —
Девушке золотой.
Эннио Морриконе,
Музыка над водой.
Где таится нора угрей,
Где мы видели пару сами,
Появились «Ассоль» и «Грей»* —
И целуются парусами.
Атакуя морскую соль,
Салютуя волнам и гротам,
Быстроходная «Ассоль»
Отвезёт к Золотым Воротам.
Но пожалует кок тебе ль
Эту розу ветров в подарок?
Если прибыл ты в Коктебель,
Будет день твой красив и ярок.
А потом – зажигай огни,
Словно звёзды, в ночной колыбели.
Навсегда ты запомнишь дни,
Проведённые в Коктебеле!
Как тебе
Коктебель?
* «Ассоль» и «Грей» – парусники, которые возят гостей Коктебеля к Золотым Воротам.
***Е.К.
В этом сказочном Коктебеле
Мысли моря летят к тебе ли?
Только ветер, лишь волн атака
На сокровища Карадага.
И, куда ты ни кинешь взоры,
Справа – горы, и слева – горы.
И, печалями позабыта,
Ты выходишь, как Афродита,
Из воды, и подвластна плену,
Морю ты возвращаешь пену.
Я вышел к морю. Ветер веял,
И сонный брег будил прибой.
Я ждал тебя, морская фея,
Чтобы печаль забыть с тобой.
Вот зыбью звуков задрожала,
Тобой взволнована, вода,
А ты смеялась и бежала,
Грозя исчезнуть навсегда.
И, глаз любви не опуская,
Согретый ласковой волной,
Я позабыл, что ты – морская,
А я – обыденно земной.
Но вот исчезла ты – и сразу
Мир потускнел, как будто он
Стряхнул безумие экстаза —
И погрузился в странный сон.
Катились волны безмятежно,
Точь-в-точь глот-нув чуть-чуть вина…
Был чуден мир, но – бе-зу-те-шен
Без той, бегущей по волнам.
Если хорошо нам с тобой
По пескам бродить до зари
И глазами слушать прибой —
Это просто море внутри.
Видишь, чайки чинно скользят
Под лазурью ласковых нёб.
Это – свёрнутый в свиток театр.
Это наше время взахлёб.
Ты твори меня, прекословь,
Зажигай в душе города.
Пусть внутри вальсирует кровь,
Как в волне – морская вода.
И, когда догорает закат
На углях вечерней зари,
Ты не прячь загадочный взгляд:
Это наше небо внутри.
***
Когда ты на землю вернёшься родную,
И я, как богиню, тебя поцелую, —
Так ранней росой предрассветные дали
Встающее Солнце своё целовали;
Погаснут огни золотого Парижа,
В тоскующем сердце заполнится ниша,
И пенные волны протяжно и гулко
Бесценною сделают нашу прогулку.
И майя опустят свои покрывала,
И жизни для счастья покажется мало;
И будет добра у нас сказочно много,
Ведь имя любви станет именем Бога.
***
Как Байрон, переплывший Геллеспонт,
Я ставлю пред собой большие цели:
Слова любви доказывать на деле,
Необозримый открывая фронт.
Перегоняя быстрой мыслью свет,
Ветрам доверю парус каравеллы.
Пусть переплыть придётся Дарданеллы…
Но у пловца – альтернативы нет.
«И всё возвращается в море, волной прорастая сквозь илистый сумрак сомнений, сквозь шепот: мы – будем…» Лада Пузыревская
***
Богиню любви Афродиту
Я целую вечность не видел;
И светлую радость земную
Я к синему морю ревную;
Как будто, найдя, поцелую
Уже не богиню земную —
Солёную пену морскую.
И всё возвращается в море —
И птицы, и радость, и горе,
И звёздными светит ночами