«…Земля утерянных богов!»
М. Волошин,«Киммерийская весна»
Господней волею хранима,
Земля скалистых берегов.
Ты под крылами Серафима
Моих не чувствуешь шагов.
Затеряна в песках зыбучих,
На берегах шальных морей.
А над тобою реют тучи,
Эскадры грозных кораблей.
Они плывут по глади синей,
Расправив гордо паруса,
Покружат над морской пустыней
И вновь умчатся в небеса.
Каких богов, земля святая,
Ты на груди хранишь следы?
И кто, с небес на нас взирая,
Печально смотрит с высоты?
В прогулках к морю ежедневных —
Немолчных волн я слышу стон.
И вижу лики в водах пенных,
И розы каменный бутон.
Я стою у вод не спящих,
Волны катят на пески.
День алеет уходящий,
Ночь грядет, полна тоски.
На холме в лучах заката
Старой крепости развал.
Церковь заревом объята,
Крест на храме воссиял.
А с небес взирает вечность,
Хор молитв несется ввысь…
«Всё пройдет, все быстротечно», —
В голове мелькнула мысль.
Слижет время нас и будни,
Как смывает след волна.
И до нас творили люди,
Кто их помнит имена?!..
На пирсе выдалось дождливо,
Темнело небо, тучи шли,
И ветра резкие порывы
Качали в море корабли.
Они кряхтели и скрипели,
И разворачивая борт,
Всем существом своим хотели
Скорей покинуть мрачный порт.
Манил их, волнами играя,
К себе далёкий горизонт.
А я, от ливня убегая,
Раскрыла старый чёрный зонт.
Средь тёмного леса змеится дорожка,
К таежной реке протянулась она,
Где словно бы дремлет рыбачья сторожка,
Да лижет пески голубая волна.
Рыбак молодой жил в сторожке когда-то.
Закидывал невод на ранней заре.
Под вечер, любуясь багровым закатом,
Варил, как бывало, уху на костре.
И было ему здесь привольно, спокойно,
Вокруг ни души, только лес вековой,
Шумевший под маетный ветер нестройно,
И листья ронявший на берег крутой.
Но как-то ундина в сиянии лунном
Ему улыбнулась под звоны небес.
Русалка была ослепительно юной,
Явившись из светлого мира чудес.
Прекрасна, бледна, как сама Лорелея,
Волшебные чары струились из глаз.
Полночной порою в желании млея,
Ждала, что наступит свидания час.
Зелёные волосы (что изумруды)
Послушно качала волною река.
А уст и очей колдовские причуды
Влекли и манили к себе рыбака.
Русалка его зазывала в объятья,
И кинулся в омут рыбак молодой.
Сбылось и над ним, видно, чьё-то проклятье,
Что «счастье» найдёт он под тёмной водой.
С тех пор заросла толокнянкой дорожка,
И больше не ходят по ней через лес.
Пустыми глазницами смотрит сторожка
На синюю даль, где хозяин исчез.
Глыбы скал у кромки моря,
Валуны в песках лежат.
Боги ли? Титаны ссорясь,
Здесь скрестили свой булат?
Или древние вулканы
Разрывали тверди грудь;
Или грозно великаны,
В битве свой вершили путь?
Кто ещё по щебням серым
Шел в безлюдный дикий край?
Иль монах-носитель веры —
Создавать подлунный рай?
Или грозные пираты
В бухтах прятали добро:
Звонко сыпались дукаты,
И звенело серебро…
Много было за столетья.
Шел за веком новый век,
И былые лихолетья
Уж не помнит человек.
И хранят молчанье камни,
Берег моря полонив,
Отпечатком будней давних
Вечность, грудью всей испив.
Безбрежное Красное море…
Стою на пустом берегу.
Расстанусь с тобою я вскоре,
Но только забыть ли смогу?
А в сердце тоска по России…
По ярко цветущим лугам,
Где сердцу родная стихия
И Волги моей берега.
И вспомню ль о море мятежном,
Услышав напевы реки,
В которых и мягкость, и нежность,
И волны – послушны, легки.
У Красного моря, укрывшись в лагуне,
Беспечно раскинулся город Эль Гуна.
Плывем по каналам Венеции новой,
И всё удивляет нас снова и снова.
Бунгало – налево, направо – отели,
Гондола застыла у пирса на мели.
Вот с круглыми окнами Дом Черепаший
Стоит на холме он с причудами башен.
У кромки воды величавая вилла,
А яхта на волнах вдали загрустила.
Мосты проплываем, увитые плющом,
И солнце в зените, и светит всё гуще.
Загадкой столетий окутано море,
И чайки парят в бирюзовом просторе.
И вот позади нас осталась Эль Гуна,
Жемчужина Африки дремлет в лагуне.
Солнце садится. Пески в позолоте.
Ветер в заливе кружится хмельной.
Крылья расправив в свободном полёте,
Чайка парит над седою волной.
Белая птица – под синею бездной,
Словно посланник из дальних миров,
Реет привольно, как ангел небесный,
На перекрестке студеных ветров.
Вот махну на юга! Убегу от докучного снега.
Он засыпал мой город и души людей остудил.
И в призывное море нырну я в одеждах с разбега,
Позабыв о снегах, поплыву не жалеючи сил.
Десять дней среди скал и в объятиях тёплого моря,
Где волна за волной набегает на берег крутой.
И где чайки кричат и о чём-то неистово спорят,
Где мерцают закаты, пленяя своей красотой.
Десять дней февраля пролетят, словно пули, мгновенно.
Возвращусь я в Россию, а там на пороге – весна.
И растают снега, и оттает душа непременно,
И простуженный город очнется от долгого сна.
Шумит прибой, и на пески
Спешит волна. За ней – другая,
Сверкая, пенясь и играя,
Стремится из глубин морских.
Расправил крылья альбатрос,
Парит над гладью одиноко.
«Что ищет в водах птичье око?» —
Я задаю себе вопрос.
Брожу по мокрым берегам
И наслаждаюсь шумом моря,
В котором радость, стон и горе,
И песнопения богам…