– Для того, чтобы научиться хорошо читать следы, прежде всего ватажник должен полюбить лес. Влиться в него. Видеть красоту, его жизнь и неторопливое движение в каждой мелочи вокруг. Здесь муравьи проложили тропу. Там висит гнездо птичье, а под ним валяются остатки лакомства, что принёс сюда хозяин. Можно замереть, оглядеться внимательным взглядом по сторонам, понять, что же тута в округе водится. И откроется перед тобой ещё один кусочек лесной жизни. Да и не только смотреть нужно уметь, но и ждать, замирать. Опытный ватажник так замрёт в случае нужды, что даже птицы перестанут его бояться. И, прилетев на то место, даже не примут его за живого. Будут под ногами прыгать да искать себе пропитание. Но так может лишь тот, кто сам стал частью леса, дышит вместе с дуновением ветра в его ветвях, в шелест листьев прячет лёгкое дыхание своё.
– Я щас усну.
Эти слова Зимиона заставили Гунира замолчать. На миг.
– А ты вообще молчи! – гневно заорал он через этот самый миг. – Я не тебя учу!
– А чего мне ещё делать под это занудное бормотание? – Земляк и не думал выполнять указание. – Да и не знаю я, зачем так учить.
– Чё тебе не нравится? – Гунир вскочил с земли. – Меня так дед учил!
– Слов много, а дел мало. – Зимиона ничуть не смутил орущий над ним Гунир. Как лежал в двух шагах от берега с травинкой в зубах, так и лежит. – У нас так не умничают. Зачем любить пустоши? Их нужно знать, опасаться, но любить? За что? Главное, еды притащить, а всё остальное для ученика – лишнее.
– Так, может, ты и будешь его учить? – Гунир спрашивал тихо, но каким тоном!
– Не-не-не! – вмешался я, пока не дошло до беды. – Я тебя просил учить. Это твой лес. Ты и учи.
– У меня отлично выходит читать следы и тут. – Зимион перекатился на бок, чтобы видеть меня.
– Ага, – легко согласился я. – Охотники едят мясо по заслугам. Вот только ты всё это умеешь уже много лет, тебя чуть поправить нужно было. А для меня всё это в новинку. Кому, как не ему учить меня?
Мы все помолчали. Наконец, Гунир со вздохом отошёл от Зимиона, поднял с земли свой тяжёлый меч:
– Идём. Попробую без красивостей. Немного расскажу и займёмся делом. Гляди. – Гунир ткнул ножнами влево. – Легче всего искать следы у воды. К воде все приходят пить. И крупные, и мелкие звери. И птицы прилетают. А там мягкий, вязкий ил только и ждёт их, чтоб сохранить следы. Потом полегче тебе найти мягкую, рыхлую землю, что сохранит на себе след. После дождя хорошо искать следы, а вот на сухой земле уже и не всегда можно понять, что к чему.
Под такой мерный, напевный пересказ явно чужих слов мы и шли по берегу против течения. Гунир мельком бросал взгляд на тростник. Вдруг остановившись, довольно произнёс:
– Вот оно., – И ответил на мой немой вопрос: – Водопой. Много тут кто был. Давай глядеть.
Я послушно приблизился к урезу воды, заросшему тростником. Должен сказать, что даже мой взгляд зацепился за пролом в его сплошной стене. В десятки раз меньше, чем сделала наша лодка, когда мы в первый раз вломились в тростник, но при этом вполне различимый. Кто-то вломился, раздвигая и даже приламывая стебли речного растения. А затем… Я попытался понять, что случилось. Вроде просто развернулся на месте, взбаламутив воду, и по старому следу выбрался на сушу.
– Сойдёт для первого раза, – оценил мои рассуждения Гунир. – Теперь гляди. Это мелкий нюхач.
– Копыто? – Я присел, палочкой указывая на отпечаток.
– Верно. – Палец Гунира показал на другой след. – Это?
– Птица. – Я не раздумывал.
– Размер и вес?
А вот здесь я попытался соотнести картины, что показывали в Школе, с этой трёхпалой раскорякой. Кто это вообще? Вдавлено в мягкий берег глубоко.
Неуверенно развёл руки на ширину полутора ладоней и ответил:
– Вот такая, две меры?
– Неверно. Размер без крыльев – да, а вот вес больше почти в два раза.
Затем Гунир принялся перечислять остальные следы. Тут уже внимательно слушал и Зимион. И понимал явно больше, чем я.
– Поклёвка, лягушка, крыса лесная, полуденница, красногрудка, мелкая змея, жук-мокрушка.
– Жук? Вот это – жук?
Я глядел на дырки в берегу, в которые влез бы мой палец. Это вообще на следы живого существа не было похоже. Словно тут тыкали в податливую землю острым прутиком. Но Гунир довольно ответил:
– Ага. Ещё увидим его. На этом всё. Двинули в обход. Сегодня сами лианы вырубаете.
Я поднялся, поправляя на поясе здоровенный тяжёлый нож рядом с моим кинжалом, который всё ещё вызывал усмешки Гунира. Ножами нас снабдил Плав. Но нужно бы завести свой личный, да и вообще купить оружие. Не продолжать же пользоваться чужим мечом? И о лавке алхимика Гунир напоминал уже не раз. Идти глубже в лес без набора зелий он не хотел.
Даже не знаю, чего здесь больше: упрямства человека, что привык к такому порядку или реальной нужды. Ведь на экзамене мы шли почти без зелий. Разве что только у меня был приличный запас, оставшийся где-то там, у костра. С другой стороны, тогда и сложностей особых почти ни у кого не случилось. Гунир сам признал, что лес вычистили отлично. А мы всё равно вляпались, как в свежую лепёшку джейра. Так что Гунир всё же прав. Вот закончим с очисткой леса от лианы и выручку спустим на подготовку.
Когда Плав говорил, что нам придётся поработать, то оказалось, что говорил он и о Багрянке. Её так много на этом берегу лишь потому, что она рассажена здесь специально. И раз в год Плав нанимал людей, чтобы её осторожно вырубали, не давая разрастись, но оставив само сердце лианы. Раз уж он потратил деньги на наш найм, то терпеть бездельников не будет, но по-честному заплатит за дополнительную работу. Это его слова.
С этой лианой основная проблема в её дешевизне и размерах. Нет никакой сложности подойти, отбить или увернуться от единственного быстрого стрекала-плети и спокойно вырубить паразита, сосущего соки дерева. Все остальные его лианы, предназначенные подтаскивать добычу, очень медленные.
Но в самой Багрянке нет ничего ценного. Чтобы что-то заработать, нужно тащить её на ферму целиком. Ну, кроме сердца. Я могу поднять много. Очень много. Но больше двух лиан тащить не получается. Очень неудобно постоянно цепляться ношей за кусты и ветви деревьев, тратить время и силы, чтобы пробраться сквозь заросли.
Это ещё хорошо, что ферма рядом. Почти рукой подать, надо только на тот берег перебраться. Вечером мы завалим лодку своей добычей и перевезём к Плаву. Он платит за эти вязанки упругих и сочных плетей. Зеленушка за десяток. Так себе выходит в итоге за целый день усилий. И никуда не деться от этой работы. Но нужно двигаться вперёд понемногу, как в тренировках. За эти дни я хоть немного научился смотреть куда нужно. О чтении следов речь пока не идёт. Но для меня успех очевиден.
А вот с остальным не всё так гладко. Я попробовал отказаться от узлов для техники Шипов и сосредоточиться на простых, без окраса стихии. Тех, что требовались мне для набора разведчика Ордена. И здесь меня ждало разочарование. Открытие одного такого узла заняло у меня больше полутора недель. Ничуть не быстрее, чем работать для Шипов.
Третью звезду я уже получил, но вот взятие четвёртой у меня займёт больше полугода, а учитывая замедление в раскрытии узлов, как бы не в два-три раза дольше. А жаль. Ведь став свободным от Ордена, я хочу обрести силу, которая считалась бы серьёзной по меркам вольных. Дойти до пятой-шестой звезды. Перестать скрывать Шипы.
Мое Возвышение начал замедлять недостаток энергии. Это в Поясе-то, который ещё недавно пьянил меня своей силой, как вино – алкаша Орикола. Первая преграда Возвышения Воина. Та самая, о которой говорил старик Кадор. Мало иметь большое средоточие. Нужно суметь ещё заполнить его. И в восстановлении у меня особых преимуществ перед тем же Гуниром нет. Потратить всю накопленную энергию выходило меньше чем за тысячу вдохов.
Я просыпался, циркулировал энергию по Формам, пытался открыть узел, тратя половину собранного в средоточии за ночь, и уходил в лес. Во время обеденной стоянки повторял те же действия. Вечером опять сливал силу в узел и садился медитировать. Во время работы в лесу на ходу боевая медитация восстанавливала мне крохи энергии. И я за две тысячи вдохов ночью собирал в средоточие силы Неба больше, чем за весь день. Снова тратил её и ложился спать. Круговорот одних и тех же действий. И с каждым днем меня все больше раздражала трата времени на хождения по лесу.
Мне нужно либо больше времени уделять обычной медитации, либо покупать настои и зелья, уже содержащие в себе силу Неба и без таких ярких вредных свойств, как настой Пылающей Верницы. И то и другое требовало денег. Поэтому и продолжал зарабатывать монеты и готовиться к вылазке за большими деньгами.
Я бросил плотно увязанный тюк лиан к груде остальных. Последняя ходка на сегодня. Уже солнце низко. Обернувшись к Гуниру, спросил:
– Слушай, а зачем твоему дяде Багрянка и почему сам не вырубит? Работники же есть. Зачем кого-то нанимает?
– Как зачем? Порубят и сразу в корм рейлам замешают.
– Она же жёсткая. Я думал, в город перепродаёт для чего-то. Тоже едят?
Гунир странно передёрнулся, сплюнул в тростник.
– Если они водоросли едят, то и Багрянка в дело пойдёт. Она тоже силой пропитана. Они до неё жадные. А остальное… – Гунир запнулся. – Обернись. И гляди на причал.
Я послушно сделал, как он сказал. Оглядел суету на том берегу. Там причалила большая лодка. Она замерла строго под угловатой конструкцией, с помощью которой добычу и перегружали на берег. В лодку кидали сеть, на неё набрасывали копну водорослей и верёвкой поднимали на причал. Там сеть подхватывали двое и волокли на берег.
– Видишь бездельничающих? – спросил Гунир.
– Нет, – признал я очевидное. Здесь все работники фермы и они чуть ли не бегают.
– Вот и ответ, – ухмыльнулся Гунир. – У Плава нет лишних работников.
– Теперь есть.
– Вот именно, – кивнул Гунир, ухмыляясь ещё шире, и вдруг повысил голос: – И хватит называть его моим дядей! Он лишь один из старых ватажников, а не родной мне.
– Понял.
Я снова кинул на плечи тюк и шагнул в воду, ощущая, как она заполняет сапоги. Сегодня моя очередь стоять крайним у борта лодки и грузить лианы. Гунир и Зимион по цепочке будут подавать их с берега. А лодка, освободившись от водорослей, уже двинулась к нам. Для неё дело сотни вдохов доплыть от берега к берегу. Река не столь широка, это лишь один из мелких притоков большой реки, что течёт по землям Морозной Гряды. Быстро загрузиться и на тот берег – получать свой заработок с Плава.
– Неплохо вышло, – довольно объявил Гунир, подбрасывая мешочек с деньгами.
– Особенно если вышло бы за раз, а не за месяц мучений, – хмуро отметил Зимион.
– Какие же это мучения? – удивлённо поднял брови Гунир. – Теперь вы, жалкие нулёвки, и во сне сможете отбиться от Багровой Лианы.
– Она не ползает, – огрызнулся земляк.
– Ну, – довольно оскалился Гунир, – в кусты пойдёшь, а моя наука спасёт тебе задницу. И её не откусят!
– Смешно, – оценил Зимион и добавил: – Аж щёки болят.
– Ты слишком серьёзен сегодня, чё ты?
– Пошли уже. – Зимион пихнул Гунира в спину. – Ты как начинаешь болтать, так тебя не остановить.
– Надо бы наведаться к парням, – поделился я планами на подходе к рынку. – Я только раз видел Мира, а о Дарите вообще даже не слышал.
– Неплохая идея! – Гунир оживился сильнее, чем во время ругани у ворот. – Возьмём вина или просто засядем в харчевне. Я знаю отличное место. Кормят от пуза и вино отличное!
– Ты что-то чересчур им увлёкся, – подначил я его. – Пока отец не видит?
– Эк ты меня, – крякнул тот и покрутил головой, а затем ткнул меня в грудь. – Но ничего ты не понимаешь в вольной жизни. Ты ж вольник! Сколько лет ещё будешь воду пить?
– Зато вижу, что ты теперь совсем избегаешь тренировок, – ушёл я от ответа, да и шутки об этом изрядно надоели, как и о моем ронделе.
– А смысл? Ты уже слишком хорош для меня. Я проигрываю, даже когда ты поддаёшься. Хотя никогда не видал, чтоб умели поддаваться так основательно. Обычно видно, что сдерживаются. А с тобой всё не так. Ты в драке рвёшься изо всех сил! Любой другой и не поверил бы, что ты третья звезда.
– А вот ты не стараешься, – снова ушёл я от неприятной стороны разговора. – Не вижу, чтобы ты рвался к победе. Если уж тебе не дано Небом большое средоточие, то нужно брать другим. Стань мастером меча, к примеру.
– Легче сказать, чем сделать, уж ты-то должен это понимать, – с досадой ответил Гунир.
– Не спорю, но не ты ли мне рассказывал про боевого дядю, что загрыз кого-то там? Если бы он оказался хоть чуть слабее, всего на волос, то вряд ли бы выжил.
– Я понял, приятель, – поморщился Гунир, замахав на меня руками. – Хватит проедать мне плешь. Боюсь представить, что случится, когда я сведу тебя с отцом. Нужно будет сразу ему сказать, чтобы он в разные отряды нас поставил.
Я лишь усмехнулся этой попытке в очередной раз подтолкнуть меня в ватагу. Временами он и Зимиона втягивает в такой разговор, расхваливая жизнь ватажника. Хотя земляк никогда и не был против отряда. Гуниру с таким жаром тренироваться бы, как языком чесать. Но чего нет, того нет. Бывало, он даже от утренних медитаций пытался отделаться. Но здесь уже я строго следил. Мне кажется, что однообразие нашей возни с лианами сильнее всего угнетает именно его. И он с радостью ждал, когда же мы двинемся дальше. Сейчас вот закупим алхимию и завтра попробуем заработать добычей и охотой.
Мы дружно поприветствовали охранника у входа, и Гунир толкнул дверь. Над головой зазвенел колокольчик. Знакомый приём. И хотя эта лавка больше тех, что я видел раньше, но основное в ней почти неизменно. Помещение ярко освещено Светочами, а все стены в полках. На них альбарелло и фиалы разных размеров. В огромных стеклянных сосудах находятся образцы трав. Прилавок стоит почти у входа, за ним улыбчивый мужчина. Он глядит с такой радостью, будто только нас и ожидал с самого утра.
– Слушаю вас, вольные послушники нашего Ордена. – Лавочник сложил руки в обычном приветствии.
– Нам три малых набора для леса, – не ответил на вежливость Гунир, сразу приступив к делу. – К ним дополнительно зелья Заживления.
– Есть орденские, – поклонился лавочник, – за полцены, как всегда.
– А полцены – это сколько в этом месяце? – с усмешкой поинтересовался Гунир.
– Сорок семь монет.
– Одно, – после раздумий согласился Гунир.
– Что-то ещё, кроме этого? Зелья усиления, бега? Пояса? Что-то для Возвышения?
– Не, не надо, – отказался Гунир.
– Отлично. Хороший выбор для первого выхода. – Лавочник выставил товар. – Двести шестьдесят три монеты, уважаемый послушник.
Гунир молча расплатился. А я мог лишь вздохнуть. Немалая стоимость у зелий для этапа Воина. Те цены, что называл мне в первые дни орденский алхимик, были для составов Закалки. Можно считать, что теперь все они прибавили в цене в десять раз. Половина того, что мы заработали за месяц, вычищая берег от лианы, ушло в один вдох. Как назло, никакая лиса не завелась, чтобы попасться нам. Хотя мелкой живности, раньше попадавшейся лиане, стало гораздо больше. Но даже мусорный падальщик-острозуб не забежал. Иногда я думал, что действительно слишком уж шумлю, двигаясь по лесу и разгоняя зверей.
Перед тем, как выйти, я бросил взгляд на полку слева. Та же цена, что и в присмотренной возле квартала Чужих Имён лавке. Не зря на обеих эмблема гильдии алхимиков. Цена и качество гарантированы по всем заведениям в городе. А вот этой полки я не видел в той лавке. Что это за цена? Это в белых монетах?
– Что это?
Я тоже не особо вежлив. Продавец лишь младший этапа Закалки, а на его одежде нет эмблемы гильдии алхимиков. Он простой работник, сейчас торопливо согнувшийся в поклоне.
– Уважаемый послушник, рядом Павильон Диких Цветов, а это зелья, что всегда пользуются у них спросом. – Палец двинулся вдоль ряда фиалов. – Зелье Вуали, лицо сразу станет нежным, как у младенца, даже если там шрам в палец толщиной. Зелья Цветного Покрывала, гарантируем яркий цвет волос. Фиалы Цветочных Ароматов, восемь мужских и вдвое больше женских.
– Диких Цветов? – недоумённо переспросил я.
Лавочник замялся с ответом, а вот Гунир со смехом просветил меня о назначении заведения с таким загадочным названием.
– Понял, понял, – покраснев, отмахнулся я от Гунира. – А почему цена в белых монетах?
– Это совсем простая алхимия, уважаемый послушник. – Лавочник даже не улыбнулся, хотя я явно выглядел смешно. – Действует всего ночь, а то и половину. Им самое то, чтобы угодить каждому клиенту.
Я кивнул, снова напомнив себе, что следующей покупкой для мамы будет зелье Омоложения. Настоящее, действующее годы, а не эта жалкая замена. Поблагодарил лавочника, уже толкая дверь:
– Спасибо.
– Забыл про пояса, – повинился на улице Гунир. – Добавим к списку для рынка на следующую неделю. Три зеленушки – невелика прибавка, но здесь бы взяли двойную цену.
– Понятно, – кивнул Зимион, собираясь укладывать в свой мешок фиалы.
Он хотел ещё что-то сказать, но тут у меня за спиной прозвучал насмешливый голос:
– Эй, парни! Глядите, об кого я споткнулся! Вольники! Свежие, ещё не хлебнувшие дерьма орденские вольники!
Я обернулся, оглядывая так незаметно подошедших парней. Пять рыл не самой приятной и чистой наружности. Все старше нас, самому младшему лет двадцать, не меньше. И все слабаки.
Первое, что удивительно: на каждом из них печати. По две-три, неярких и слабых. Обычные контракты, да ещё и заключены с ними кем-то, кто недалеко ушёл от них по дороге Возвышения.
Второе: двое из них вообще Закалки. Совсем младшие обнаглели. Если мы – орденские вольники, то точно Воины, и не им грубить нам.
В этом я почти перестал ошибаться и больше не принимаю, как в Школе, всех, кого вижу, за Воинов. Их в городе много, гораздо больше, чем в Нулевом – людей выше седьмой звезды, но гораздо меньше, чем я думал в первый раз, видя толпы на улицах Морозной Гряды.
– Чего это вы тута забыли? – заинтересованно спросил стоявший впереди и увидел фиалы в руках у Зимиона. – Хе! Знакомые фиалы. Набрались смелости заглянуть в лес?
– Валите своей дорогой, – буркнул Гунир.
– Не то что? – с надеждой спросил другой парень.
– Не то я намну вам бока, – не замедлил с ответом Гунир.
– С каких пор мусор, что вымели за порог Ордена, так дерзко разговаривает? – удивился наёмник с тигриной лентой в волосах.
Но ответил ему не Гунир, а новый голос:
– Чуток ошибся, Влакор. Это ж таланты. Гордые задницы.
Я снова обернулся и обнаружил ещё пятерых с той стороны, под гирляндой ночных фонарей, протянутой через улицу. И эти противники оказались гораздо серьёзней. Я знал говорившего. Один из тех наёмников, что учился в шестом. Мужик, вечно глядевший исподлобья. Но он стоял чуть позади остальных. И трое из стоявших впереди точно не были слабее Гунира. А дарсов наёмник и не думал закрывать свой рот:
– А вот если их отмудохать, то Лимдуру угодим. Этот, что посредине, в Школе зубы ему вышиб.
– Ого, – спокойно, без малейшего удивления в голосе заметил тот, из второй группы подошедших, над кем висело больше всего печатей. – Силён.
– И? – наклонил голову его сосед.
– Подарок Неба, – ответил третий.
– Эти двое нам безразличны, да, Сирт?
– Ага! Так, обычные слабосилки, – довольно кивнул говорливый, хотя и стоял за спиной спросившего.
Тот, у кого была куча печатей, махнул рукой Гуниру и Зимиону, уже убравшему фиалы в мешок.
– Можете бежать отсюда, пока ваш папа будет учить жизни вашего приятеля.
– Щас! – осклабился Гунир и рванул вперёд.
– Зимион, первых! – успел крикнуть я, прежде чем всё завертелось.
Гунир сцепился со старшим наглым наёмником, что так его оскорбил, назначив себя старше на целое поколение. Я едва успел отбить удар, летевший ему в голову, и пнул в грудь напавшего со спины. Тот не успел прикрыться Покровом: я отчётливо почувствовал, как поддались под моим ударом его рёбра. Скользнул дальше, за спины сцепившихся наёмника и Гунира. Осталось трое. Тот, со знакомой рожей, которого назвали Сирт, позади всех.
Удар ногой в бок левому, в подреберье. Тот отбил рукой. Повторить ещё несколько раз. Один. Два. Три! Каждый следующий я бил всё сильнее. Противник заорал, когда его рука сломалась. Пригнуться под ударом его подоспевшего приятеля. Впечатать кулак в средоточие наёмника. И… Всё. Я едва успел сдержать руку, которая уже пошла на второй удар в подмышку. Он уже лишний. Все три моих противника не могут продолжать драку. Остался лишь знакомый из шестого.
– От же хрень, – сплюнул мужик и, заорав, бросился на меня.
Поворот на пятке, чуть потянуть за вытянутую в ударе чужую руку, задавая направление, и наёмник, отчаянно перебирая ногами в попытках остановиться, врезался в спину своим приятелям, что пытались вчетвером свалить Зимиона. Пожалуй, только ему и нужна помощь. Гунир со счастливым оскалом лупится с противником, только хлопки ударов раздаются. Короткий разбег и удар в затылок одному из двух оставшихся на ногах противников земляка. Пинок ворочающемуся под ногами.
Оставшись один на один, мои друзья справились буквально за два десятка вдохов. Удивительно, что Виликор считала, будто умение махать кулаками мне не пригодится. Не прошло и двух месяцев вольной жизни! И у меня даже, наконец, получился бросок, который я испытал на себе. Странно только то, что так легко вышло справиться. Может, я переоценил силы противников? Разве они равны Гуниру? Они даже не пытались прикрыться Покровом, а ведь третьему я бил в средоточие! Как его чувство опасности могло подвести в этот момент?
– Отлично! – довольно произнёс Гунир, последний раз пиная лежащее тело. – Так будет с каждым, кто кинется на Волков.
– Знаешь, – уже отойдя от алхимика, решил я посмеяться, – на самом деле, ты первый на них кинулся.
– Да? – усмехнулся Гунир и удручённо заключил: – Значит, они меня вынудили!
Мне оставалось лишь поддержать его смех. Впрочем, уже через вдох по улице гремел хохот нас троих. Только через полсотни вдохов, успокоившись, я задал Гуниру мучивший меня вопрос.
– Так не привыкли они Покров против кулака использовать. – Гунир улыбался. – А за мечи никто не хватался. Это в Школе ты привык меситься на ринге с лучшими, а в свалке все знали: столкнулся с Леградом – Покров в дело. Побарахтаешься с ним ещё чуть на радость Шамору. Ничего, – успокоил он меня, – как появятся их старшие, так будут тебе равные противники.
– Чего? – удивился Зимион. – Пожалуются, что побили?
– Не вникай, – отмахнулся от него Гунир. – Может, будут вопить, что нас там двадцать ватажников было. Эт всё неважно. Такие драки каждый месяц. Главное, страже не попадайся.
– Какой?
– Ну… – Гунир на вдох задумался. – Если в патруле никого из старших нет, то городскую и послать можно. Главное, руки не распускать. Полаяться и разойтись. А вот орденская сразу о неуважении Ордена вопить начнёт.
– Я запомню, – рассмеялся Зимион. – Полаяться я люблю.
– Ещё пару раз смахнёмся, и дело дойдёт до боевых дядей. Тогда официальная драка со ставками. Развлечение. На месяц после всё утихнет в городе. – Гунир помолчал и с ненавистью дополнил: – А вот в лесу спину не показывай.
Расстались мы с Гуниром лишь у зелени границы квартала. Он направился к какому-то очередному старику-ватажнику, что всегда рад приютить собрата. Но и я вошёл во двор дома, лишь чтобы сразу же уйти. Всё оговорено заранее, ещё на прошлой неделе. Мама меня уже ждала.
– Ладно. – Я хлопнул по руке Зимиона. – До утра.
– До утра.
А я улыбнулся маме и незаметно принял из её руки кошель. Сегодня исполнится моя мечта. Она станет Воином. Иначе быть просто не может.
Плиты дороги легко ложились под ноги, словно торопили меня. Да здесь и расстояние пустяковое. Нужно только дойти до западной стороны нашего квартала. Лавка гильдии алхимиков почти сразу за границей квартала Чужих Имён. Охраны нет. Дверь с колокольчиком. Лавочник меня узнал. Две звезды у него точно есть. Как и эмблема гильдии. Он обратился как идущий:
– Приветствую старшего. – Коснулся кулаком ладони. – Что вам угодно?
– Зелье Возвышение Воина, – ответил я таким же приветствием, но спины не гнул. – Зелье Роста Основы.
– Отличный выбор Воина, знакомого не понаслышке с действием алхимии. – Продавец лавки вежливо улыбнулся. – Хочу сразу предупредить старшего: первый состав гораздо слабее того, что используют в Школе.
– И мягче, – кивнул я. – Меня устраивает.
– Приятно слышать, что вы сделали осознанный выбор, старший. – Воин снова приложил кулак к ладони. – Но вынужден огорчить вас: мы продаём эти составы только за красную яшму. Вам подсказать адрес менялы? Совсем недалеко отсюда.
– Не нужно, – покачал я головой.
– Этот младший назначен в лавку просить за эти два фиала полторы монеты красной яшмы. Но лично для вас может сделать небольшую скидку, и сдача будет в сто шестьдесят зелёных монет.
Я лишь кивнул, не показывая усмешки от снижения цены на десять зелёных монет. Не сезон. Середина лета. А дешевле осенью, когда ватажники Питонов собирают по лесам урожай нужных трав. Но ждать ещё три месяца? Снял с пояса тощий потёртый кошель. Демонстративно вытряхнул из него две одинокие монетки. Двинул их по выщербленному прилавку на ту сторону, к услужливому продавцу.
Лишь дома я снял с пояса мешочек с фиалами и передал маме, наконец, сам внимательно их оглядев. Ничего особенного, если смотреть на внешний вид. Небольшие вытянутые пузырьки из тёмного стекла. Залитая твёрдым коричневым составом пробка. На ней оттиснута печать гильдии алхимиков, подтверждая качество.
– Сначала это. Через пятьсот вдохов – возвышалку.
Мама послушно выполнила всё, что я уже не раз ей говорил, а сам услышал от Дидо. Отличный шанс разом, на одном усилии проскочить два сложных места Возвышения. Пусть этот шанс и очень мал. Одно зелье даст толчок ее телу на десятую звезду, а второе наполнит силой, которую можно будет потратить на дело. Там и нужно-то не так много, после тех лет, что она провела с отцом в путешествиях бок о бок. Он же сумел.
Мне с Лейлой оставалось лишь тихо сидеть и не мешать маме переживать то, что происходило в её меридианах. Я описал ей оба способа создания средоточия, передал все свои ощущения при попытке его уплотнения, о чем-то ей наверняка говорил отец. И я верил, что у мамы достанет таланта стать Воином.
Лейла уже давно спала, положив голову мне на колени, когда мама открыла глаза и отёрла рукавом мокрое от пота лицо.
– Получилось, – раздался в тускло освещённой комнате её чуть хриплый от длительного молчания голос.
А у меня упал камень с сердца. Мои глупые надежды сбылись. Теперь я могу спокойно идти дальше, не боясь, что они снова попадут в Нулевой. Формы, описание Покрова и своего тумана силы я уже переписал в небольшой кодекс с твёрдым кожаным переплётом. Конечно, Покрову может научить любой малолетка на улицах города, ведь эта техника доступна всем без исключения. Но мне гораздо приятнее учить маму самому.
Тем более, как оказалось, самостоятельно она не смогла создать циркуляции ни в одной Форме. С этим мне придётся ей помогать в первую очередь. Потом перенести из жетона ученика Древних схему известных мне узлов и техник. Заложить в этой книге основы, которые позволят нашей семье стать большим, чем хрупкими мотыльками, что стремятся к Небу.