– Ненавижу холод, – сказал Марк, пританцовывая у входа в бункер. Изо рта выходил густой пар, меховой воротник куртки покрылся инеем. – Надел две куртки, а как в трусах стою.
– Ещё несколько месяцев потерпи, – ответил я и показал на стальную дверь. – Внутрь, сейчас опять начнут стрелять.
Они обстреливали город уже несколько дней. Артиллерия с юга и с того берега реки палила по нам почти круглыми сутками. Иногда были затишья, и в эти моменты мы ожидали, когда они пойдут на штурм.
Стреляли издалека, не прицельно. Ближе пушки они подтащить не могли, ведь тогда оказывались на прямой наводке орудий наших Исполинов. Даже осадные Рейтары предпочитали держаться подальше, когда на берег выходила Ищейка.
Едва мы спустились вниз, как земля начала трястись, свет заморгал. Мой новый адъютант, Василий Дерайга, внук маршала, побледнел, никак не мог привыкнуть к такому.
– Да всё спокойно, дружище, – Марк ободряюще похлопал его по плечу. – Сегодня не так сильно стреляют.
В бункере было тепло, сюда поставили обогреватель, генералы Дома Варга сгрудились рядом с ним. Пахло свежезаваренным чаем, офицеры расставляли фигурки на карте, следуя последним донесениям разведки, рация хрипела, по ней передавали данные. Обычная штабная суета.
– Те танки наконец появились? – спросил я, наклоняясь над картой. – Сколько уже можно ждать?
Высокий блондин-офицер передвинул фигурку в виде панцирника на восток от города. Они наконец-то обошли хребет вдоль берега реки Ларва, и теперь бронетехника подбиралась к нам с востока.
Земля содрогнулась снова, свет на несколько секунд погас.
– Да, появились, господин генерал. И вот ещё, мы засекли. Идут с юга, целая колонна танков.
– Начинается вьюга? – переспросил престарелый генерал Петрак. – Тонна подранков?
Он приложил к большому уху медную трубочку, чтобы слышать получше. Кто-то из соседей начал орать ему, что говорили разведчики и штабисты.
Снова всё затряслось, снаряд упал совсем рядом, потом ещё один. Внук маршала Дерайга вспотел.
– С востока наша оборона не так крепка, – сказал генерал Климов, морща лоб. – Идёт почти сотня панцирников, они наверняка прорвутся. Потом войдут в пригород.
– Ну и пусть, – я облокотился на стол. – Там и останутся. Засада организована?
– Да, перебросил туда третий и четвёртый батальон…
Мы тыкали по карте, а штабисты передвигали фигурки. Сразу же передавали приказы по рации.
Для кого-то это просто отметки и фигурки, но для меня это настоящий бой, как если бы я видел его своими глазами. Это не просто фигурки – это войска, живые люди, которые вот-вот пойдут в бой. А каждое перемещение – это стрельба, взрывы и смерти.
Но на карте всё видно с задержкой в несколько часов, а иногда бывало, что карта вообще не соответствовала реальному положению дел. Так что скоро я поднимусь наверх и буду смотреть на бой через оптику шагохода.
С высоты картина боя полнее, так уж я привык.
Они идут с востока и юга, вот-вот нападут с запада, через реку. Но пока не было ничего такого, чтобы начать паниковать. Битва за город только началась, артиллерия была прелюдией.
Мы уже отбили несколько атак, но пока они просто пробовали нашу оборону на зуб. Сегодня они или продолжат щупать, разыскивая слабое место, или решатся на полный штурм.
Возможно, что и второе. Зима усиливалась, а южане мёрзли. Ещё несколько дней, и станет намного холоднее.
– Проявили снимки! – молодой лейтенант разведки в белых перчатках прибежал из соседней комнаты, держа ещё мокрые фотографии.
Одни сделаны сверху, с одного из пяти наших крылолётов. Изображены штурмовые колонны панцирников, следом за ними выстроенные в цепь боевые шагоходы.
Другой сделал кто-то из разведчиков, подобравшихся ближе.
– Они наконец-то догадались, что надо маскировать панцирники, – я усмехнулся.
Бронемашины уже не были в ярких расцветках Великих Домов, как в первый день осады. Чёрные, красные и жёлтые машины так хорошо были видны на снегу и в темноте, что по ним было легко попадать. Теперь все белые, но на башнях видна геральдика.
– Готовятся штурмовать, – сказал генерал Шевцов. – Они что, сначала пустят панцирники?
– Вполне могут, чтобы мы тратили на них снаряды. Да и Копья опасны для ригг. Я запрещаю пользоваться главными калибрами до моего особого приказа. Стрелять по панцирникам только из вспомогательных орудий, уничтожайте их на подходе из соток. Это касается и Исполинов.
Я посмотрел на Марка. Валентина здесь не было, он дежурил на Ищейке. Да и сложно было его постоянно перемещать по этим проходам и лестницам. Яна тоже не было, он сидел в засаде. Мы укрыли его Исполина в игниумовом карьере за городом, который мешал радарам сам по себе, а саму машину тоже прикрыли, чтобы не заметили с неба. Вступит в бой в решающий момент.
Ужас Глубин Марка в другом карьере, до него пока очередь не дошла. Он в резерве, а сам Марк следил за обстановкой вместе со мной.
– Если панцирники прорвутся, – я потёр отросшую щетину на подбородке. – Передайте войскам, что приоритет – машины с Копьями.
– Уже, – сказал генерал Соколов, хрипло откашлявшись в сторону. – С крыш и из окон домов по ним удобно стрелять.
– Господа, – произнёс я, когда мы обсудили всё. – По позициям! Покажите южанам ваше знаменитое северное гостеприимство.
– Да! Слава империи! Слава Огрании! Слава Дому Варга! – кричали все.
Для перемещений по городу, когда шёл обстрел, мы пользовались старыми катакомбами под городом, изученной их частью, по ним же перебрасывали пехоту.
Если было нужно, шли на риггах, им-то артобстрелы почти не страшны. Я повязал тёплый шарф, надвинул фуражку плотнее и пошёл к ближайшему проходу, мой адъютант бежал следом, пригибая голову. За нами шёл радист, плотный невысокий рыжий мужик, который откликался на имя Сергей. Рация, засунутая в чехол его за его спиной, постоянно работала и шипела. Радист хоть и из Огрании, но служил вместе с гвардейскими штурмовиками.
– Марк, – я остановился, вспомнив о нём. – Иди-ка лучше к своей машине. Думаю, тебе сегодня придётся поработать. Я тебя вызову, если начнётся.
– Да, принято.
– Удачи, полковник, – я хлопнул Марка по плечу, называя его присвоенным ещё вчера званием. Даже не успели обмыть. – Если всё пройдёт гладко, скоро будешь генералом. Как кстати, освоился с Ужасом?
– Такой малышки у меня ещё не было, – он заулыбался. – Освоился, готов проверить в настоящем бою.
Он побежал через узкий проход, за ним отправился штурмовик из гвардии, вооружённый дробовиком. Пилоты Исполинов на вес золота, им нужна охрана не хуже, чем у меня или у Яна.
За мной же следовало двое телохранителей, включая радиста, можно было взять и больше, но они бы не влезли в кабину ригги.
Обстрел заканчивался. Я шёл по узкому коридорчику, иногда задевая стены плечом. На кожаной куртке с меховым воротником оставались следы грязи, но это меня не волновало.
По пути попадались отряды стрелков, меняющие позиции. Гвардия Дома Варга в чёрных мундирах, армейцы в белых куртках и клановое ополчение с севера, одетые кто как. Но в городе только часть армии, ещё больше людей ждало на севере, на других оборонительных линиях, которые мы укрепляли прямо сейчас. Чем дольше продержимся здесь, тем сильнее будет основная оборона.
Туда же я отправил половину шагоходов, маскируя их с помощью Ищейки, которая потом вернулась. Радары мы обманули, но разведка, разумеется, могла всё узнать.
Вот и выход. Бородатый мужик открыл стальную дверь. Сразу повеяло холодом, наружу вырвался пар. Мы вышли во дворе жилого трёхэтажного дома с кафе на первом этаже.
Здесь всё уже порядком потрепала артиллерия. Крыша обвалилась, одна из стен тоже, внутри виден старый диван, накрытый жёлтым покрывалом и две порванные подушки. Хорошо, что хозяев мы отправили на север.
Скоро здесь будет пожар, огонь уже потрескивал, пахло горелым. А во дворе дома, между старым прицепом и пустой собачьей будкой, стоял мой шагоход.
Люки задраены, возле них дежурила охрана. Вылезли только что, когда обстрел прекратился. Из труб выхлопного коллектора шёл дым, двигатели работали. На морозе, особенно таком, как в Огрании, нельзя глушить риггу, иначе в ней всё перемёрзнет.
– Господин генерал, попал один снаряд! – охранник, парень лет двадцати с круглыми красными щеками, показал на риггу. – Лючки проверены, пломбы не сорваны!
На груди шагохода осталась отметина от взорвавшегося снаряда. Но это не особо крупный калибр, даже не сорвало броню. До сих пор видно старый, почти стёртый рисунок снежного кота, который тогда нарисовал Янек ещё в академии.
Я снял меховую перчатку и потёр замёрзшее лицо. Холодно, мёрзли даже пальцы на ногах. Но мы то ладно, я и сам из Огрании, и это моё тело тоже, а вот южанам эти морозы совсем некстати.
Сегодня они нападут, им придётся это сделать, и после жёстких боёв они получат разрушенный город, где даже будет невозможно согреться.
– Открывай люки, – я бросил адъютанту здоровенный изогнутый ключ. – И перчатки не снимай, пальцы примёрзнут!
Парень сорвал пломбы, которые я оставил, неловко засунул ключ в отверстие и открыл люк на ноге. Видно, как ему не терпелось попасть внутрь, но он остался на выходе, пока не зайду я.
Я запрыгнул в люк, огляделся и пополз вверх по лестнице. Чем ближе к двигательному отсеку, тем теплее становилось. Открыл тяжёлый люк, сразу раздался грохот движков. Из мороза, на котором мгновенно замерзал плевок, я оказался в очень жарком помещении.
Пол под ногами вибрировал, полики, залитые маслом, дрожали. Двигатели громыхали так, что закладывало уши. Я включил свет, чтобы быстро осмотреть важные узлы. Пока не вспотел, снял куртку, фуражку и шарф, и сунул всё адъютанту.
– Надо проверить двигатели!
На осмотр не было особо много времени, но совсем без него нельзя. Я посветил на контрольные отверстия в двигателе, послушал, как работают поршни, проверил показания и температуру в камере сгорания игниума. Движки, которым больше ста лет, работали идеально.
Я полез проверять распределительный редуктор.
– Василий, посвети мне! – крикнул я и посмотрел на него. – Я же тебе говорил взять каску.
– А? Я… я забыл, – высоченный парень побледнел.
– Ну смотри сам.
Я маленьким ключом открутил гайки смотровой крышки и посмотрел, как вращается вал.
– Готово, – сказал я. – Только… голову береги.
Поздно, адъютант уже потирал макушку. Из-за своего немалого роста он зацепил башкой трубу охлаждающего блока.
– Говорил же про каску. Не зря эту трубу называют пилотоуловителем, – я усмехнулся. – Всех к ней так и притягивает.
Взглянул, как крутится генератор, и на этом всё, пора в кабину.
Я бы предпочёл, чтобы со мной был Марк, он профессионал, и риггу водит, будто всю жизнь за рычагами. Но пилот его уровня должен быть в Исполине, а я же генерал, мне не обязательно быть в гуще боя. Всё равно большую часть сражения я наблюдаю и отдаю приказы.
В кабине тоже жарко. Я расстегнул мундир и воротник рубашки и уселся в кресло командира-канонира. Василий подал мне наушники и микрофон, я достал карты.
– Приступай к работе, – бросил я радисту, который забрался следом. – Слушай общий канал, если что, зови.
Сергей молча закрепил переносную рацию под сиденьем в задней части кабины и занялся радиостанцией шагохода. Мне он нужен, чтобы я сам не отвлекался на всё. Второй штурмовик-охранник сел рядом с ним. Оружие они положили подальше, чтобы случайно не выстрелить во время передвижения и тряски.
Вот и всё, вот и весь экипаж. Я и мой адъютант, и он же первый пилот Василий. Придётся обойтись без второго пилота, даже вторые пилоты сейчас очень нужны. Многим из них придётся становиться первыми в уже ближайшие дни, а кто-то уже стал.
Остальные на ускоренном обучении, ради этого мне даже пришлось отправить опытных Артура и Кобаяши на север. Они бы пригодились в бою, но как инструкторы они сейчас более ценны.
Наушники сразу начало разрывать от шума, когда я их включил.
– Идут… через реку… вот-вот начнут! – слышно отрывисто.
Я направил перископ в сторону порта. Ригга чуть выше, чем дома, во дворе которых я стоял, оптика над самой крышей, так что я всё видел
Река, которая совсем недавно была судоходной, встала буквально пару дней назад, покрывшись толстой коркой льда. Шагоход не выдержит, вряд ли выдержит панцирник, но пара батальонов пехоты перейти могут. И они уже решили этим воспользоваться.
– Слушай мой канал, – бросил я радисту. – Если что, позови меня.
У нас несколько закодированных каналов. Один для генералов и пилотов Исполинов, другой общий, и это не считая каналов батальонов, рот и отдельных квадр.
Я переключился на другой канал, которым пользовались на берегу. Приблизил оптику так близко, как мог.
Лес на том берегу горел. Нет, это не дым пожара, это маскировочный дым, оттуда вели огонь. Были видны яркие росчерки трассирующих пуль.
Рация надрывалась:
– Идут!
– Огонь по моей команде! Пока не стрелять! Подпустим их ближе!
– Пустить сигнальные ракеты!
Красные вспышки сигнальных ракет осветили лёд над рекой. Рация издала неприятный высокий звук. Глушат, что ли?
А потом я понял, что это.
Волынки. Эти нарландская пехота штурмует город с территории Хитланда. Долго же они обходили. Никакой техники нет, только пехотинцы.
– Ненавижу волынки, – пробормотал я.
В оптику видно, как множество людей в белых маскировочных халатах бежали по льду. Ракеты освещали наступающих, но скоро их скрыли дымовые гранаты.
– В лесу снайпер! – раздался голос в рации среди треска и шума стрельбы.
– Вызываю огонь по квадрату…
– Полковник Зарин убит, принимаю командование на себя!
Я не вмешивался в тактическое планирование, я командовал только квадрами и Исполинами. Всё, что меньше – уже под ответственностью соответствующих офицеров. Но мог вмешаться, если бы нужно, и если была возможность, то слушал все каналы, чтобы быть в курсе обстановки.
В порту техники было мало. Но было кое-что мощное в нашем резерве.
– Ищейка, – вызвал я. – Помоги в порту. Только осторожно.
– БРИ-Три Ищейка на связи, – раздался хриплый голос. – Приступаю.
Шагающая четырёхногая ригга выдвинулась к реке. Пушка главного калибра закреплена в походном положении, но и без этого Исполину хватало оружия для защиты целого направления.
Установленные на голове-кабине автопушки начали поливать лёд целым потоком снарядов. Яркие росчерки прошлись через маскировочный дым, потом выше, на тот берег. Даже отсюда видно, как деревья разлетаются в щепки. И будто этого было мало, Ищейка пустила пару длинных струй из огнемётов, освещая окрестности.
Маскировочный дым развеивался. Видны оставшиеся на льду тела и чёрные полыньи. Ищейка дала залп шрапнельными снарядами, прореживая наступающих. Кто-то с нашего берега начал пускать сигнальные ракеты туда, где мог прятаться снайпер.
Ищейка повернулась, автопушки прочесали подсвеченное место, наверняка разорвав снайпера на куски. Лес горел всё сильнее и сильнее.
– БРИ-Три Ищейка, – донёсся хриплый голос Валентина Климова. – Отступают. Готов перейти на тот берег через брод.
– Отставить, – приказал я. – Оставайся на позиции. Береги главный калибр!
Огромный шагоход подчинялся своему новому владельцу. Валю уже многое предстояло освоить, но даже сейчас Ищейка один из наших главных козырей, и сам Валь слушался, хотя иногда порывался что-нибудь устроить в порыве злости. Но его было легко осадить.
– Идут с запада! – доложили по рации. – Только танки.
Пусть держатся, танки в городе всё равно почти бесполезны. Но когда в Мардаград войдут шагоходы, будет совсем другой бой.
– Выдвигайся на юг, – велел я своему первому пилоту. – Не нравится мне затишье там.
– Есть! – восторженным голосом отозвался Василий и надавил на рычаги.
Мы повернулись и вышли на улицу, разбив заборчик. Толстая нога раздавила брошенную мотоповозку. Левая рука выбила остатки окон в здании напротив и снесла вывеску кафе. На дорогу полетели выбитые камни.
– Осторожнее! – прикрикнул я. – Ты в городе, следи за габаритами! Длина шага – половина, иди на третьей позиции!
Хотя бы парень знает, как переключать позиции и знает, за какие рычаги надо тянуть. Остальному научится, не все умеют всё с первого раза.
Я разложил перед собой карты. Атака с запада, через реку, отбита, Ищейка остаётся там, так что и следующую сдержим. Да и из горящего леса врагам будет сложно идти на штурм.
На востоке вот-вот нападёт ещё одна волна врагов. Затишье с юга мне не нравилось, они пытались пробиться с того направления с первых дней осады, с чего вдруг молчат сейчас?
Или всё же они решились на полный штурм всеми силами? У них там сорок восемь шагоходов, как передала разведка, а у нас в городе осталось двенадцать. Но даже этого мне хватит, чтобы задержать их тут подольше.
Мы шагали по улице. Город местами горел, многие здания уже разрушены. В небо светили прожекторы. Я присмотрелся вверх. Да, это пулемётные росчерки. Прибыли вражеские крылолёты и устроили бой против наших. У нас всего пять летающих машин, а пилоты (водители крылолётов тоже назывались пилотами) обучались за морем. Всего пять человек, и запасных нет.
– Капитан Ермолин, – я вызвал их командира. – Что там у вас?
– Несут бомбы, но мы их не пустим, – отозвался капитан.
– Они не должны обнаружить наших Исполинов! Сбейте их на подходе!
– Принято!
Пилоты вражеских крылолётов тоже обучались за морем, в Дискреме, и сами машины покупали там. Могут воевать друг с другом прямо в небе, а могут сбрасывать бомбы. Жаль, что их у нас мало.
Бой в небе продолжался, крылолёты кружились, выпуская целые очереди трассирующих снарядов. Около дюжины, не очень много, но всё равно. Если враг пустил свои крылолёты, значит, вот-вот начнётся общий штурм.
Один крылолёт сбили, и он полетел в реку, вращаясь по часовой стрелке. Левое крыло отломилось прямо в воздухе. За подбитой машиной тянулся огромный огненный шлейф. Судя по радостному вскрику капитана, это не наш.
Я попросил радиста переключить меня на другой канал.
– Ян? – позвал в микрофон. – Что у тебя?
– Готов выдвигаться, – отозвался Янек. Едва его услышал, сигнал слишком слабый, игниумовый карьер его глушил.
– Марк?
– На позиции, жду приказа.
Экран радар засветился сплошным светом, я его вырубил. Это не просто так. Мы глушили всё, чтобы враг не понял, сколько нас в городе и где наши ригги. Противник делал то же самое, поэтому полагаться мы могли только на разведку и свои глаза.