По воскресеньям и праздникам центральная улица города свободная от автомобилей. По ней, если погода хорошая, с утра и до вечера гуляют жители и гости города.
А если погода очень хорошая, тепло и сухо, то время от времени, в разных местах этой улицы появляются музыканты. Играют, кто на чем, и кто как может.
Однажды ребята даже пианино черное выкатили на асфальт. Но чаще всего играют джаз, или появляются в перьях индейцы со своими национальными инструментами и мелодиями. Часто играют барабанщики. Появлялось даже трио гармонистов. Но все это непредсказуемо и несистемно. Все, кроме одного. Кроме старого скрипача.
Старый скрипач всегда предсказуемо на одном и том же месте. Каждый праздник и каждый выходной. Если, конечно, дождя нет. И температура не ниже нуля, и ветер не ураганный.
Примерно в том же месте он играл и тридцать лет назад. Только на углу здания и местного Арбата, который появился в восьмидесятых, по примеру столицы нашей Родины – Москвы.
И вот что интересно. Играет этот музыкант на своей скрипке очень плохо. Ужасно плохо. Даже если он играет традиционно вполне знакомую мелодию, то Вы с большим трудом распознаете ее. И то, после неимоверных усилий. Зато играет он упорно. Долго. Разные мелодии начинает, перескакивает на другие. Пытается исполнять гаммы. И так часами подряд. Ощущение такое, что он в поиске.
Так же плохо он играл на своей скрипке и пять лет назад. И десять. И двадцать пять. И сдается мне, что и пятьдесят лет назад он был так же стар, как и сегодня.
И есть у меня вопрос самому себе. А можно ли было выучиться игре на скрипке за это время? Или я чего-то не понимаю?
И еще более важный вопрос. А меня то что это беспокоит? Мне то какое дело? Не нравится, иди мимо.
А потом, приснился мне сон. Иду с товарищем по улице. На улице лето. Скрипач надрывно и фальшиво выводит очередную мелодию. И о чудо. Мой товарищ подходит к музыканту, здоровается, мило беседует. Потом возвращается ко мне.
Я удивленно:
– Ты его знаешь?
– Конечно! В одном дворе раньше жили. Гриша его зовут. Такой музыкант талантливый! С детства родители заставляли на скрипке играть. Он такое может!
– Какое такое? Да он же играть не умеет?!
– Да ну?! Пойдем познакомлю.
– Пойдем, – говорю.
Подходим к музыканту. Товарищ подводит меня к Григорию. Знакомимся.
Говорит мой товарищ:
– Вот Травников думает, что ты играть не умеешь.
А Григорий загадочно улыбается так. Спрашивает:
– Кофе выпьем в кафешке? Я плачу.
– Легко, – отвечаю.
– Тогда пошли за мной, – говорит. – Тут подворотня в доме есть. Покажу кое-что.
Гриша собрал свои манатки, деньги из коробочки ссыпал, не пересчитывая, в холщовую сумку, и не упаковывая скрипку в футляр, повел нас в ближайшую подворотню в доме за углом, потащив с собой весь свой небогатый скарб.
Заходим в полутемную подворотню. Гриша кладет все, кроме скрипки на землю. Берет ее в руки на изготовку к игре, смычек в правую руку. И как даст!
Такой игры на скрипке я в живую никогда и не слышал.
– Еще? – Через пару минут урагана, выдохнув, спрашивает Григорий.
– Давай, – говорю.
Григорий еще играет. Прохожие, стали в подворотню заглядывать. Останавливаются. Слушают завороженно. Толпа зевак и любопытных начинает образовываться.
– Все, – говорит Гриша. – Хватит. А то Вы мне весь бизнес порушите. Пошли кофе пить.
А на мое удивление и немой вопрос, словно предвосхищая его и, одновременно, собирая свои вещи, теперь аккуратно упаковывая свою скрипку в футляр, говорит Григорий:
– Мне же деньги зарабатывать нужно! На жизнь.
Вот и весь сон. Теперь и думайте, что хотите. Но на этом история действительно заканчивается. А Григорий и сегодня играет по воскресным дням на улице, если погода хорошая. Деньги зарабатывает.