Слава сидел 12 лет. Но дело, за которое сел, было громким, статья «уважаемой».
Их было трое. Украли они бриллиант весом в шесть карат. Правда, поймали их быстро. Поймали, когда они пытались продать добычу.
Было это в СССР. В те советские времена покупателей на такой специфический и дорогой товар найти было сложно. Узок был круг потребителей таких богатств. А так, как украли они этот «булыжник» у самого знаменитого тогда советского писателя детективов, и с такими личными и родственными связями, настолько приближенного к верхам, что и сегодня вызывают злорадное умиление и любопытство, то поймали их быстро. Не у тех украли. Да и у тех, у кого украли, тоже вроде ничего такого быть не должно было. Дело завели за сбычу-реализацию краденного. Повезло, наверное. Могли по тем временам и шлепнуть под горячую руку.
И поймали быстро. И посадили надолго. Причем всех троих.
Прошло двенадцать лет. Все трое умели молчать. И потому на свободу вышли практически с чистой совестью. И ртами на замке. А на свободе кооперативы, перестройка. И даже еще круче. Советский Союз распался. Что делать, если привыкли к масштабам?
На свободе Слава занялся водкой. Тогда многие занимались этим волшебным продуктом, традиционно являвшимся эквивалентом российской валюты. Занялся и разбогател. Стал владельцем небольшого, но своего собственного винзавода. Деньги, как и все новые русские, отвозил на Кипр. Купил виллу, приобрел пару квартир, обзавелся связями, назначил на завод управляющего, который впоследствии завод и обанкротил, и переехал на русский остров. Но об этом чуть позже.
На этом острове Славе было однозначно скучно. Вся Москва, Питер, все чиновники, банкиры, малые и средней руки олигархи – все его друзья и собутыльники. Но все одно, скучно. Личный креатив Славе девать было некуда.
А теперь представьте, что Вы за границей, в компании друзей, и собрались на прогулку в море выйти на роскошной яхте. Второй день только и разговоров на тему, сколько это стоит. Не всем банкирам с олигархами по карману, а тем более чиновникам и депутатам.
Тут Слава и говорит:
– Стоит это не более ста долларов.
Никто не верит.
– Обоснуй! Докажи! – Народ требует сделать, раз сказал.
– Ладно! – Говорит Слава. – Учитесь! Завтра утром идем в море на роскошной яхте. Всем быть в восемь ноль-ноль на марине3.
А сам в руки газету местную на родном для отдыхающих языке берет с объявлениями. Русские, бывшие комсомольцы, уже тогда пару своих газет и журналов выпускали на греческом Кипре.
На следующий день к восьми утра вся честная компания собралась на пирсе. В полной готовности к морскому круизу. Кое-кто даже удочки взял, некоторые подруг. В общем, набралось человек десять.
Тут и Слава подкатывает на серебристом мерине4, с российскими номерами серии ноль один.
Выходит в майке, шортах, шлепанцах, в черных очках. Шляпу соломенную на ходу надевает, и прямиком, кивнув всем с важностью головой, с явно надутыми щеками, направляется к самой роскошной в марине яхте.
А с нее, ему навстречу капитан спешит. Команда на палубе стоит построенная.
Слава вальяжно капитану на плохом английском говорит, что, мол, это его друзья с ним, сто долларов греку вручает и жестом показывает народу. Мол, чего застыли. Вперед. На яхту.
Яхта вышла в море. Тут же стол накрыли. Весело. Рыбу ловит народ. Купается. Загорает. Отдыхает. Море спокойное. Вода чистая. Берег едва различим. В море американский Авианосец виднеется. Самолеты и вертолеты с него так и шныряют туда-сюда. И наш мирный парусник с белыми парусами, то ли в четыре, то ли в пять мачт, мимо проплывает. Отлично его видно и без бинокля, такой он огромный.
В общем, морской круиз подлился до вечера. Вернулись после шести. Ступили на берег и договорились встретиться в уличном кафе Лимасола, часов в этак в девять вечера.
Пришли все. Мучило любопытство.
– Как так тебе удалось. Тут бы и десять тысяч зеленых бы не хватило?! – Славу пытают.
А он и рад быть в центре внимания. Рассказывает:
– Беру газету. Читаю объявления. Ищу, где буржуины яхту предлагают. Подороже и покруче. Рассчитывают, как обычно, на русских.
Нахожу. Таких предложений много. Хозяин из Британии хочет за яхту 2 миллиона долларов. Набираю номер. Разговариваю то я с капитаном, который за яхтой присматривает, следит, так сказать. Проявляю интерес, делюсь мечтой, мол, всю жизнь мечтал. Но есть сомнения, колебания. Хороша ли яхта? Подойдет ли? Что друзья олигархи и банкиры скажут?
Предварительно соглашаюсь. Но тороплю. Деньги руки жгут. Капитан на радостях, что и ему светит процент, говорит, что хозяину в Лондон нужно позвонить. Обрадовать. Сказать, что русские почти согласились, но только посмотреть хотят. Опробовать товар в деле.
Судя по ответному звонку капитана, лондонский яхтовладелец тоже рад. А капитан просит со Славы сто долларов. Мол, команду нужно поощрить.
– Вот, – говорит Слава. – И всех делов то!
Капитан греческий потом не раз еще звонил Славе:
– Понравилось ли? Купит ли? – Интересовался.
Потом только дошло до него. Но не обиделся. Грек же. Подружились они со Славой. Капитан этот греческий с семьей своей и Слава со своими родственниками и друзьями еще не раз в такие круизы ходили.
И хозяин был счастлив надеждой и будущей прибылью. Понимал, что русские должны прицениться, поторговаться, с товаром поближе познакомиться.