Тучи вокруг нас сгущались всё сильнее и сильнее. Внешний круг строений со своими узкими улочками, нависающими друг над другом страшными домиками, выглядел максимально опасно, гнетуще. Хуже этих улиц мог быть разве что сам дом Терпимости. Каменный, четырёхэтажный особняк походил на замок какого-нибудь злодея-вампира. Только охраняли его не мрачные упыри, а контрастирующие на фоне черных стен инквизиторы в белых одеяниях.
Бард нервничал, Регина в страхе дрожала. Спрашивая меня о моём прошлом, ребята хотели услышать слова утешения, убеждения в том, что рядом с ними находится простой пай-мальчик, хворый на голову путник или кто-нибудь безобидный. Правду о том, что с ними в повозке, в перелатанных штанах и старой рубашке, едет сам Господь Бог, местный император, они точно не воспримут адекватно…
Конвой провёл нас под окнами дома Терпимости, вывел за угол, где на небольшой площадке, напоминающей учебный плац, торговцы начали выстраивать в ряды свои телеги. Рядом видны конюшни, молодые прислужники, состоящие на службе инквизиции, тотчас пришли нам на помощь, предлагая свои услуги по присмотру за животными. Пока одни распрягались и «парковались», других, небольшими группами, стали отводить в сторону дома Терпимости. Инквизиция что-то искала; проверив, что кролли в нашей телеге – рабы с клеймом, нас троих, как членов одной торговой группы, поставили в очередь за Томом Серднером. Этот здоровяк, настоящая машина для убийств, выглядел напуганным не меньше Регины. Кидая косые взгляды из стороны в сторону, взмокшими от волнения ладонями, он сжимал какие-то бумаги в своих руках. Вспыльчивый и резкий по отношению к своим слугам, в сторону инквизиции тот даже взглянуть лишний раз боялся. Мне даже представить сложно, насколько дурная слава ходит в народе об этих ребятах в белом.
Урус отстрелялся быстро. Зашёл – вышел, а вот шедший за ним Серднер задерживался. Завели его группу под тщательным надзором десятка инквизиторов. Вывели менее почётно… Здоровяк из дома Терпимости вышел один, со свежим рассечением на лице и с половинками разорванных бумаг в руках. Его парней арестовали, товар в виде захваченных бандитов, как и ожидалось, конфисковали в пользу Короны. Он даже толком пожаловаться не успел, как получил по лицу, и без помощников был вышвырнут на улицу. В ожидании своей очереди, слушая рассказ этого здоровяка, я всё сильнее разочаровывался в бюрократической системе империи. Блат и кумовство, кажется, эти пороки проникли даже в святое сердце Ордена. Внезапно на помощь Тому пришёл тот, от кого её точно не ждали. Урус, он не стал оспаривать право на рабов в доме Терпимости, потому его и отпустили. Медведоподобный крепыш протянул Тому руку помощи, пообещав поделиться с тем своими рабочими силами. Забыв старые разногласия, Том смиренно поблагодарил коллегу по цеху. Что ж, быть может, именно так, в сложные жизненные моменты, зарождается самая настоящая, крепкая мужская дружба…
Мы были следующими.
– Прошу… – Указав рукой на дверь, здоровяк впустил нас, после чего вместе с напарником повёл по мрачному, узкому коридору первого этажа. Будто вход в замок, две тяжёлые двери открылись перед нами, ведя в просторную комнату. Моим глазам предстало что-то вроде фойе или ресепшена в отеле. Мужчина-регистратор за стойкой, вокруг столы, лавки, на стенах знамена и гербы разных семей. Переняв бумаги у Барда, регистратор деловито поправил сползшие на нос очки и, пробормотав что-то себе под нос, окунул деревяшку в какую-то тряпку, а затем поставил на одном из листов свою печать.
– Бард Оллаван и Регина… рабыня, утратившая фамилию, почему не клеймённая? – Блистая в полумраке своими красными глазами, спросил регистратор.
– Друзья детства… – Коротко ответил Бард.
– Значит, благодетель… Это хорошо. Вам повезло, девушка, с таким другом. – Одним лишь словом заставив Регину поклониться обоим мужчинам, этот инквизитор с колючками на голове вместо волос перевёл свой пугающий взгляд на меня.
– Хм… – Его лицо выражало недовольство. Пустив руку себе под рубашку, он достал медальон, такой же, как у всех. – Где?
– Мы нашли его совершенно голым, едва живым и измученным. Клейма нет, вольный человече без фамилии, памяти и средств к существованию… – Нервно затараторил Бард. – Прошу, смилостивитесь, уважаемый инквизитор, как только появится возможность… – На стойку опускается кулон с каплей и буквой «М» внутри.
– Надевай. – Напряжённо следя за каждым моим движением, требует регистратор. Спорить не стал, кивнул, тут же накинул верёвочку себе на шею, спрятал безделушку за воротник, поблагодарил ежа за подарок. Естественно, подарком это не являлось. – Счёт оплатите при выезде, а сейчас – четвёртый этаж.
– Пошли. – Слегка толкнув нас с Региной в спину, поторапливая, требует конвоир.
Лестницы, крутые, с очень высокими, прямо громадными ступенями, стали для меня проблемой. Я сам не высокого роста, а тут – какая-то прямо непропорционально, хуёво сделанная лестница для гигантов Му или предков носорогов Го. Моя физподготовка на уровне земли; подгоняемый инквизитором, кряхтя, как старый дед, на трясущихся ногах я добрался до заветного этажа. Стражи заметно прибавилось, только у входа в комнату дежурило четверо молодчиков в белых рясах, что говорило о высоком положении скрывавшейся за стеной персоны. В очередной раз нас обыскали, ощупали, проверили на спрятанное оружие и опасные предметы. Когда проверка завершилась, те же стражники, почтительно поклонившись, открыли двери, пропуская нас вперёд.
Комната была большой, просторной, с высоким потолком, камином, без окон, но с множеством магических светильников. Приятный для глаз свет мягко распределялся по всему помещению, освещая большие, длинные книжные шкафы, расположенные вдоль стен. В центре комнаты, по стойке смирно, стояли пятеро здоровенных инквизиторов с вышитыми на одеяниях отличительными знаками – золотыми венками. Рядом с вышибалами находился книжный столик с окружающими его мягкими креслами. На одном из которых, расположившись к нам спиной, сидела неизвестная голубоволосая особа женского пола. В одной руке она держала книгу, в другой – чашечку чая.
– Прибыл торговец Бард Оллаван, Регина Безфамильная и… – стражник, ведший нас от плаца, запнулся, глядя на меня.
– Кобо…
Звук моих слов сменился звоном бьющейся о каменный пол посуды. Старшие инквизиторы растерянно переглядывались между собой. Глядя на реакцию своей госпожи, они нервно рассыпались по комнате, а затем, обступив, прижали нас к стене. Бард, побледнев, сжал кулаки, Регина в ужасе зажмурила глаза и начала молиться вслух. Что-то очень плохое произошло, и, кажется, виной тому имя, произнесённое мной. Под рукой одного из громил я увидел поднявшуюся деву в роскошном, очень вульгарном наряде. Светлая кожа, голубые волосы до самых колен и блистающее в магическом свете полупрозрачное вечернее платье. Ладонями, схватившись за губы, незнакомка смотрела на меня, а я – на неё. Неужели меня узнали?!
Растерянность сменилась расплывающейся улыбкой. Румянец проступил на бледных щёках. Кулачки девушки сжались, она была готова закричать во весь голос. «Это ты…» – беззвучно, изгибаясь, говорили её губы. Я мотал головой: «Не я, не я!» Хотелось закричать в ответ. Если все присутствующие узнают о моём появлении, демон точно явится. Признание убьёт меня, поэтому я просто обязан сохранить всё в тайне.
Внимание инквизиции было приковано ко мне. Обеспокоенные здоровяки, пожирающие нас своими злобными взглядами, даже не заметили, как за их спинами, радуясь и подпрыгивая от счастья, веселилась их возвышенная и гордая фея… По колебаниям воздуха, по знакомому магическому следу, который девушка не могла сдержать, я понял: Ветерок, это действительно она.
Приложив указательный палец к губам, я начал жестами утихомиривать эту простушку. Если кто-то увидит, как она радуется, у нас будут проблемы. Такое поведение с моей стороны не могло остаться незамеченным. Один из здоровяков обернулся в сторону своей госпожи, которая, раскрасневшись и с растрёпанными от прыжков волосами, только успела принять высокомерную позу.
– Все вон! – от голоса феи здание дрогнуло, книги повылетали с полок, лопнуло несколько магических светильников. Перепуганная инквизиция, склонив головы, схватила нас за одежду и потащила к дверям. Никто ничего не понимал, все боялись гнева этой роскошной и, в то же время, пугающей своей силой феи. Когда очередь на выход дошла до меня, мужчину, который посмел схватить меня за шею, прижало к стене воздушной сферой.
– Он останется! – рассерженно потребовала Ветерок. Без возражений и споров. Помещение быстро освободилось от посторонних, и тут же его накрыло едва заметным глазу магическим барьером.
– Хо-зя-ин! – кричит от восторга и радости, в длинном прыжке Ветерок. Фея цепляется за мою шею, после чего мы оба тут же падаем на пол. – Хозяин, Матвеем, наконец-то, слава всему живому, вы… вы… это ведь действительно вы, я чувствую! – Посыпая моё лицо, шею и даже руки поцелуями, смеётся и хохочет феечка. От прошлой изящности её не осталось и следа. Левая небольшая грудь выскользнула из чашечки лифчика, красиво уложенные волосы растрепались, а девушка, сидя на мне сверху и растопырив ноги, во всю козыряет своей промежностью.
– Здравствуй, Ветерок, – приподнимаясь, обнимаю фею, получая в ответ более сильные, эмоциональные и жаркие объятия. Фея, не сдержавшись, начинает рыдать, выть во весь свой волшебный ротик.
– Так вы помните, помните меня, я так счастлива! – слёзы и сопли её уже текут по моей спине. Пытаясь успокоить её, глажу девушку по голове, но она только больше и больше начинает выть. – Как давно меня так никто не называл… вы… вы не представляете, как нам было тяжело без вас, как Заря плакала, как Аорра страдала без вас и вашей любви. Как… как Пом и Муррка убивались после вашей кончины. Мы так скучали, хо-зя-ин-н… – Взорвавшись третьей волной слёз, Ветерок продолжала плакать. Её эмоции, чувства, они были искренними, но разделить их в полной мере я не мог. Для меня прошло не больше пары недель с момента расставания, а для них… тысячи лет.
– Ну, ну, малышка, хватит… – Слова о Муррке и Пом заставили моё сердце сжаться, ведь помимо них были и другие, кто так же ждал моего возвращения.
– Хозяин… – Тяжело, с прерывистыми вздохами, постепенно успокаиваясь, феечка напрочь отказывалась от меня отлипать. Даже когда в дверь постучали, спросив, всё ли хорошо, она, на мгновение сняв барьер, прямо с пола потребовала, чтобы от нас отстали. – Хозяин, я эволюционировала и уже не такая маленькая, как раньше. Мы с Зарёй теперь почтенные Цветы, почти как вы, Человече… – Положив голову мне на грудь и всё так же обнимая, гордо произнесла фея.
– Да, вижу, – сначала поправил её лифчик, чтобы не смущал, затем рукавом вытер слёзы с её лица, – вы выросли в прекрасные Цветы. Где сейчас Заря?
– В Божественной оранжерее. Только представьте, земля, которая осталась после того, как вы её обработали, по-прежнему позволяет собирать урожай до двенадцати раз в год! Оранжерея признана одним из Пяти Божественных чудес. Многие посягали и продолжают посягать на неё. Были войны, даже бунты вспыхивали, много негодяев хотело украсть хотя бы горшочек вашей земли, поэтому одна из сильнейших Цветов, вместе с лучшими и самыми верными инквизиторами, днём и ночью продолжает охранять одно из главных сокровищ империи. Лишь благодаря вашему наследию, деревня, а ныне один из величайших городов континента, прозванный Запретным садом, остаётся колыбелью наук врачевания и земледелия. Торговцы со всей империи и мира, зимой и летом, продолжают ехать к нам за невероятно вкусными плодами, растущими на вашей земле.
Даёт плоды двенадцать раз в году? От слов Ветерка я испытал лёгкий культурный шок. Наступает время допроса. Из-за естественного ограничения в производстве, вырасти на одной грядке могло лишь определённое количество овощей, стоимость «Божественных плодов» и торги за них обычно начинались от одного золотого за килограмм. Ни Бард, ни Урус, и даже Том, не везли с собой товары из самой Оранжереи. Они купили их у местных спекулянтов, с бумагами о качестве и подтверждением того, что товар прошёл проверку в Запретном саду. Подобная процедура с сертификатом сразу поднимала цену продукции на пятьдесят процентов и выше, открывая для любого торговца карманы и кладовые всех уважающих себя аристократов. Проводились подобные торги, не всегда честно и законно. Находились умельцы, подделывающие сертификаты и втюхивающие молодым, неопытным торговцам откровенно просроченную дрянь вместо товара с знаком качества. Из-за подобных случаев страдала репутация всего города, поэтому контроль за подобными, якобы элитными грузами, был на совершенно ином уровне. Задир назвал Тома подозрительным, обманув нас и инквизицию, используя обвинения в контрабанде, прикрываясь именем отца, забрал рабов и основную часть трофеев. В общем, провёл нехитрую махинацию, за которую ему ничего не будет…
– Но это всё ерунда, – глядя на меня, как на ключ к решению любых проблем, говорила Ветерок, – как же будет рада Заря, и Аорра, и ваши прапрапра… много раз правнуки, да вообще весь город, страна, империя и…
Ладошкой прикрываю губы феи. Не сразу поняв, чего я хочу, она чмокнула меня в ладонь, а потом, умолкнув, уставилась на меня своими большими, блестящими от радости глазами.
– Демон, который убил меня, вы нашли его, одолели? – После моих слов, фея изменилась в лице. Мотает головой. Никого они не нашли и не одолели. – Значит, нам ещё рано говорить о моём возвращении. Понимаешь?
– Не-а… Заря и Аорра, они ждут вас, все ждут… – Бровки Ветерка печально сходятся над переносицей. Вот же дуреха.
– Я понимаю. Но вместе с ними, где-то, неизвестно где, в этом мире рыщет демон, который уже однажды убил меня и убьёт снова, если узнает о моём перерождении. – Ответил я, от чего нижняя губа феи затряслась.
– Хозяин недоверяет Заре и Аорре? – Она обиделась, вновь готовясь разрыдаться, наползая на меня, лицом своим зависла в сантиметрах от моего лица. – Хозяин, Заря никогда бы вас не предала, Заря всем сердцем любит вас. Узнав, что вас не стало, она хотела отправиться в мир, искать того, кому сможет отомстить за вас. Если бы не Муррка и Пом, остановившие её своими животами, вашими нерождёнными наследниками, Аорра и Заря нашли бы в мире только смерть.
– Наследниками… Сколько у меня было детей? – От слов Ветерка, в голове всё закружилось.
– Трое… – ответила фея. – Один мальчик от Муррки и мальчик с девочкой от Пом. Как сейчас помню, в детстве они были такие милые, добрые. Повзрослев, понабрались амбиций от Аорры, стали сильными, слегка заносчивыми, но достойными вас. Они всегда были вместе, втроём, от детской кроватки и до самой старости… Очень хорошие детишки, жаль, дух их родства мне так и не удалось сохранить до сегодняшних дней.
Вот как, тройня, значит. Взглянуть бы на них, хоть разок…
– Слушай, а картины их или портреты остались? Мне бы просто, одним глазком… – Слова не шли, горло царапало, приходилось говорить недомолвками.
– Извините, тогда нам было не до портретов. Очень многие нуждались в доме, еде и одежде, живопись и искусство пришли в ваш дом гораздо позднее. Но не расстраивайтесь, возможно Аорра сможет спроецировать для вас свои воспоминания. Помнится, когда один из ваших наследников угрожал поднять восстание, утверждая, что вас никогда не существовало, она сделала нечто подобное, пытаясь уберечь потомка от перехода на неправильную сторону.
– И, надеюсь, убедила? – спросил я.
– Вроде да, только его на следующий день отравили собственные товарищи, – с печалью призналась фея. – Аорра всегда заботилась о вас и ваших потомках, точно так же, как мы с Зарёй внимательно и старательно охраняли ваше наследие. Прошу вас, хозяин, доверьтесь нам, мы ваши верные слуги, ваш щит, ваш меч, мы не подведём! – В очередной раз поцеловав мою ладонь, с блеском в глазах, произнесла Ветерок.