Понимая, что спокойной ночи для меня всё равно уже не будет, я прибралась в кухне, переоделась, позвонила Хлое и пригласила её на чай. Осталась ещё одна тема, которую я не рискнула обсуждать с Глебом, поскольку уже слышала его мнение.
– А, так вот в чём причина этого неожиданного гостеприимства, ― усмехнулась волчица, неприятно глядя мне прямо в глаза. ― Слушай, я к тебе справочником не нанималась. Вы с Глебом три часа тут тусили. У него нельзя было спросить?
– Его версию я уже слышала, ― поморщилась я, поставив перед ней на стол тарелку с печеньем. ― Вадим то же самое сказал. Но они оба мужики, а мне версию противоположного пола узнать хочется.
– Заинтриговала. Валяй.
– Это об истинных парах оборотней. Я не понимаю, почему понятие истинности в данном случае связано с неизбежностью страданий, а о любви речь вообще не идёт.
– Пф-ф-ф! ― фыркнула она насмешливо, приземлившись на табуретку. ― Ты бы ещё сотню мужиков допросила, а ответы всё равно были бы одинаковые. Это вообще не про любовь, а про ответственность. Ты когда-нибудь слышала слово «промискуитет»?
– Нет, ― честно призналась я.
– Ну-у-у… Это когда в отношениях с противоположным полом никаких понятий о морали нет вообще. С кем хочу, с тем и сплю, ни от кого ничего не требую и сама никому ничего не должна. Доступно объясняю?
– Вполне.
– Так вот… Оборотни изначально были созданы именно такими. Разные виды в разной степени склонны к моногамии и длительным отношениям в паре, но в большинстве своём все были пофигистами. Потом боги вспомнили о том, что ничто человеческое оборотням не чуждо, и в рамках социализации внедрили в генофонд текущего поколения так называемый «ген ответственности». Технической стороной я никогда не интересовалась, можешь об этом даже не спрашивать. И этот эксперимент всё равно провалился. Ген должен был работать таким образом, чтобы особи противоположного пола создавали одну крепкую пару на всю жизнь.
– Даже люди не все так могут, ― заметила я.
– Вот именно, ― кивнула Хлоя. ― Этот ген работает безотказно, но неправильно. Каждый из оборотней, если, конечно, он не ведёт жизнь отшельника, обязательно встречает на своём жизненном пути особь противоположного пола, причём необязательно своего вида, к которой моментально проникается не любовью, а чувством ответственности. Если на это чувство в перспективе наслаивается ещё и взаимная любовь, то получается как раз истинная пара, а если любви нет, то остаётся только постоянная тревога и потребность всячески опекать. Понимаешь?
– Не очень.
– Ну вот взять, например, тебя, меня и Глеба. Мой ген ответственности включился на него, а его ― на тебя. Если бы это была любовь, получился бы любовный треугольник, а на деле получается чёрт знает что.
– То есть он твоя истинная пара?
– Да нет же! Вот тебя заклинило на парах, а! Это должно было так работать, но не работает, потому что встретить взаимное совпадение гена практически нереально.
– Я вообще перестала тебя понимать, ― призналась я.
– Ладно, объясню ещё проще для особо одарённых, ― скривилась она. ― У тебя в детстве домашние зверушки были?
– Морская свинка.
– Ты о ней заботилась?
– Да.
– Почему?
– Потому что «мы в ответе за тех, кого приручили». Она же беспомощная была. В клетке сидела, ― подумала ещё немного и добавила: ― И сдохла быстро.
Хлоя обречённо вздохнула, закатила глаза под лоб и сокрушённо покачала головой.
– Какая же ты трудная. Ладно. Остановимся на дохлой свинке. Если бы она жила у тебя сейчас, ты бы испытывала по отношению к ней чувство ответственности?
– Конечно.
– А пару с ней создать захотела бы?
Я промолчала, потому что вопрос показался мне издёвкой. Конечно, я бы не захотела создавать пару с морской свинкой! Она же свинка! А я ― человек!
– Короче, то что у нас называют истинной парой, это просто ответственность, ― смирилась волчица с моей непробиваемостью. ― Женщины относятся к этому проще, потому что у них есть материнский инстинкт, который имеет схожую природу, а мужики ответственности боятся и всячески стараются её избегать. Просто у оборотней непостоянство в крови. Мы предпочитаем свободные отношения. А проклятый ген обязательно подсовывает того, о ком нужно заботиться до конца жизни. Умные приспосабливаются, а остальные страдают. Тут ещё от воспитания многое зависит. В нашей семье, например, принято ещё в детстве потомству объяснять, что во внезапном желании заботиться о том, кого видишь впервые, нет ничего патологического. Просто не нужно путать эту потребность с другими чувствами, и тогда всё будет в шоколаде. Я Глеба ни разу не видела до тех пор, пока серафим не нанял меня шпионить за ним. А как увидела, сразу поняла, в какую передрягу попала. А никуда не денешься уже. С одной стороны ангел отчётов требует, с другой подсознание вопит, что я оберегать Глеба должна, а не пакостить ему. Сейчас попроще стало.
– То есть ты его не любишь, но испытываешь потребность его защищать. И он ко мне испытывает то же самое. Любить при этом можно кого угодно, ― подытожила я.
– Ну наконец-то до тебя допёрло! ― обрадовалась она. ― Любовь просто всё очень сильно осложняет. Это дополнительная привязанность, которая в такой паре совершенно ни к чему. Чувство ответственности легко интерпретируется в братское, например. Ну или как у нас. Никто никому ничем не обязан, а как я реализовываю свои потребности ― это моя проблема. Глебу об этом знать совершенно ни к чему.
– То есть он не знает о том, что ты…
– Знает, но лучше бы не знал.
– Почему?
– Потому что он дурак. У него все регуляторы на максимуме. Боится меня обидеть. Лишнего слова никогда не скажет. Его по-другому воспитывали. Внушили, что истинная пара ― это боль, вот он и думает теперь, что мои чувства обязательно нужно щадить.
– А ты этим благополучно пользуешься, ― заметила я насмешливо.
– А это не твоё дело, чем и кем я пользуюсь, ― огрызнулась она. ― Тебе всё равно этого до конца не понять, потому что ты человек. Скажи спасибо, что хотя бы примитивное объяснение получила.
– Ну да. Мне до ваших высоких чувств и отношений далековато, ― согласилась я. ― Спасибо за объяснение. Больше не задерживаю.
Она надменно фыркнула, бросила надкушенное печенье обратно в тарелку и демонстративно покинула моё жилище. А я вымыла чашки, почистила зубы, смыла косметику и улеглась на кровать переосмысливать полученную информацию. Глеб не похож на человека, который боится ответственности. Скорее, он боится боли, потому что слишком много пережил её в детстве и юности. Отсюда и гипертрофированное чувство сострадания, и нежелание соприкасаться с потенциальным источником новых переживаний. Вообще, конечно, у богов весьма занятная фантазия. Как укрепить моногамные отношения, они придумали, а на механизм создания полноценных пар решили не заморачиваться. Инстинкт указывает, что надо заботится об одном, а сердце тянется к другому ― это же пытка натуральная. И ладно бы ген этот недоделанный только внутри одного вида работал, так ведь нет же! Он у оборотня и на человека проснуться может, и на вампира ― на кого угодно! В итоге полный бардак получается. Маша любит Колю, Коля любит Олю, Оля любит Васю…. И не любовь это никакая, а подсознательное желание заботиться. Люби кого хочешь, но заботься только вот об этом. В принципе, если действительно трансформировать эту потребность в братские чувства, то жить можно. Но, опять же, пол-то противоположный. Я бы, например, чувствовала себя крайне некомфортно в такой ситуации. Даже представить сложно. «Глеб, я тебя люблю, но Матвея бросить не могу, потому что у меня на него ген ответственности сработал», ― так что ли? При таком раскладе о нормальных отношениях только мечтать остаётся.
Я думала. Долго думала, а потом поняла суть замысла богов. Наличие гена ответственности у оборотней не требует взаимности от пары. Здесь работает принцип «в любви всегда есть дающий и принимающий». Для крепких и долгих отношений достаточно, чтобы ответственность чувствовал кто-то один. Второй должен просто с благодарностью принять эту заботу. Ответственность и благодарность за неё ― идеальный союз. Хлоя права в том, что любовью здесь и близко не пахнет, но ведь боги-то на самом деле не любовь планировали. Для любви они что-нибудь позаковыристее придумали бы.
– Кошмар какой, ― произнесла я вслух, разглядывая тёмную тень на потолке. ― Как хорошо, что я человеком родилась, без таких вот заморочек.
Но хотя бы стало понятно, почему Глеб так старательно меня избегает. Он, как и Вадим, просто путает божий дар с яичницей. Будучи объектом ответственности Хлои, он отказывается от ответственности за меня, чтобы не обидеть её. Подавляет свои потребности в угоду чужим. На него это похоже, да. Даже если я повисну у него на шее, как кот на дереве, он не позволит себе сблизиться со мной, чтобы не ранить нежную душу волчицы. Будет нервничать. Она почувствует его нервозность и бросится устранять проблему ― меня. Беда-а-а. С Матвеем как-то попроще было, несмотря на то, что он на демонице женат. И я никогда его не любила. Я вообще никого не люблю, кроме родителей и самой себя. Так жить проще.
Вот подумала, что не люблю никого, и сразу перед мысленным взором нарисовались печальные серые глаза Глеба. Я была уверена, что временное увлечение им уже прошло. Одна симпатия сменилась другой, эмоции улеглись, сердце успокоилось… Ан нет. Увидела его, поговорила ― и всё вернулось. И ведь не было у нас с ним ничего серьёзного, а так запал в душу, что теперь клещами его оттуда не вытащить. Калёным железом не выжечь. Он так сильно похудел за эти месяцы… Устаёт, наверное, на работе. И за дочку переживает. Риту мне нисколько не жалко, но ребёнок-то ведь ни в чём не виноват. Родителей не выбирают, как и причину для появления на свет. А она ещё при таких обстоятельствах родилась, что плакать хочется. И судьба её ждёт не сахарная с настолько противоречивым генофондом. Русалка, демон, ангел, оборотень, человек ― пять видов в одном крошечном младенце собраны! А ведь вся эта наследственность со временем ещё и проявлять себя начнёт. Тут любой засомневался бы, благом или нет было для неё сохранение жизни, а Глеб не сомневается. Он не хочет взваливать на себя ответственность за меня, но от своего ребёнка ни за что не откажется. Ценой собственной жизни будет дочку защищать.
Таким образом, перебирая одну вяло текущую мысль за другой, к шести часам утра я пришла к выводу, что всё ещё люблю этого несносного гибридного нефилима. А сделав такой вывод, удовлетворённо заснула, поскольку тщательно скрываемые от самой себя чувства наконец-то достигли согласия с разумом. У меня нет гена ответственности. Я не обязана страдать, раздираясь между подопечным и возлюбленным. Хорошо всё-таки быть человеком. Но больше всего душу грело осознание того, что связь, существующая между Глебом и Хлоей, не имеет с любовью ничего общего.