– Дорогая, мидии не едят руками. Это неприлично.
Спенсер Хастингс посмотрела через стол на свою мать, Веронику, которая нервно поправила идеально мелированные пепельные волосы.
– Извини, – сказала Спенсер, хватаясь за смехотворно маленькую вилку для мидий.
– Я действительно думаю, что Мелисса не должна жить в таунхаусе среди всей этой пыли, – сказала миссис Хастингс своему мужу, пропустив мимо ушей извинения Спенсер.
Питер Хастингс покрутил шеей. В свободное от адвокатской практики время он рассекал на велосипеде по проселочным дорогам Роузвуда в плотных ярких футболках из спандекса и велосипедках, грозя кулаком обгоняющим его автомобилям. Из-за этих велосипедных марафонов у него постоянно ныли плечи.
– С этим бесконечным ремонтом! Я не знаю, как она вообще сможет там заниматься, – продолжала миссис Хастингс.
Спенсер и ее родители сидели в «Мошулу», ресторанчике на борту парусного судна в филадельфийской бухте, и ждали Мелиссу, сестру Спенсер, которая должна была присоединиться к ним за обедом. Праздничный обед устроили в честь Мелиссы, которая на год раньше закончила Пенсильванский университет и поступила в Уортонскую школу бизнеса[25]. Таунхаус в центре Филадельфии, где сейчас шел ремонт, был подарком от родителей.
Всего через два дня у Спенсер начинался учебный год в предпоследнем классе роузвудской школы, и ее ожидало довольно суровое расписание: пять предметов для углубленного изучения, тренинг лидерских качеств, организация благотворительных кампаний, редактирование школьного ежегодника, пробы в драмкружке, тренировки по хоккею; а еще нужно было срочно отправить заявку на летние подготовительные курсы, поскольку все знали, что верный способ поступить в один из университетов «Лиги плюща»[26] – это попасть в их летние лагеря. Но в этом году Спенсер ожидала и еще одного события: ей предстояло перебраться в переоборудованный амбар на заднем дворе их дома. Родители полагали, что только там она сможет подготовиться к поступлению в колледж – да что там говорить, Мелисса это уже доказала! Опять эта Мелисса, тьфу, слушать противно. Но в данном случае Спенсер была счастлива следовать по стопам сестры, поскольку они вели в спокойный, светлый гостевой домик, где Спенсер смогла бы скрыться от родителей и не слышать их постоянно лающих лабрадудлей[27].
Между сестрами давно существовало тайное соперничество, в котором Спенсер всегда проигрывала: в начальной школе Спенсер четыре раза получала президентскую награду за физическую подготовку, а Мелисса – пять. В седьмом классе Спенсер заняла второе место на олимпиаде по географии, но Мелисса была первой. Спенсер состояла в редколлегии ежегодника, участвовала во всех школьных постановках, в этом году взяла пять профилирующих предметов; все то же самое было и у Мелиссы в старшей школе, только она, помимо этого, работала на конеферме матери и готовилась к филадельфийскому марафону в поддержку борьбы с лейкемией. Каким бы высоким ни был средний балл Спенсер, сколько бы дополнительных занятий она ни впихивала в свое расписание, ей никогда не удавалось достичь высот Мелиссы.
Спенсер подцепила еще одну мидию – пальцами – и сунула ее в рот. Их отец любил этот ресторан, с темными деревянными панелями на стенах, толстыми восточными коврами, пьянящими ароматами сливочного масла, красного вина и соленого воздуха. Здесь, среди мачт и парусов, возникало такое чувство, будто ты можешь запросто прыгнуть за борт, в прибрежные воды. Спенсер устремила взгляд вдаль, через реку Шуйлкил, на огромный бурлящий аквариум в Камдене, штат Нью-Джерси. Мимо проходило громадное увеселительное судно, расцвеченное огнями. Кто-то взорвал петарду на передней палубе. Пожалуй, там, на борту, веселее, чем у них.
– Я забыла, как зовут этого друга Мелиссы? – пробормотала мама.
– Кажется, Рен[28], – ответила Спенсер. И мысленно добавила: как мелкую пташку.
– Она говорила мне, что он учится на врача, – радостно произнесла мать. – В Пенсильванском университете.
– Конечно, на кого ж еще, – тихо пробубнила Спенсер. Она с силой ударила по ракушке и поморщилась. Мелисса собиралась привести на обед нового бойфренда, с которым встречалась всего два месяца. Семья с ним еще не знакомилась – он уезжал к своим родственникам или еще куда-то, – но парни Мелиссы были как на подбор: все хрестоматийные красавцы, все хорошо воспитанные и все играли в гольф. Мелиссе явно не хватало воображения, потому и выбор бойфрендов был уныло предсказуемым.
– Мама! – донесся знакомый голос из-за спины Спенсер.
Мелисса устремилась к родителям и наградила каждого звонким поцелуем. Внешне она совсем не изменилась за это время: пепельно-белокурые волосы одной длины, до подбородка, на лице никакого мейкапа, разве что легкий тон, и одета она старомодно и безвкусно – в желтое платье с квадратным вырезом, розовый кардиган с жемчужными пуговицами и невзрачные туфли на низком каблуке.
– Дорогая! – воскликнула мать.
– Мама, папа, познакомьтесь, это Рен. – Мелисса потянула кого-то за руку.
У Спенсер едва не отвисла челюсть. В Рене не было ничего птичьего или хрестоматийного. Он оказался высоким долговязым брюнетом в красиво скроенной рубашке от «Томас Пинк», с удлиненной, слегка растрепанной стильной стрижкой. У него была красивая кожа, высокие скулы и миндалевидные глаза.
Рен пожал руки ее родителям и сел за столик. Мелисса сразу спросила маму, куда переслать счет за услуги водопроводчика, в то время как Спенсер терпеливо ждала, когда ее представят. Рен сделал вид, будто его заинтересовали огромные бокалы для вина.
– Я – Спенсер, – произнесла она наконец. Она надеялась, что у нее изо рта не пахнет мидиями. – Другая дочь. – Спенсер кивнула в сторону родителей. – Та, которую держат в подвале.
– О. – Рен усмехнулся. – Круто.
Кажется, она расслышала британский акцент?
– Не странно ли, что они не задали тебе ни одного вопроса, кто ты и что ты? – спросила у него Спенсер и перевела взгляд на родителей. Те уже были увлечены разговором о подрядчиках и паркете, который следует выбрать для пола в гостиной.
Рен пожал плечами и шепнул:
– Пожалуй. – И подмигнул ей.
Мелисса вдруг схватила его за руку.
– О, я вижу, вы уже познакомились, – сладко протянула она.
– Да. – Он улыбнулся. – Ты мне не говорила, что у тебя есть сестра.
Еще бы.
– Так вот, Мелисса, – продолжила миссис Хастингс, – мы с папой как раз говорили о том, куда бы тебе переехать на время ремонта. И я вот о чем подумала. Почему бы тебе не вернуться в Роузвуд и не пожить с нами несколько месяцев? А в университет будешь ездить каждый день, ты же знаешь, это не проблема.
Мелисса наморщила нос. Пожалуйста, скажи «нет», пожалуйста, – мысленно взывала к ней Спенсер.
– Видишь ли… – Мелисса поправила бретельку своего желтого платья. Чем дольше Спенсер на нее смотрела, тем сильнее было ощущение, что в желтом сестра выглядит нездоровой. Мелисса покосилась на Рена. – Дело в том, что… мы с Реном собираемся переезжать в таунхаус… вместе.
– О! – Мама улыбнулась им обоим. – Что ж… я полагаю, Рен тоже мог бы пожить у нас… как ты думаешь, Питер?
Спенсер прижала руки к груди, иначе сердце просто выпрыгнуло бы наружу. Они собирались жить вместе? А ее сестрица оказалась не робкого десятка. Спенсер могла только догадываться, что бы произошло, если бы она объявила такую новость. Мама уж точно сослала бы ее в подвал, а то и на конюшню. И Спенсер стала бы компаньоном лошадей вместо козлов[29].
– Что ж, я не возражаю, – сказал отец. Невероятно! – У нас гораздо спокойнее. Мама целыми днями пропадает на конюшне, а Спенсер, разумеется, будет в школе.
– Ты учишься в школе? – спросил Рен. – В какой?
– В старшей, – встряла Мелисса. Она впилась в Спенсер долгим взглядом, словно оценивая и ее облегающее платье для тенниса от «Лакост» цвета слоновой кости, и темно-русые волнистые волосы, и бриллиантовые сережки в два карата. – Там же, где училась я. Спенс, все забываю тебя спросить – ты в этом году президент класса?
– Вице, – пробормотала Спенсер. Она могла поклясться, что Мелисса уже давно об этом знает.
– О, разве ты не рада этому? – спросила Мелисса.
– Нет, – призналась Спенсер. Прошлой весной она действительно участвовала в выборах президента, но проиграла, и пришлось довольствоваться ролью «вице». Она терпеть не могла проигрывать.
Мелисса покачала головой:
– Ты не понимаешь своего счастья, Спенс, это така-а-ая головная боль. Когда я была президентом, у меня почти не оставалось времени ни на что другое!
– И в самом деле, Спенсер, у тебя и так большая нагрузка, – пробормотала миссис Хастингс. – Школьная редколлегия, хоккей…
– К тому же, Спенс, ты сможешь занять пост, если президент… ну, ты понимаешь… умрет. – Мелисса заговорщически подмигнула ей, но Спенс вовсе не собиралась поддерживать эту шутку.
Мелисса снова повернулась к родителям:
– Мам, у меня идея. Что, если мы с Реном поселимся в амбаре? И не будем мозолить вам глаза.
У Спенсер перехватило дыхание, как будто ее ударили под дых. В амбаре?
Миссис Хастингс поднесла палец с безупречным французским маникюром к таким же безупречно накрашенным губам.
– Хм. – Она неуверенно взглянула на Спенсер. – Дорогая, может быть, ты подождешь несколько месяцев? А потом амбар будет в твоем полном распоряжении.
– О! – Мелисса отложила вилку. – Я не знала, что ты собираешься туда переезжать, Спенс! Я вовсе не хочу доставлять проблем…
– Все нормально, – перебила ее Спенсер и, схватив свой стакан с ледяной водой, сделала большой глоток. Усилием воли она заставила себя сдержаться и не закатывать истерику перед родителями и Ее Совершенством Мелиссой. – Я могу подождать.
– Серьезно? – удивилась Мелисса. – Это так мило с твоей стороны!
Мама, просияв, накрыла руку Спенсер своей холодной тонкой ладонью.
– Я знала, что ты поймешь.
– Прошу прощения? – Спенсер отодвинулась и встала из-за стола. – Я вас оставлю на минутку. – Она пересекла палубу, спустилась вниз по ковровой дорожке лестницы и сошла на берег. Ей нужна была твердая опора.
Там, за пристанью Пенна[30], вырисовывались очертания Филадельфии. Спенсер села на скамейку и сделала пять «огненных» йогических вдохов. Потом достала свой бумажник и занялась упорядочением банкнот. Рассортировала бумажки в один, пять и двадцать долларов знаками в одном направлении, затем сложила их в алфавитном порядке, по буквам из длинной комбинации, напечатанной зеленой краской в верхнем углу. За этим занятием она всегда успокаивалась. Закончив с деньгами, она посмотрела на обеденную палубу корабля. Родители сидели лицом к реке, так что не могли ее видеть. Она порылась в своей рыжей сумке от «Хоган», нашла пачку «Мальборо», припасенную для экстренных случаев, и закурила.
От злости она делала одну затяжку за другой. Мало того что у нее подло украли амбар, так еще обставили это в такой вежливой форме, как умеет только Мелисса – внешне любезная и добрая, но коварная внутри. И никто, кроме Спенсер, этого не замечал.
Ей удалось отомстить Мелиссе только однажды, незадолго до окончания седьмого класса. Как-то вечером Мелисса и ее тогдашний бойфренд, Йен Томас, готовились к экзаменам. Когда Йен ушел, Спенсер подкараулила его у внедорожника, который он припарковал за сосновой рощицей. Ей хотелось просто пофлиртовать с Йеном – было обидно, что он тратит весь свой пыл на ее пресную, безупречную до кончиков ногтей сестрицу, – поэтому она по-дружески чмокнула его в щеку. Но когда он прижал ее к пассажирской дверце, она не стала сопротивляться и уж тем более убегать. Они оторвались друг от друга, только когда заревела сигнализация его автомобиля.
Когда Спенсер рассказала об этом Элисон, та назвала это предательством и посоветовала признаться во всем Мелиссе. Спенсер подозревала, что Эли попросту злилась, потому что весь год они соревновались в том, кто быстрее подцепит взрослого парня, и поцелуй с Йеном выводил Спенсер в лидеры.
Спенсер тяжело вздохнула. Она ненавидела, когда ей напоминали о том периоде ее жизни. Но дом ДиЛаурентисов находился прямо по соседству с ними, и одно из окон спальни Эли выходило на спальню Спенсер – так что Эли преследовала ее круглосуточно. Спенсер достаточно было выглянуть в окно, чтобы мысленно увидеть семиклассницу Эли, которая нарочно развешивала свою хоккейную форму у нее на глазах или, расхаживая по комнате, сплетничала по телефону.
Спенсер хотелось думать, что сама она изменилась с той поры. Тогда, в седьмом классе, они были такие вредные и злые – особенно Элисон, – но не только Элисон. И самым мучительным воспоминанием было… то, что случилось с Дженной. Всякий раз при мысли об этом Спенсер охватывал дикий ужас, и она хотела полностью избавиться от памяти, как в фильме «Вечное сияние чистого разума».
– Тебе не следует курить.
Она повернулась и увидела, что рядом стоит Рен. Спенсер с удивлением уставилась на него:
– Что ты здесь делаешь?
– Они там… – Он соединил и разомкнул ладони, изображая раскрывающиеся рты. – К тому же мне пришло сообщение. – Он достал из кармана «блэкберри».
– О, – произнесла Спенсер. – Это из больницы? Я слышала, ты великий доктор.
– Ну нет, на самом деле я пока только на первом курсе, – сказал Рен и показал на сигарету. – Не возражаешь, если я тоже затянусь?
Спенсер иронически усмехнулась.
– Ты только что просил меня не курить, – сказала она, протягивая ему сигарету.
– Это да. – Рен сделал глубокую затяжку. – Ты в порядке?
– В полном. – Спенсер не собиралась откровенничать с новоиспеченным бойфрендом сестры, из-за которого она только что лишилась своего амбара. – Так откуда ты родом?
– Из северного Лондона. Хотя мой отец – кореец. Он переехал в Англию, чтобы учиться в Оксфорде, да так там и остался. Все интересуются, откуда я такой.
– О. Я просто так спросила, – сказала Спенсер, хотя на самом деле ее распирало от любопытства. – А где ты познакомился с моей сестрой?
– В «Старбакс», – ответил он. – Она стояла в очереди передо мной.
– О, – вымолвила Спенсер. Какая проза.
– Она покупала латте, – добавил Рен, пнув ногой бордюрный камень.
– Как мило. – Спенсер теребила в руках пачку сигарет.
– Это было несколько месяцев назад. – Он сделал еще одну нервную затяжку. Его рука слегка дрожала, а глаза бегали по сторонам. – Я стал ухаживать за ней еще до того, как у нее появился таунхаус.
– Ладно, проехали, – сказала Спенсер, догадываясь, что он немного нервничает. Возможно, его напрягла встреча с ее родителями. А может, взбудоражила перспектива съехаться с Мелиссой? Если бы Спенсер была парнем, которому предстояло жить с Мелиссой, она бы бросилась с палубы «Мошулу» прямо в реку Шуйлкил.
Он вернул ей сигарету.
– Надеюсь, ты не против, если я буду жить в вашем доме.
– М-м, да. Мне все равно.
Рен облизал губы.
– Может быть, мне удастся избавить тебя от вредной привычки.
Спенсер смутилась.
– Я не заядлая курильщица.
– Я в этом даже не сомневаюсь, – улыбнулся Рен.
Спенсер решительно покачала головой:
– Нет, со мной такого не будет. – И это была правда: Спенсер привыкла все держать под контролем.
Рен снова улыбнулся:
– Судя по всему, ты всегда знаешь, что делаешь.
– Да, это так.
– Ты во всем такая? – спросил Рен, и его глаза блеснули.
Его игривый, поддразнивающий тон озадачил Спенсер. Неужели они… флиртовали? Их взгляды встретились и какое-то время не отпускали друг друга, пока на берег не сошла шумная компания из ресторана. Спенсер опустила глаза.
– Как ты думаешь, нам не пора вернуться? – спросил Рен.
Спенсер замялась и посмотрела на улицу, заставленную такси, готовыми увезти ее куда угодно. Ей даже захотелось предложить Рену сесть в одну из машин и рвануть на бейсбольный матч на стадионе «Ситизенс Банк Парк»[31], где они жевали бы хот-доги, кричали на игроков, подсчитывали, сколько страйкаутов заработал стартовый питчер «Филлис». Она могла бы воспользоваться отцовской ложей – все равно места пропадали, – и Рен наверняка поддержал бы ее затею. Зачем возвращаться туда, где они никому не интересны? Кэб остановился на светофоре, всего в нескольких шагах от них. Она посмотрела на свободное такси, потом перевела взгляд на Рена.
Но нет, это было бы неправильно. И кто займет вице-президентский пост, если она погибнет от рук собственной сестры?
– Только после вас, – шутливо произнесла Спенсер, придерживая перед ним открытую дверь ресторана.