Представь себе, что все это происходит пару лет назад, летом, между седьмым и восьмым классами. Ты хорошо загорела, нежась под солнцем в патио у бассейна, на тебе новый спортивный костюм от «Джуси» (помнишь, тогда все носили такие?), и твои мысли заняты парнем из подготовительной школы[1] – не важно, как его зовут, но он не вылезает из магазина «Аберкромби» в молле. Ты уплетаешь рисовые хлопья «Кокоа криспиз», заливая их обезжиренным молоком, как ты любишь, и тебе на глаза попадается фотография девушки с этикетки на бутылке молока. ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ. Девушка симпатичная – может, даже симпатичнее тебя, – и взгляд у нее дерзкий. Хм, наверное, тоже любит размоченные рисовые хлопья, думаешь ты. И, наверное, тоже не устояла бы перед тем парнем из «Аберкромби». Интересно, как могло получиться, что самая обычная девчонка, такая же, как и ты, вдруг пропала без вести? Тебе всегда казалось, что только с конкурса красоты можно попасть на этикетку молочной бутылки.
Как бы не так.
Ария Монтгомери уткнулась лицом в мягкую траву лужайки перед домом своей лучшей подруги Элисон ДиЛаурентис.
– М-м, вкусно, – пробормотала она.
– Ты что, траву нюхаешь? – окликнула ее сзади Эмили Филдс, захлопывая длинной веснушчатой рукой дверцу маминого универсала «Вольво».
– Хорошо пахнет. – Ария смахнула с лица розовые пряди волос и вдохнула теплый предвечерний воздух. – Летом.
Эмили помахала матери и подтянула скучные джинсы, болтавшиеся на ее поджарых бедрах. Эмили профессионально занималась плаванием и, хотя выглядела сногсшибательно в спортивном купальнике «Спидо», никогда не носила ничего облегающего или соблазнительного, как остальные девчонки из их класса. Это все из-за родителей, которые утверждали, что характер формируется изнутри. (Впрочем, сама Эмили была уверена, что ее характеру явно не на пользу то, что она вынуждена прятать короткую маечку с надписью «ИРЛАНДСКИЕ ДЕВУШКИ ДЕЛАЮТ ЭТО ЛУЧШЕ» на дне своего ящика с нижним бельем.)
– Эй, народ! – Во двор выскочила Элисон – с растрепанным конским хвостом, в короткой клетчатой юбке хоккеистки. Она так и не переоделась после сегодняшней тусовки по случаю окончания сезона. Элисон была единственной семиклассницей в молодежной сборной по хоккею на траве, и домой ее обычно подвозили девчонки из старших классов на своих джипах «Чероки» под оглушительный рев Джей-Зи[2]. Прежде чем высадить Элисон, они опрыскивали ее духами, чтобы от нее не пахло сигаретами, которые они курили по дороге.
– Что я пропустила? – крикнула Спенсер Хастингс, пролезая сквозь просвет в живой изгороди, чтобы присоединиться к ним. Спенсер жила по соседству с Эли. Она перебросила через плечо длинные гладкие темно-русые волосы, собранные в конский хвост, и глотнула из фиолетовой бутылочки «Налджин»[3]. Спенсер не пробилась в хоккейную сборную вместе с Эли, так что ей пришлось играть за команду седьмого класса. Вот уже год она усиленно тренировалась, совершенствуя мастерство, и девчонки знали, что до их приезда она оттачивала дриблинг на заднем дворе своего дома. Спенсер ненавидела проигрывать, ненавидела, когда кто-то оказывался лучше ее. Особенно если это была Элисон.
– Меня подождите!
Они повернули головы и увидели Ханну Марин, которая выбиралась из «Мерседеса» своей мамочки. Споткнувшись о безразмерную сумку, она отчаянно замахала пухлыми ручками, пытаясь удержать равновесие. С тех пор как родители Ханны развелись в прошлом году, она уверенно прибавляла в весе, вырастая из своей старой одежды. И, хотя Эли закатила глаза, остальные девочки сделали вид, что ничего не заметили. Ведь так поступают лучшие подруги?
Элисон, Ария, Спенсер, Эмили и Ханна сдружились в прошлом году, когда родители отправили их работать по субботам волонтерами благотворительной организации школы Роузвуда – ну, всех, кроме Спенсер, которая вызвалась сама. Трудно сказать, знала ли прежде Элисон об остальных четырех девочках, но эти четверо знали о ней достаточно много. Она была самим совершенством. Красивая, остроумная, находчивая. Популярная. Мальчишки все как один хотели поцеловать Элисон, а девчонки – даже те, кто постарше, – хотели быть такой, как она. И когда Эли впервые рассмеялась одной из шуток Арии, спросила у Эмили про плавание, похвалила блузку Ханны и заметила, что почерк у Спенсер гораздо аккуратнее, чем у нее, все четверо… попали под чары ее обаяния. До знакомства с Эли они чувствовали себя словно мамины джинсы со стрелками и завышенной талией – нелепыми и примечательными лишь своими недостатками; но Эли заставила их почувствовать себя безупречно сидящими джинсами от Стеллы Маккартни, которые мало кто мог себе позволить.
И вот теперь, больше года спустя, в последний день седьмого класса, они были не просто лучшими подругами, они были королевами дневной школы Роузвуда. Много чего произошло на пути к этому признанию. Каждая вечеринка с ночевкой, каждый пикник становились для них новым приключением. Даже посиделки в классе превращались в запоминающееся событие, когда они собирались вместе. (Вспомнить только, как они зачитали в эфире школьного радио любовную записку капитана спортивной команды старшекласснице, которая подтягивала его по математике; теперь это уже стало легендой роузвудской школы). На их совести было и кое-что еще, о чем они все предпочли бы забыть. Был один секрет, о котором они боялись говорить даже между собой. Эли уверяла, что только секреты и скрепляют дружбу на века. Если это было правдой, то им суждено было дружить до конца жизни.
– Я так рада, что этот день закончился, – простонала Элисон, подталкивая Спенсер к лазу в живой изгороди. – Пошли в твой амбар.
– Какое счастье, что седьмой класс позади, – сказала Ария, вместе с Эмили и Ханной направляясь следом за Элисон и Спенсер к переоборудованному в гостевой домик амбару, где жила старшая сестра Спенсер, Мелисса, пока училась в старших классах. К счастью, она только что закончила учебу и этим летом уезжала в Прагу, так что домик на всю ночь был в полном их распоряжении.
Вдруг они услышали омерзительно писклявый голос:
– Элисон! Привет, Элисон! Привет, Спенсер!
Элисон повернула голову в сторону улицы.
– Чур меня, – прошептала она.
– Чур, – вслед за ней быстро произнесли Спенсер, Эмили и Ария.
Ханна нахмурилась:
– Черт.
Эту игру Эли позаимствовала у своего брата, Джейсона, который учился в выпускном классе школы Роузвуда. Джейсон и его приятели играли в нее на вечеринках, когда снимали девчонок. Тот, кто последним произносил «чур меня», должен был всю ночь развлекать самую страшную девицу, в то время как его друзьям доставались ее красавицы подруги. Короче, опоздавшего признавали таким же убогим и малопривлекательным. По версии Эли, клеймо «чур меня» ставили лузерам и прочим отстойным персонажам.
На этот раз «чур меня» предназначалось Моне Вондервол – зануде, которая жила на той же улице и все пыталась подружиться со Спенсер и Элисон, – и ее шизанутым подружкам, Чесси Бледсоу и Фи Темплтон. Чесси прославилась тем, что взломала школьную компьютерную систему, а потом посоветовала директору, какую защиту лучше поставить, а Фи Темплтон не расставалась со своей игрушкой йо-йо[4] – пожалуй, этим все сказано. И вот теперь эта троица уставилась на девочек, остановившись посреди тихой загородной дороги. Мона сидела на своем скутере «Рейзор», Чесси – на черном горном велосипеде, а Фи передвигалась пешком – разумеется, с йо-йо.
– Не хотите пойти с нами посмотреть «Фактор страха»? – крикнула Мона.
– Извини, – притворно улыбнулась Элисон. – Мы вроде как заняты.
Чесси нахмурилась:
– Разве вам не интересно посмотреть, как они едят жуков?
– Фу, гадость какая! – шепнула Спенсер Арии, которая, притворившись мартышкой, сняла невидимую вошь с головы Ханны и начала ее смаковать.
– Да, жаль, что мы не сможем посмотреть. – Элисон склонила голову набок. – Просто мы давно запланировали эту ночевку. Но может, в другой раз?
Мона бросила тоскливый взгляд на обочину.
– Ладно.
– Пока. – Элисон отвернулась, закатывая глаза, и подруги последовали ее примеру.
Они прошли через заднюю калитку во двор дома Спенсер. Слева от них остался задний двор дома Элисон, где ее родители строили огромную, на двадцать мест, беседку для своих роскошных пикников.
– Слава богу, рабочие свалили, – сказала Эли, покосившись на желтый бульдозер.
Эмили застыла.
– Они что, опять говорили тебе всякие гнусности?
– Полегче, Киллер, – сказала Элисон. Остальные захихикали. Иногда они называли Эмили «Киллером», как личного питбуля Эли. Когда-то Эмили находила это забавным, но в последнее время уже не смеялась вместе со всеми.
Амбар был прямо перед ними. Это был скромный уютный домик с большим окном, откуда открывался вид на огромную и бестолковую ферму родителей Спенсер, где имелась даже собственная ветряная мельница. Здесь, в Роузвуде, этом маленьком пригороде Филадельфии, штат Пенсильвания, жители предпочитали селиться не в типовых макособняках[5], а в фермерских домах из двадцати пяти комнат, с бассейном, выложенным мозаикой, и джакузи на открытом воздухе, как у Спенсер. В Роузвуде пахло сиренью и скошенной травой летом, чистым снегом и дровяными печами зимой. Он утопал в пышных сосновых рощах, которые чередовались с бескрайними полями и простоватыми фермами, где водились самые симпатичные лисы и кролики. Городок славился отменным шопингом, особняками в колониальном стиле, парками, где можно было отмечать дни рождения, выпускные, устраивать праздники по любому поводу и на любой вкус. А уж парни Роузвуда были просто неотразимы в своей пышущей здоровьем красоте, как будто сошли со страниц модного каталога «Аберкромби». В Роузвуде жил цвет Филадельфии. Это была обитель потомственной аристократии, «старых денег» и древних как мир скандалов.
Приближаясь к амбару, девочки услышали доносившееся оттуда хихиканье. Кто-то взвизгнул:
– Я же сказала, прекрати!
– О боже, – застонала Спенсер. – Что она здесь делает?
Заглянув в замочную скважину, Спенсер смогла разглядеть Мелиссу, свою чопорную и лучшую во всем старшую сестру, которая возилась на диване с красавчиком бойфрендом Йеном Томасом. Спенсер пнула дверь ногой, распахивая ее настежь. В амбаре пахло мхом и слегка подгоревшим попкорном. Мелисса резко повернулась.
– Какого чер?.. – вырвалось у нее. Тут она заметила, что Спенсер не одна, и улыбнулась. – О, привет, девчонки.
Девочки уставились на Спенсер. Она постоянно жаловалась на Мелиссу, называя ее злобной стервой; тем сильней они удивились, когда Мелисса оказалась такой милой и приветливой.
Йен встал с дивана, потянулся и с ухмылкой посмотрел на Спенсер.
– Привет.
– Здравствуй, Йен, – откликнулась Спенсер, и ее голос заметно смягчился. – Я не знала, что вы здесь.
– Еще как знала, – игриво улыбнулся Йен. – Ты ведь шпионила за нами.
Мелисса пригладила свои длинные светлые волосы и поправила черную шелковую повязку, не отрывая глаз от сестры.
– Ну, и в чем дело? – с легкой укоризной произнесла она.
– Да нет… просто… я не хотела вам мешать… – промямлила Спенсер. – Но мы хотели устроить здесь ночевку.
Йен шутя шлепнул Спенсер по руке.
– Я тоже не прочь порезвиться с вами, – поддразнил он.
Краска медленно заливала ее шею. С взъерошенными волосами цвета песка, светло-карими глазами с поволокой и совершенно убойным прессом Йен мог вогнать в краску любую девчонку.
– Вау, – нарочито громко произнесла Эли. Все разом повернули к ней головы. – Мелисса, а вы с Йеном здорово смотритесь. Я никогда тебе этого не говорила, но, поверь, всегда так думала. Ты согласна, Спенс?
Спенсер на мгновение прикрыла глаза.
– Хм, – тихо произнесла она.
Мелисса в недоумении уставилась на Эли, потом перевела взгляд на Йена.
– Выйдем, мне надо сказать тебе кое-что.
Йен залпом допил пиво, пока девчонки, разинув рты, смотрели на него. Сами они осмеливались лишь тайком прикасаться к алкоголю из родительских запасов. Йен отставил пустую бутылку и, одарив их прощальной улыбкой, последовал за Мелиссой на улицу.
– Adieu,[6] юные леди. – Он подмигнул им, закрывая за собой дверь.
Элисон удовлетворенно потерла руки.
– Ну, вот, еще одна проблема решена великой Эли Д. Теперь-то ты скажешь мне спасибо, Спенс?
Спенсер не ответила. Она пристально смотрела в окно, увлеченно что-то разглядывая. Жуки-светлячки уже посверкивали на фоне багряного неба.
Ханна подошла к брошенной миске с попкорном и зачерпнула горсть.
– Йен такой классный. Даже круче Шона. – Шон Эккард, один из самых популярных парней в их классе, давно был объектом романтических фантазий Ханны.
– Знаете, что я слышала? – спросила Эли, плюхаясь на диван. – Шону нравятся девушки с отменным аппетитом.
Ханна просияла:
– Что, серьезно?
– Нет, – фыркнула Элисон.
Ханна медленно высыпала горсть попкорна обратно в миску.
– Так вот, девчонки, – продолжила Эли, – я знаю, чем мы займемся.
– Надеюсь, мы больше не будем бегать нагишом. – Эмили хихикнула. Они устроили такую пробежку месяц назад – в собачий холод, – и, хотя Ханна отказалась снимать майку и трусики из «недельки», остальные бежали через соседское кукурузное поле в чем мать родила.
– Тебе особенно понравилось, – пробормотала Эли. Улыбка померкла на губах Эмили. – Но нет, на последний день школы я припасла кое-что особенное. Послушайте, я освоила гипноз.
– Гипноз? – повторила Спенсер.
– Сестра Мэтта научила, – ответила Эли, разглядывая фотографию Мелиссы и Йена, которая стояла в рамке на каминной полке. У Мэтта, ее бойфренда недели, были такие же песочные волосы, как у Йена.
– И как ты это делаешь? – спросила Ханна.
– Мне очень жаль, но она взяла с меня клятву, что я не проболтаюсь, – ответила Эли, поворачиваясь к ним. – Хотите посмотреть, как это работает?
Ария нахмурилась, присаживаясь на напольную подушку цвета лаванды.
– Я не знаю…
– Почему бы нет? – Взгляд Эли скользнул к плюшевой свинке-марионетке, что выглядывала из фиолетовой вязаной сумки Арии. Ария всегда носила с собой странные вещи – плюшевые игрушки, случайные страницы, вырванные из старых романов, почтовые открытки с видами мест, где она никогда не бывала.
– Разве гипноз не заставляет произносить вслух то, о чем тебе не хочется говорить? – спросила Ария.
– А у тебя есть от нас секреты? – парировала Эли. – И зачем тебе это чучело? – Она показала на игрушку.
Ария пожала плечами и достала из сумки марионетку.
– Мне ее папа привез из Германии. Хрюша – моя советчица в любви. – Она надела марионетку на руку.
– Ты запихнула руку прямо ей в задницу! – взвизгнула Эли, а Эмили захихикала. – И с какой стати ты таскаешь с собой подарки отца?
– Не смешно, – огрызнулась Ария и, обернувшись, в упор уставилась на Эмили.
Все затихли, растерянно переглядываясь. В последнее время такое происходило частенько: кто-то мог ляпнуть что-нибудь обидное – обычно это была Эли, – а остальные стеснялись спросить, в чем дело.
Спенсер нарушила молчание.
– Гипноз – это что-то вроде розыгрыша, разве нет?
– Не говори о том, чего не знаешь, – тотчас одернула ее Элисон. – Давайте попробуем. Я загипнотизирую вас всех и сразу.
Спенсер вцепилась в пояс юбки. Эмили выдохнула сквозь зубы. Ария и Ханна обменялись выразительными взглядами. Эли была неутомимой выдумщицей и всегда подбивала их на что-то необычное. Скажем, прошлым летом они курили семена одуванчика, проверяя их на галлюциногенный эффект, а осенью купались в пруду Пекс, хотя незадолго до этого там обнаружили утопленника. Но самое интересное, что чаще всего они не хотели делать то, что заставляла их делать Элисон. Все они до смерти обожали Эли, но порой так же и ненавидели – за командирский тон и магическую власть над ними. Иногда в присутствии Эли у них пропадало ощущение реальности. Они чувствовали себя теми же марионетками в руках кукловода – разумеется, Эли. Каждая из них втайне мечтала о том, что когда-нибудь у нее хватит сил сказать Эли «нет».
– Пожа-а-а-алуйста! – протянула Эли. – Эмили, ты ведь хочешь попробовать, верно?
– Э-э… – Голос Эмили дрогнул. – Ну…
– Я согласна, – выпалила Ханна.
– Я тоже, – тотчас откликнулась Эмили.
Спенсер и Ария неохотно кивнули. Довольная, Элисон щелкнула выключателем, погасив свет, и зажгла стоявшие на журнальном столике ритуальные свечи с ароматом сладкой ванили. Потом повернулась ко всем спиной и стала что-то напевать.
– Так, а сейчас всем расслабиться, – нараспев произнесла она, и девочки расселись в круг на ковре. – Ваше сердцебиение замедляется. Думайте о чем-нибудь приятном. Я буду вести обратный отсчет от ста, и, как только прикоснусь к каждой из вас, вы будете в моей власти.
– Жутковато. – Эмили нервно рассмеялась.
Элисон начала считать.
– Сто… девяносто девять… девяносто восемь…
Двадцать два…
Одиннадцать…
Пять…
Четыре…
Три…
Она коснулась лба Арии подушечкой большого пальца. Спенсер выпрямила скрещенные ноги. Ария судорожно дернула левой ступней.
– Два… – Она медленно коснулась Ханны, потом Эмили, после чего подошла к Спенсер. – Один.
Не успела Элисон дотронуться до нее, как Спенсер открыла глаза. И тут же вскочила, бросившись к окну.
– Что ты делаешь? – прошептала Эли. – Ты же разрушаешь магию момента.
– Здесь очень темно. – Спенсер отдернула шторы.
– Нет. – Элисон сникла. – Так и должно быть. Гипноз работает только в темноте.
– Да ладно, не выдумывай. – Жалюзи застряли, и Спенсер, бурча себе под нос, пыталась с ними справиться.
– Не спорь.
Спенсер уперла руки в боки.
– Я хочу, чтобы было светлее. Может быть, всем этого хочется.
Элисон обвела взглядом остальных. Девочки послушно сидели с закрытыми глазами.
– Знаешь, не всегда все должно быть по-твоему, – не унималась Спенсер.
Элисон хохотнула.
– Задерни шторы!
Спенсер закатила глаза.
– О боже, прими что-нибудь успокоительное.
– Ты считаешь, это мне требуется успокоительное? – возмутилась Элисон.
Какое-то время они буравили друг друга взглядами. Это была одна из тех нелепых стычек, которые обычно вспыхивали на ровном месте, когда они начинали спорить о том, кто первым увидел новое платье поло от «Лакост» в универмаге «Нейман Маркус» и насколько вульгарно смотрится медовое мелирование, но сейчас все выглядело гораздо серьезнее. Как будто на кону стояло нечто большее.
Наконец Спенсер указала на дверь:
– Уходи.
– Отлично. – Элисон стремительно выскочила на улицу.
– Вот и хорошо! – Но уже через пару секунд Спенсер бросилась следом за ней. Вечерний воздух был неподвижен, и в большом доме еще не включали свет. Кругом разливалась тишина, даже сверчки молчали, и Спенсер слышала собственное дыхание. – Постой! – воскликнула она, хлопая дверью. – Элисон!
Но Элисон как сквозь землю провалилась.
Услышав, как хлопнула дверь, Ария открыла глаза.
– Эли? – позвала она. – Девчонки? – Ответа не последовало.
Она огляделась по сторонам. Ханна и Эмили сидели комочками на ковре, и дверь была приоткрыта. Ария вышла на крыльцо. Никого. Она на цыпочках подошла к владениям Эли. Прямо перед ней простирался лес, пугая зловещей тишиной.
– Эли? – прошептала она. Ни звука в ответ. – Спенсер?
Оставшиеся в амбаре Ханна и Эмили протирали глаза.
– Мне приснился самый странный сон, – сказала Эмили. – То есть, наверное, это был сон. Просто все произошло так быстро. Элисон упала в глубокий колодец, и там были какие-то гигантские растения.
– Мне тоже это приснилось! – воскликнула Ханна.
– Ты серьезно? – спросила Эмили.
Ханна кивнула:
– Вроде бы да. Там, в колодце, было какое-то высокое растение. И, кажется, я видела Элисон. Возможно, лишь ее тень, но определенно я видела ее.
– Ничего себе, – прошептала Эмили. Они замерли, глядя друг на друга широко раскрытыми глазами.
– Девчонки? – Ария зашла в дверь. Она выглядела очень бледной.
– Ты в порядке? – спросила Эмили.
– Где Элисон? – Ария наморщила лоб. – И Спенсер?
– Мы не знаем, – сказала Ханна.
И тут вбежала Спенсер. От неожиданности все аж подпрыгнули.
– Что? – спросила она.
– Где Эли? – тихо спросила Ханна.
– Я не знаю, – прошептала Спенсер. – Я думала… я не знаю.
Девушки замолчали. Тишину нарушали лишь звуки скребущихся по стеклу веток. И казалось, будто кто-то царапает тарелку длинными ногтями.
– Пожалуй, я пойду домой, – сказала Эмили.
Но и к утру Элисон не объявилась.
Девушки созвонились, только теперь это был телефонный разговор вчетвером, а не впятером, как обычно.
– Вы думаете, она обиделась на нас? – спросила Ханна. – Она весь вечер была какая-то странная.
– Наверное, она у Кейти, – сказала Спенсер. Кейти была одной из подружек Эли по хоккейной команде.
– А может, она у Тиффани – той, что из спортивного лагеря? – предположила Ария.
– Я уверена, что она где-то развлекается, – тихо произнесла Эмили.
Все они по очереди получили звонки от миссис ДиЛаурентис, которая тоже разыскивала Эли. Поначалу девушки дружно прикрывали подругу. Это было неписаное правило: они выгораживали Эмили, когда та нарушила комендантский час, установленный родителями, и прокралась домой после одиннадцати вечера; они состряпали алиби для Спенсер, которая одолжила у Мелиссы дафлкот[7] от Ральфа Лорена и по рассеянности забыла его в электричке СЕПТА[8]; да мало ли было таких случаев. Но после разговора с миссис ДиЛаурентис у каждой из них остался неприятный осадок, и в душе зрело тяжелое чувство. Что-то явно было не так.
После обеда миссис ДиЛаурентис позвонила снова, теперь уже в панике. К вечеру родители Элисон обратились в полицию, и на следующее утро аккуратную лужайку перед их домом заполонили полицейские автомобили и фургоны новостных агентств. Для местного телеканала это был информационный повод, сравнимый с эротическим сном: красивая девушка из богатой семьи бесследно пропала в одном из самых безопасных и респектабельных городов страны.
Ханна позвонила Эмили после просмотра первого вечернего репортажа об исчезновении Эли.
– Тебя сегодня допрашивала полиция?
– Да, – прошептала Эмили.
– Меня тоже. Ты ведь не рассказала им… – Она выдержала паузу. – О том, что случилось с Дженной? Надеюсь, нет?
– Нет! – ахнула Эмили. – Но почему ты вдруг вспомнила? Думаешь, они что-то знают?
– Нет… вряд ли, – прошептала Ханна после паузы. – Мы единственные, кто знает. Мы четверо… и Элисон.
Полиция действительно опрашивала девушек – как и практически всех жителей Роузвуда, начиная с тренера по гимнастике, у которого занималась Эли во втором классе, и заканчивая парнем, который однажды продал ей пачку «Мальборо» в гастрономе «Вава». Это было лето перед восьмым классом, когда девчонкам следовало флиртовать с взрослыми парнями на вечеринках у бассейна, уминать кукурузу в початках на заднем дворе, днями напролет заниматься шопингом в молле «Кинг Джеймс». Вместо этого они рыдали в одиночку под балдахинами своих кроватей или тупо таращились на увешанные фотографиями стены. Спенсер с головой ушла в генеральную уборку, мысленно пытаясь разобраться, из-за чего, собственно, они с Эли повздорили, и вспоминая то, что знала об Эли только она и больше никто. Ханна часами сидела на полу в своей спальне, пряча под матрасом пустые пакетики из-под чипсов. Эмили все никак не могла забыть то письмо, которое она послала Эли незадолго до ее исчезновения. Получила ли его Эли? Ария сидела за письменным столом со своей Хрюшей. Постепенно девочки стали созваниваться все реже. Всех четверых преследовали одни и те же мысли, но им больше нечего было сказать друг другу.
Лето плавно перешло в учебный год, который сменился очередным летом. И опять без Эли. Полиция продолжала поиски, но уже без прежнего рвения. Пресса и телевидение потеряли интерес к этому делу, переключившись на тройное убийство в одном из центральных городов. Даже ДиЛаурентисы переехали из Роузвуда спустя почти два с половиной года после того, как пропала Элисон. Что же до Спенсер, Арии, Эмили и Ханны, то и в них что-то изменилось. Теперь, когда они проходили мимо бывшего дома Эли, душа не разрывалась от боли и немого крика. Теперь они испытывали совсем другое чувство.
Облегчение.
Да, конечно, Элисон была Элисон. Она была жилеткой, в которую можно было поплакаться; только ее можно было попросить позвонить объекту твоей страсти, чтобы выяснить, как он к тебе относится; и за ней оставалось последнее слово в споре о том, насколько огромной выглядит твоя задница в новых джинсах. Но девчонки и боялись ее. Эли знала о них больше, чем кто-либо другой, в том числе и то дурное, что им самим хотелось бы похоронить, как труп. Мысль о том, что Эли, возможно, нет в живых, была ужасна и отвратительна, но… если Эли действительно была мертва, их секретам ничто не угрожало.
И так оно и было. Во всяком случае, на протяжении трех лет.