– О боже, деревья. Наконец-то я вижу толстые деревья.
Микеланджело, пятнадцатилетний брат Арии Монтгомери, высунул голову из окна семейного «Мицубиши Аутбек», подражая золотистому ретриверу. Ария и Майк и их родители, Элла и Байрон – они предпочитали, чтобы дети называли их по имени, – ехали домой из международного аэропорта Филадельфии. Они только что прилетели из Рейкьявика. Отец Арии – профессор истории искусств, и семья провела последние два года в Исландии, где он помогал проводить исследования для документального телефильма о скандинавском искусстве. Теперь, когда они вернулись на родную землю, Майк не мог налюбоваться сельскими пейзажами Пенсильвании. Буквально все вокруг приводило его в восторг. Каменное здание гостиницы 1700-х годов, где продавали причудливые керамические вазы; черные коровы, которые тупо глазели на их автомобиль из-за деревянного придорожного забора; торговый комплекс в деревенском новоанглийском стиле, выросший на пустыре за время их отсутствия; даже замызганная кофейня «Данкин Донатс», которой было уже четверть века.
– Боже, мне не терпится выпить «Кулата»![15] – захныкал Майк.
Ария застонала. Майку было тоскливо и одиноко в Исландии – он говорил, что все исландцы «гомики, которые ездят на голубых лошадках», – зато Ария расцвела. Новый старт был просто необходим ей тогда, поэтому она больше всех обрадовалась, когда отец объявил, что семья переезжает. Это было осенью, вскоре после того, как пропала Элисон. Закадычные подруги стали чужими, и в ее жизни осталась только школа с надоевшими одноклассниками.
Еще перед отъездом в Европу Ария замечала, как заинтересованно поглядывают на нее мальчишки, но потом отводят взгляд в сторону. У Арии была точеная фигурка балерины, прямые черные волосы и пухлые губы, и она знала, что красива. Ей постоянно об этом говорили, но почему же тогда ей не с кем пойти на вечеринку? В последний раз, когда они со Спенсер выбрались на тусовку – в то лето, когда исчезла Эли, – Спенсер сказала Арии, что у нее не будет отбоя от ухажеров, если она хотя бы попытается вписаться в компанию.
Но Ария не знала, как вписаться. Родители вбили ей в голову, что она особенная и нельзя ходить стадом, а надо оставаться самой собой. Беда в том, что Ария не очень хорошо понимала, кто такая Ария. С одиннадцати лет она уже успела примерить на себя немало образов – была и панком, и эстеткой, и звездой немого кино, а незадолго до отъезда пыталась походить на роузвудскую амазонку, которая скачет верхом, носит рубашки поло, щеголяет с огромной спортивной сумкой – короче, стала девушкой во вкусе роузвудских парней, но полной противоположностью настоящей Арии. К счастью, они переехали спустя пару недель после той катастрофы, и в Исландии всё, всё, решительно всё изменилось.
Ария пошла в восьмой класс, когда ее отец получил приглашение на работу в Исландии, и семья сразу принялась паковать вещи. Ария подозревала, что столь поспешный отъезд связан с тайной отца, которую знали только она и Элисон ДиЛаурентис. Как только самолет на Рейкьявик оторвался от земли, она поклялась больше не думать об этом, и уже через несколько месяцев Роузвуд стал далеким воспоминанием. Родители, казалось, снова почувствовали себя молодоженами, и даже ее безнадежно провинциальный брат заговорил по-исландски и по-французски. И Ария влюблялась… не раз, чего уж там.
Но что, если парни Роузвуда не примут новую Арию с ее закидонами? Исландские ребята – богатые, светские, очаровательные – сразу потянулись к ней. Вскоре после переезда она познакомилась с парнем по имени Холбьорн. Ему было семнадцать, он подрабатывал диджеем, у него было три пони и обалденная мускулатура, какой она еще не видывала. Он предложил ей съездить посмотреть исландские гейзеры, и, когда прямо перед ними из-под земли забил горячий фонтан, окутывая их облаком пара, он поцеловал ее. После Холбьорна появился Ларс, который любил играть с ее старой верной Хрюшей – той, что была советчицей в любви, – и водил ее на лучшие ночные танцевальные вечеринки в портовый клуб. В Исландии она ощущала себя очаровательной и сексуальной. Там она стала исландской Арией, лучшей до сей поры. Она нашла свой стиль – богемно-хипстерский – с многослойной одеждой, высокими сапогами на шнуровке, джинсами от «Эй-пи-си»[16], которые приобрела в Париже, – читала французских философов, путешествовала по всей Европе на поездах компании «Юрейл», прихватив с собой лишь старомодную карту и смену нижнего белья.
Но теперь улочки и дома Роузвуда, мелькающие за окном автомобиля, напоминали ей о прошлом, которое она хотела забыть. Вот закусочная «Ферраз Чизстейкс», где они с девчонками торчали по полдня, когда учились в средней школе. Вот выложенный камнем забор загородного клуба – ее родители не были его членами, но она заходила туда со Спенсер и однажды, набравшись смелости, подошла к объекту своей страсти, Ноэлю Кану, и пригласила его на мороженое. Разумеется, получила от ворот поворот.
А вот и солнечная, обсаженная деревьями улица, где когда-то жила Элисон ДиЛаурентис. Когда автомобиль остановился на светофоре у перекрестка, Ария присмотрелась и увидела дом Эли – второй с угла. На обочине была свалена куча мусора, но в остальном дом выглядел тихим и пустым. Ей было больно на него смотреть, и она прикрыла глаза рукой. В Исландии она порой начисто забывала про Эли, про их секреты и все, что случилось. И вот прошло всего десять минут, как она вернулась в Роузвуд, но уже как будто слышала голос Эли за каждым поворотом и видела отражение ее лица в эркере каждого дома. Ария вжалась в сиденье, стараясь сдержать слезы.
Они проехали еще несколько улиц и наконец подкатили к своему старому дому – красновато-коричневой коробке в стиле постмодерн с единственным квадратным окном прямо по центру фасада. Сплошное разочарование после их светло-голубого исландского таунхауса на берегу моря. Ария зашла в дом следом за родителями, и они тотчас разбрелись по комнатам. Майку уже кто-то звонил, и Ария, оставшись одна, взмахнула руками, поднимая в воздух тучи пыли.
– Мам! – Майк прибежал с улицы. – Я только что говорил с Чедом, и он сказал, что сегодня первая тренировка по лакроссу[17].
– Лакросс? – Элла вышла из столовой. – Прямо сейчас?
– Да, – сказал Майк. – Я пойду! – Он взлетел по кованой железной лестнице в свою бывшую комнату.
– Ария, дорогая? – Голос матери заставил ее повернуться. – Ты не сможешь отвезти его?
Ария усмехнулась:
– Ты серьезно, мам? У меня же нет водительских прав.
– И что? Ты же ездила в Рейкьявике. Поле для лакросса всего в паре километров, разве нет? В худшем случае собьешь корову. Просто подождешь его, пока он отстреляется.
Ария задумалась. В голосе матери звучала усталость. Она расслышала, как отец хлопает дверцами шкафчиков на кухне и что-то бурчит себе под нос. Будут ли ее родители любить друг друга здесь так же, как в Исландии? Или все вернется на круги своя?
– Хорошо, отвезу, – пробормотала Ария. Она бросила свои сумки на лестничную площадку, схватила ключи от машины и, выбежав из дома, скользнула на водительское сиденье.
Брат, поразительно быстро переодевшийся в спортивную форму, уселся рядом. Он лихо заехал кулаком в сетку на конце своей палки и ехидно улыбнулся сестре:
– Рада, что вернулась?
Ария только вздохнула в ответ. Майк словно прилепился к стеклу и всю дорогу выкрикивал: «Вон дом Калеба! Смотри, они сломали пандус для скейта!» или «Коровьи лепешки пахнут все так же!» Она едва притормозила у тренировочного поля с аккуратным газоном, как Майк уже открыл дверцу и чуть ли не кубарем выскочил из машины.
Ария откинулась на спинку сиденья, устремила взгляд сквозь стеклянную крышу и глубоко вздохнула.
– В восторге, – пробормотала она, отвечая на вопрос брата. Огромный воздушный шар безмятежно плыл по чистому небу. Они всегда так радовались, когда видели их, но сегодня она закрыла один глаз и, прицелившись, выстрелила в шар из воображаемого пистолета.
Компания парней в белых футболках «Найк», мешковатых шортах и белых бейсболках, надетых козырьком назад, медленно шла мимо в сторону раздевалки. Что она говорила? Все ребята в Роузвуде словно сделаны под копирку. Ария заморгала, не веря глазам своим. На одном из них была такая же футболка «Найк» с логотипом университета Пенсильвании, как у Ноэля Кана, по которому она сохла в восьмом классе. Она прищурилась, вглядываясь в черные волнистые волосы парня. Постой-ка. Неужели это… он? О боже! Так и есть. Ария удивилась, что он до сих пор носит ту же футболку, что и в тринадцать лет. Наверное, он надевал ее на удачу – да мало ли у спортсменов глупых предрассудков?
Ноэль озадаченно уставился на нее, подошел к машине и постучал в окошко. Она опустила стекло.
– Ты – та девчонка, что уехала на Северный полюс. Ария, верно? Подруга Эли? – спросил Ноэль.
Ария почувствовала, как сердце ухнуло вниз.
– Хм, – только и произнесла она.
– Не, чувак. – Джеймс Фрид, еще один секс-символ роузвудской школы, нарисовался у него за спиной. – Она не на Северный полюс уезжала, а в Финляндию. Ну, знаешь, откуда родом топ-модель Светлана. Та, что похожа на Ханну?
Ария почесала затылок. Ханна? В смысле Ханна Марин?
Раздался свисток, и Ноэль просунул руку в окошко и коснулся плеча Арии.
– Останешься, посмотришь тренировку, Финляндия?
– Э-э… ja, – ответила Ария.
– Это что, финская секс-бурчалка? – усмехнулся Джеймс.
Ария закатила глаза. Она была почти уверена, что ja по-фински означает да, но эти ребята вряд ли знали такие тонкости.
– Идите, резвитесь со своими мячиками. – Она улыбнулась устало.
Парни подтолкнули друг друга локтями и побежали, размахивая клюшками для лакросса. Ария смотрела им вслед. Как странно. Впервые в жизни она кокетничала с парнем в Роузвуде – тем более с Ноэлем, – и в душе ничего не дрогнуло.
Сквозь деревья она различила шпиль часовни на территории гуманитарного колледжа Холлис, где преподавал ее отец. Ария вспомнила, что там же, на центральной улице, был бар «Снукерс». Она выпрямилась на сиденье и посмотрела на часы. Половина третьего. Может, повезет, и бар будет открыт. Она бы успела выпить кружку пива, а то и две, чтобы поднять себе настроение.
Да, и, может быть, после пива парни Роузвуда покажутся ей более привлекательными.
Если в рейкьявикских барах пахло свежесваренным лагером[18], старым деревом и французскими сигаретами, в «Снукерсе» воняло тухлятиной, хот-догами и потом. «Снукерс», как и все остальное в Роузвуде, пробуждал воспоминания: как-то вечером в пятницу Элисон ДиЛаурентис подбила Арию на спор зайти в бар и заказать коктейль «Кричащий оргазм». Ария отстояла в очереди за мальчишками из подготовительной школы и, когда вышибала у двери не пустил ее внутрь, воскликнула: «Но мне нужен кричащий оргазм!» Когда до нее дошло, что она сказала, ей захотелось провалиться сквозь землю. Она бросилась обратно к своим подругам, которые прятались за машиной на парковке. Все хохотали до икоты.
– «Амстел», – коротко бросила она бармену, заходя в стеклянные двери бара – очевидно, в субботу, в половину третьего пополудни, необходимости в вышибалах не было. Бармен вопросительно поднял глаза, но все-таки поставил перед ней пинту[19] пива и отвернулся. Ария сделала большой глоток. Пиво оказалось пресное и водянистое на вкус. Она выплюнула его обратно в стакан.
– Все в порядке?
Ария повернула голову. Через три табуретки от нее сидел парень с взъерошенными блондинистыми волосами и глазами цвета голубого льда, как у сибирской хаски. В руках он держал низкий бокал с каким-то напитком.
Ария нахмурилась:
– Да, я уже забыла, какое здесь пиво. Два года прожила в Европе. Там пиво определенно лучше.
– В Европе? – Парень улыбнулся. У него была очень милая улыбка. – А в какой стране?
Ария улыбнулась в ответ.
– В Исландии.
Его глаза вспыхнули.
– Однажды я останавливался на несколько дней в Рейкьявике по пути в Амстердам. Там еще была такая грандиозная вечеринка в гавани.
Ария обхватила обеими руками высокий стакан с пивом.
– Да, – сказала она с улыбкой, – там закатывают лучшие вечеринки.
– А северное сияние видела?
– Конечно, – ответила Ария. – И полуночное солнце. Мы летом устраивали такие крутые дискотеки… с лучшей музыкой. – Она посмотрела на его бокал. – Ты что пьешь?
– Виски, – сказал он, уже подавая знак бармену. – Хочешь?
Она кивнула. Парень передвинулся и оказался рядом с ней. У него были красивые руки с длинными пальцами и неровно обрезанными ногтями. На лацкане его вельветового пиджака был приколот значок-пуговица с надписью: «УМНЫЕ ЖЕНЩИНЫ ГОЛОСУЮТ!»
– Так ты жила в Исландии? – Он снова улыбнулся. – Наверное, по одногодичной программе обучения?[20]
– М-м… нет, – сказала Ария. Бармен поставил перед ней бокал с виски. Она лихо глотнула, как если бы это было пиво. В горле и груди разом занялся пожар. – Я была в Исландии, потому что…
Она вовремя спохватилась и прикусила язык.
– Да, по одногодичной программе… – Пусть думает что хочет.
– Круто. – Он кивнул. – А где до этого жила?
Она пожала плечами.
– М-м… здесь, в Роузвуде. – Она улыбнулась и быстро добавила: – Но там мне нравилось гораздо больше.
Он понимающе кивнул.
– Я вообще впал в депрессию, когда вернулся в Штаты после Амстердама.
– А я ревела всю дорогу до дома, – призналась Ария, впервые после возвращения почувствовав себя самой собой – обновленной, раскованной исландской Арией. Мало того что она говорила с умным и симпатичным парнем о Европе, так он еще был, пожалуй, единственным человеком в Роузвуде, кто не знал ее как Арию со странностями из роузвудской школы, подружку местной красотки, пропавшей без вести. – Так ты учишься здесь? – спросила она.
– Уже отучился. – Он вытер рот салфеткой и закурил «Кэмел». Предложил и ей сигарету из пачки, но она отказалась. – Теперь буду преподавать.
Ария сделала еще глоток и поняла, что виски кончилось. Ничего себе, махнула.
– Я бы тоже хотела преподавать. Когда закончу учебу. Или стану драматургом. Буду писать пьесы.
– Да? Пьесы? А какая у тебя кафедра?
– Хм, английская литература. – Бармен поставил перед ней новую порцию виски.
– Это как раз то, что я преподаю! – воскликнул парень. И в следующее мгновение его рука легла ей на коленку. От удивления Ария вздрогнула, едва не опрокинув свой бокал. Он тотчас убрал руку. Она покраснела.
– Извини, – немного смущенно произнес он. – Кстати, меня зовут Эзра.
– Ария. – Собственное имя вдруг показалось ей смешным. Она хихикнула, и ее качнуло.
– Ух ты. – Эзра успел подхватить ее под руку.
После третьего скотча Ария и Эзра уже выяснили, что они оба знакомы со старым моряком-барменом из бара «Борг» в Рейкьявике, их обоих приятно клонило в сон после купания в горячих минеральных источниках голубой лагуны, и им на самом деле нравится, как пахнет тухлыми яйцами геотермальная серная вода. С каждым мгновением голубые глаза Эзры становились все ярче. Арию так и подмывало спросить, есть ли у него девушка. Она чувствовала, как разливается в ней тепло, и была почти уверена, что это не только от виски.
– Кажется, мне надо пройти в ванную комнату, – слегка заплетающимся языком произнесла Ария.
Эзра улыбнулся.
– Мне можно с тобой?
Считай, ответил на вопрос о девушке.
– Я хотел сказать, э-э… – Он потер затылок. – Я не слишком поторопился? – спросил он, взглянув на нее из-под нахмуренных бровей.
В голове у нее шумело, мысли путались. Секс с первым встречным – это было не для нее, по крайней мере в Америке. Но разве не она говорила, что хочет быть исландской Арией?
Она встала, взяла его за руку и повела за собой. Они не отрывали друг от друга глаз. Пол в туалете был завален обрывками бумаги, а пахло еще хуже, чем в баре, но Ария ничего не замечала. Когда Эзра поднял ее и усадил на раковину и ее ноги обвились вокруг его талии, она ощущала только его запах – смесь виски, корицы и пота, – и не было для нее запаха слаще.
Как бы сказали в Финляндии или где там еще – ja-ja.