Единая Россия

– Хо – ро – шоо! – с откровенным восторгом, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал, закрывая за собой дверь в душевую комнату, высокий полный мужчина лет шестидесяти пяти. На лице его светилось блаженство. В раздевалке уже отдыхали после купания в бассейне двое. Один – сухонький бодрый старичок с несколькими шрамами на лице и спине, другой – молодой человек, по возрасту годящийся ему в сыновья или даже внуки, грузноватый для своих лет, холенный и вальяжный с большим золотым крестом на шее.

– Не могу не согласиться с Вами. – Подтвердил старик, вытираясь большим махровым полотенцем.

– Почти семьдесят лет прожил на свете, а в такой бассейн попал впервые! По молодости служил Отечеству, как говорится, в местах не столь отдалённых. Отпуска проводил на Родине, в Калужской области, – матери надо было помогать по хозяйству. Одна она жила! Не до санаториев было. Вот только теперь, когда одолели болезни и матери не стало, и появилась такая возможность! Но в столь шикарном – оказался впервые. Все номера одиночные и парные (говорят, есть и многокомнатные) оборудованы прекрасно, обслуга – как будто прямо с конкурса на звание «Мисс Мира» набрана, лечение на высшем уровне, столовая, рацион, кафе, казино, бани и сауны, конюшня, какие-то неизвестные мне иностранные развлечения.… Один этот бассейн чего стоит: мебель, ковры, пальмы, диковинные живые цветы, фонтаны, музыка и кафе в холле…

– Думаете, это для Вас расстарались? Хотят отблагодарить Вас за верную многолетнюю службу? – поддержал разговор старик. – Да здесь отдыхает только четверть военнослужащих или военных пенсионеров! Остальные – бизнесмены! И это называется военным санаторием! Они платят – для них и музыка! А нас с Вами, скорее всего, в ближайшее время сюда и близко не подпустят! Если только за большие деньги, а их у Вас, полагаю, нет и не будет! С вводом же в действие закона о монетизации всех пенсионеров просто по миру пустят. Дожили: все наши заслуги перед Отечеством обнуляют! Вроде мы ничего и не делали, просто проспали всю жизнь! Но главное, думаю, даже не в материальном обкрадывании, а в моральном унижении. Нынешние правители отобрали у нас честь – высокую оценку воинского труда обществом. По социальному статусу мы – офицеры – стали ниже любого лавочника!

Говорил он взволнованно, чувствовалось, что это его больное место. Присутствующие не реагировали. Немного помолчав и успокоившись, ветеран продолжил:

– Семнадцатилетним мальчишкой я попал на фронт. Воевал в пехоте. Считайте, на животе прополз от Сталинграда до Берлина. Был дважды ранен, трижды контужен. Повезло, конечно, – немногие мои сверстники остались живы! Сколько я их похоронил на пути в Берлин!? И не пересчитать! А сам везучим оказался! Остался жив, к тому же отмечен пятью боевыми орденами и многими медалями! После войны окончил военное училище, потом – академию, командовал полком, преподавал в академии. Уволившись полковником из армии, до недавнего времени учительствовал в школе. Неужели не заслужил благодарности общества, государства?

– Давайте познакомимся! – воспользовавшись паузой, сказал полный мужчина. – Думаю, нам будет интересно более обстоятельно побеседовать. Похоже, что наши взгляды во многом совпадают. Я тоже полковник в отставке, но моложе Вас, видимо, лет на десять. Зовут меня Олег Михайлович. Биография примерно совпадает с Вашей, исключая Великую Отечественную войну. Училище, академия, служба в войсках Противовоздушной обороны. Довелось покомандовать зенитно-ракетной бригадой. Пороха тоже понюхал во время арабо-израильской войны. Был советником командира дивизиона в Сирии. Практически командовал этим дивизионом. Уничтожил пять израильских самолётов. Имею ордена.

– Не возражаю! Меня зовут Алексей Петрович. Краткую биографическую справку я уже дал! – сказал старик. – Здесь я никого из знакомых не встретил, надеюсь, нам действительно будет интересно вместе проводить свободное от процедур время.

Они пожали друг другу руки и, не спеша, одеваясь, продолжали беседу.

– Мы с Вами люди одного поколения, оба многие годы служили СССР и потому взгляды на происходящее в последние пятнадцать лет в стране, наверняка, во многом, если не полностью, совпадают! – говорил Олег Михайлович. – Нас не может устраивать сама буржуазная контрреволюция с её приватизацией, проще говоря, разворовыванием общенародной собственности; разоружением и фактической ликвидацией армии (якобы из-за отсутствия противника), делением ранее единого народа на богатых и бедных, развалом союзного государства, униженной внешней политикой правительства, общим крушением экономики и т.д. и т.п. У меня, честно говоря, болит душа, глядя на всё это, лживо подаваемое народу как его благо, как необходимая плата за право красиво жить в цивилизованном мире.

Алексей Петрович тут же подхватил его мысль:

– Не надо забывать, что при всём том легализовались воры, бандиты, спекулянты. Теперь они называют себя новыми русскими. Пока стыдятся именоваться, как это положено, буржуазией. Они беззастенчиво выставляют на показ наворованное богатство. Настроили дворцов, устраивают царские балы, ездят на самых дорогих машинах, сопровождаемых личной охраной, а спесь у этих, чаще всего, беспринципных и безграмотных хапуг просто аристократическая! К большому сожалению, не все думают так, как мы с Вами, Олег Михайлович! Многие люди задавлены нуждой и не имеют времени рассуждать и анализировать действительность – детей кормить надо! Молодёжь, особенно та, которая выросла в годы «реформ» и уже потому не может сравнивать прошлое с настоящим, часто считает, что всё так и должно быть, потому что так живёт весь мир. Многие наивно верят, что обязательно будут богачами. Вот Вы, например, молодой коллега, что, скажете? – обратился он ко всё это время молчавшему третьему мужчине, находящемуся в раздевалке.

– Никакой я вам не коллега! – неожиданно резко ответил тот. – В армии я никогда не служил и служить не буду. Я свободный человек, предприниматель. Пока вы лили слёзы по утраченному прошлому и занимались злопыхательством по отношению ко мне подобным я сделал свои деньги. У меня хороший бизнес. Живу я так, как вам и во сне не приснится! Служу не вашему Отечеству, а себе и своим потомкам. На Отечество мне наплевать, я всегда буду жить там, где мне удобнее, выгоднее, приятнее! Пока остаюсь в России просто потому, что здесь легче делаются деньги. Думаю, что это время ещё долго продлится, по крайней мере, на мой век хватит, а нет – завтра же буду в Европе! Вы же со своим патриотизмом останетесь нищими в своей лапотной России. Хвастайтесь и дальше своими наградами друг перед другом. Много они вам дали!? Слышали такой анекдот? Разговор идёт за кружкой пива в ваше советское время. Молодой парень спрашивает старика-ветерана: « Дед, ты хорошо воевал? Неплохо! – отвечает тот. – Ордена имею. А вот, если бы ты воевал похуже, – говорит молодой, – то мы бы сейчас пили не эту бурду – «Жигулёвское», а классное «Баварское» пиво!» Вот так и я рассуждаю! Не хотелось вступать с вами в разговор – он неприятен ни мне, ни вам, но вы сами меня вынудили! Мы – люди разных миров: вы – из прошлого, я – из будущего!

Самодовольство и уверенность в своей правоте расплылись по его лицу. Офицеры молчали, а он вдохновенно продолжал:

Чего вам только не хватает? Вы получаете пенсию от государства, которому никогда не служили и к которому испытываете откровенную неприязнь, даже вражду: создаёте всяческие офицерские и прочие союзы и общественные движения, издаёте свои газеты и журналы, будоражите народ! Правы Хакамада и Новодворская: старики тормозят прогресс российского общества, мешают проведению реформ! То есть,…– он хотел продолжить свою мысль, но в последний момент раздумал – она показалась даже ему уж слишком откровенной и бесчеловечной.

Алексей Петрович и Олег Михайлович, не ожидая услышать ничего подобного, застыли в оцепенении. Встретить такой цинизм и открытое презрение к заслугам отцов и дедов, к своей Родине не часто случается даже в наше реформенное бездуховное и безнравственное время. Первым, придя в себя от шока, вскочил со скамьи Алексей Петрович. Он поднял свой сухонький кулачок и закричал:

– Каков мерзавец!? Да слышали бы тебя те русские парни, которые, получается, ради того, чтобы жировали ты и тебе подобные, сложили свои головы на полях войны! Каждый из них тут же задавил бы тебя своими руками, как паршивую гадину! Если действительно существует потусторонний мир, они проклинают вас – нуворишей, новую буржуазию, последними словами. Мне не раз приходилось убивать врагов. Клянусь, я бы и сейчас с удовольствием всадил пулю в твой бараний лоб! И рука бы не дрогнула! И как только таких ублюдков рождает русская земля?! – Его трясло от негодования.

Бизнесмен только попытался открыть рот, чтобы ответить, как поднялся и пошёл на него с тяжёлым зимним сапогом в руке громадный Олег Михайлович.

– Убирайся, пока я тебя не прибил! Таких выродков, действительно, можно лечить только пулей! Попомни, сволочь, ты когда-нибудь обязательно получишь по заслугам. Либо те, кого ты ограбил, либо твои же приятели тебя шлёпнут! Другого конца тебе не видать!

– Не пугайте! У меня на входе в машине охрана. Вот сейчас прикажу, и они мигом сделают из вас обоих отбивные!

– Я на фронте поборол страх, а уж перед твоими лакеями не склонюсь! Кроме того, у меня три сына и шесть внуков, да и других родственников хватает! – задыхаясь от гнева, выкрикнул Алексей Петрович. – И все они будут мстить за меня. Я так их воспитал, учти это! Убирайся по добру – по здорову или сейчас позову на помощь купающихся в бассейне. Среди них пока ещё хватает офицеров! Пусть полюбуются на хамство молодого буржуя. Заодно получат хороший урок те, кто ещё не до конца понял вашего брата.

Коммерсант, что-то бормоча и ругаясь, поспешно оделся и почти бегом направился к выходу, а Олег Михайлович кричал ему вслед:

– Придётся вам все же подождать с построением вашего буржуазного рая в России, пока не вымрем мы, наши дети и внуки! Они воспитаны нами в духе ненависти ко всякой несправедливости и её порождению, то есть к вам – ворам! Покоя мы вам не дадим, готовьте запасные аэродромы в Америке и Израиле. А из России будьте готовы уносить ноги в любое время! Терпение русского народа не вечно!

Бизнесмен, хлопнув в бессильной ярости дверью, вылетел из раздевалки. Пожилых заслуженных офицеров лихорадило. Они ещё долго молча, отдыхали от перепалки и никак не могли придти в себя. А завтра был День примирения и согласия – седьмое ноября.

Загрузка...