Как только они оказались одни вдали от чужих глаз, принц остановился и приподнял за подбородок лицо Эммили, заставляя смотреть на себя.
– Что случилось?
– О чём ты?
– Должно было случиться нечто ужасное, чтобы ты вернулась сюда. Тогда ушла, даже не попрощавшись, но я сразу всё понял.
Эммилия же и сама не могла отвести взгляд, продолжая искать в нём все новые черты. Некоторые делали его незнакомым и даже чужим, а другие – позволяли отчетливо прочувствовать, что он все тот же.
– Тогда так вышло… Не хочу об этом говорить. А на Земле Аману пришлось непросто. О его силе стало известно, на нас открыли буквально охоту, мне пришлось спасать его.
– Да, по своей воле ты бы не вернулась… Я скучал, – и снова незнакомая хрипотца в его голосе заставила девушку напомнить себе, что перед ней все тот же младший милый принц и бояться нечего.
– Прости, что не смогла предупредить. Но я тоже часто думала о тебе.
– Ну хоть кто-то, – грустно усмехнулся мужчина. Удивительно, как в свои молодые годы он выглядел взрослым и мудрым, с какой горькой иронией смотрел на жизнь. Этому можно было удивиться, если бы не знать всю его прежнюю жизнь.
– Ты должен был выйти из подземелья после совершеннолетия. Я надеялась, твой отец сдержит слово.
– Отец погиб меньше чем через месяц после твоего исчезновения, а … брат… – Арсель выдавил из себя это слово, – по всей видимости, был занят чем-то другим, и сначала забыл обо мне, а потом… мне сообщили об изгнании, потребовав исчезнуть и никогда не показывать своего лица, а также хранить тайну своего происхождения, чтобы мое уродство не было связано с правящей династией.
– Арсель, – невесомая тонкая ладонь легла на его щеку, покрытую чешуей, – это самое красивое, что я видела когда-либо.
Принц печально улыбнулся.
– Я рад, что ты победила. Что не прячешь клеймо. И смогла заставить меня не прятать. Что решилась потребовать своего положения по праву. И меня заставила вернуть свое. Что ты снова говоришь, пусть и не смеешься больше как раньше. И теперь мне вернула право голоса и возможность улыбаться, глядя на тебя и своего племянника… Ты виделась с…ним?
– Нет. Его величество не посчитали нужным увидеть сына. И признаться, Арсель, я тоже не горю желанием.
– Понимаю.
– А помнишь, ты мечтал, что как только тебе позволят выбрать покои на верхних этажах, ты найдешь самые просторные и светлые, чтобы по утрам было видно восход, а вечером закат? И оба солнца сразу светили прямо в окна.
– Да, – принц расплылся в теплой улыбке, которая разглаживала морщинки на его лице, делая его мягче и притягательнее.
– Идем, выберем тебе самую огромную комнату! Аман, – девушка опустилась перед сыном, – поможем дяде Арселю выбрать самую лучшую комнату? У него никогда не было своей комнаты… – Она зажала рот рукой, и обратилась к принцу. – Прости, я не хотела.
– Это правда. Все в порядке, Эммили.
И втроем они заходили в каждые покои, разглядывали, открывали окна, проверяя вид. Шутили и смеялись, валялись на кроватях, кидались подушками. Принц вел себя как мальчишка, едва ли не ровесник Амана, хотя и был уже взрослым мужчиной. Это выглядело забавно.
Впервые за последние годы Эммилия почти нормально веселилась, и ей было так комфортно, будто она и правда после долгой разлуки вернулась домой к родным людям. По сути, Арсель и Аман здесь – вся её семья. Ну раз он дядя её сына, то и ей родственник отчасти. Когда-то принц мечтал о том, что она выйдет замуж за его брата – короля, а ему разрешат покинуть подвалы, и вместе они будут гулять по прекрасному саду, танцевать на балах. А потом… Понял, что не будет ничего из того, что он представил себе.
Но теперь каждому из них было действительно спокойно и весело. Пока не дошли до королевской комнаты.
– Если хочешь войти туда, то я подожду здесь.
Эммилия остановилась довольно далеко, даже не подходя к позолоченной резной двери.
– Раньше мне было интересно посмотреть на комнату короля. Брата… Теперь всё равно. Мне тоже не хочется заходить туда. Если больше комнат нет, то я выбираю ту, что рядом с вашими покоями.
– Арсееель, она же не самая большая.
– Неужели ты действительно думаешь, что сейчас для меня это имеет значение, Эммили? Раньше – да, я мечтал. О многом, на самом деле. Но теперь ты подарила мне возможность не прятаться, не опускать голову. И это гораздо ценнее большой комнаты, поверь. Мне не за чем большие покои вдали от вас, только вы – моя семья.
– Я только об одном думаю… – Эммили решилась признаться. – Что если он появится и вернет всё, как было?
– Ты уже мама, а все такая же иногда наивная. Разве не видишь, как на тебя смотрит народ? Даже драконы поклоняются. Это много стоит. Пройдет совсем немного времени, и каждый из них встанет на твою сторону, пойдет против короля, если будет нужно. Но лучше провести коронацию наследника как можно скорее.
– Арсель… Мне не нужен трон. Я сражаюсь за безопасность сына. Эдвард собирался подписать капитуляцию, тем самым поставив под угрозу жизнь Амана. Это единственная причина, по которой я затеяла это все. К тому же, ты сам можешь сесть на трон, ведь ты тоже наследник.
– Не могу. У меня нет второй ипостаси. Только внутренняя сущность. Но мой дракон так и не пробудился, и вряд ли это случится когда-либо. А в Амане я чувствую дракона. И силу, противостоять которой могу с трудом. Поэтому занять трон может только он, а не я, – договорил уже совсем тихо.
– Тебя расстраивает это?
– Не это, другое. Смотрю на тебя, ты говоришь и оказывается даже улыбаешься, а глаза… пустые, потухшие. Так и не смогла отпустить?
– Научилась жить, Арсель, с тем, что было. Забыть не вышло. Ладно, давай тогда пойдем в кабинет и там я расскажу тебе всё, что успела тут натворить, пока тебя не было. Мне помогают девушки из гарема.
– Ты не шутишь?
– Нет, Арсель. Они принесли клятву мне и Аману в храме. Теперь могу им доверить некоторые дела. Хотя иногда и думаю, что беру на себя слишком много, кто я такая, по сути…
– Ты – мать наследника и имеешь право на свой нынешний статус. А если захочешь, я тоже могу принести клятву, ведь понимаю, мы не виделись много лет, и …
– Что ты говоришь такое? Неужели если бы я не верила тебе и в тебя, позвала бы во дворец? Зная, что ты займешь статус, равный Аману. Нет уж, Ваше высочество, так не пойдет. Прогоняй эти глупые мысли из своей головы.
– Как скажешь, моя госпожа.
Арсель подхватил её на руки и закружил прямо в коридоре, заставив вцепиться в его шею.
– Видишь, как теперь могу? Будешь знать вот, а то всегда была такая взрослая… А теперь я больше тебя.
– Ещё один ребенок на мою голову, – притворно пожаловалась Эммилия, когда принц опустил её на пол, подняв на руки теперь уже Амана.
Тот позволил ему, да и вообще сильно тянулся. Эммили понимала, почему. На Земле единственным мужчиной в окружении был её папа – обычный человек, который при случайном выбросе силы, падал ниц. А здесь настоящий взрослый мужчина, выдерживающий его энергию, что мог стать примером, которым не стал родной отец.
До самой ночи они не могли наговориться, рассказывая друг другу о том, что произошло за семь долгих лет. Но не вспоминая прошлого и не говоря о короле. Теперь Эммилия знала, что пришлось пережить младшему принцу. И он, как никто другой, понял её и Амана, тоже оказавшихся чужаками на родной ей Земле. Три изгоя, два одиночества встретились и сразу потянулись друг к другу, почувствовав родные души. Принц стал единственным мужчиной, кроме сына, прикасаясь к которому, Эммили не чувствовала отвращения.
А ещё он оказался прекрасным стратегом и воином. Даже без второй ипостаси. В то время, пока его старший брат наслаждался благами, выпавшими на долю первенца, младший учился в подземелье. Своих учителей он вспоминал с теплотой и уважением, что натолкнуло Эммилию на мысль разыскать тех и поручить им обучение новым знаниям сына. Ведь он не знает об этом мире ровным счетом ничего. Как и она сама.
На это даже Арсель отреагировал с энтузиазмом, поручив Арлану – как оказалось единственному своему слуге и стражнику во времена заточения – срочно привезти обоих учителей во дворец. Так что со дня на день Аман сможет начать узнавать свой родной мир. Конечно же, только после принесения учителями клятвы в храме. Подпускать к сыну чужих людей без гарантий, она не стала бы. Арлан тоже был переквалифицирован из обычного рядового воина в личную стражу наследника. Если он позволял заточенному принцу раньше отлучаться из своей тюрьмы, то значит, в груди данного конкретного дракона все же есть сердце.
И это было то, что нужно в сложившейся сейчас ситуации. Ведь повсюду таскать с собой ребенка Эммилия не хотела. Решение слишком тяжелых вопросов при нем, а также её постоянные перепады эмоций снова лишали сына детства и спокойствия.
Принц одобрил все начинания, которые она успела претворить в жизнь. Сам вызвался разобраться с дисциплиной в армии и войти в её состав, а также участвовать в ведении переговоров с соседними государствами при необходимости. При такой поддержке Эммилия впервые за все те несколько дней тут наконец смогла немного выдохнуть.