Так, разговаривая сама с собой, она вышла в промозглую сырость осеннего вечера. Деревья в парке приветливо шелестели остатками листвы. Они радовались собеседнице. И говорить с ними было намного проще и приятнее, чем со стенными панелями. Вот она получила последние подтверждения того, как выглядел убийца. И как он покинул здание. Теперь она была готова сдавать работу. Хорошо сделанную, как это всегда у неё было, работу.
От осознания того, что с работой она на сегодня закончила, наступила внезапная слабость в коленях и в голове воцарилась ватная пустота. Она лениво подумала, что служебный экипаж, наверное, уже ожидает, и она, как сомнамбула, не обходя луж и не заботясь о чистоте обуви, медленно двинулась к площадке, где стоял служебный транспорт. Экипаж был на месте, Она бессильно упала на мягкое кожаное сидение и скомандовала Элиасу, шофёру, что бы тот доставил её домой. Элиас прекрасно знал, куда надо отвезти мейстресс Исбайл фехр Невийон, а потому, не задавая ненужных вопросов, увеличил давление пара в котле, нажал на педаль акселератора и плавно тронулся с места.
Наутро она явилась в управление, одетая не как обычно. Её любимый голубовато-серый костюм из лейс-твида остался дома, в платяном шкафу. Сегодня же она облачилась в эффектное, обтягивающее тёмно-серое, длинное, почти до пола, платье с глубоким декольте и чёрными бархатными вставками, подчёркивавшее достоинства фигуры и успешно оттенявшее белизну её кожи. Узкая юбка со смелым разрезом по правой стороне позволяла любоваться не только гармоничными обводами её бёдер, но и безукоризненно-стройной ножкой, затянутой в серебристо-чёрный чулок. А за счёт того, что изящные чёрные туфли с умопомрачительной высоты шпильками заменили её обычную обувь, выглядела она невероятно грациозной. Небольшая ажурная чёрная шляпка, одетая набекрень, завершала этот ансамбль.
Выражавший глубочайшую неприязнь взгляд секретарши Директора Департамента, девицы лет на десять её моложе, был для Исбайл лучшей оценкой её сегодняшнего образа. Она всё правильно сделала. Улыбнувшись своим мыслям, она вопросительным взглядом сероглазой простушки уставилась на секретаршу, которая демонстративно ковырялась в ящике своего стола, всем своим видом показывая, что она занята выше головы, а тут… ходят всякие. Но сегодня был не её день. Видимо, она была с самого утра проинструктирована с пристрастием, иначе бы молчала, и делала бы вид , что никого не замечает ещё минут пятнадцать, как минимум, а тут сама заговорила, даже странно как то.
– Мейстресс Исбайл, сейчас у мейстра Нейриса следователь, – вежливо, с трудом маскируя кривой натянутой улыбкой свою злобу, порождаемую завистью, проговорила она, – как только он уйдёт, я доложу о вашем приходе.
Исбайл кивнула, в знак того, что всё поняла и, не дожидаясь приглашения села в одно из плюшевых кресел, стоявших в приёмной, расслабленно откинувшись на мягкую спинку и фривольно закинув ногу на ногу. И не без удовольствия отметила, что этот манёвр вызвал ещё один острый приступ практически неконтролируемой злобы у сидящей за столом секретарши. Исбайл кротко улыбнулась секретарше и прикрыла глаза. Будем ждать.
Она даже задремала слегка. Видимо, вчерашнее напряжение всё ещё сказывается. Но на поскрипывание открываемой двери она среагировала. Глаза открыла. Из кабинета Директора департамента как раз выходил человек в неприметном сером костюме и котелком, который он держал в левой руке. Левый внутренний карман его пиджака оттягивало что-то сравнительно тяжёлое. Выйди из кабинета, следователь сделал попытку оглядеться, но взгляд его остановился, как только добрался до живописно сидящей Исбайл. Он так и смотрел в одну точку, покуда не добрался до выхода из приёмной. Не доходя до двери пару шагов, следователь ухмыльнулся, цокнул языком и, глядя в лицо Исбайл, продемонстрировал ей свою правую кисть, сжатую в кулак и оттопыренным вверх большим пальцем, подмигнул и скрылся в дверном проёме. Секретарша, ожидаемо, возмущённо фыркнула, и пошла докладывать шефу о посетительнице.
– Заходите, – секретарша выплюнула это слово и пошла снова гнездиться за своим столом. Исбайл же вошла в кабинет, и сразу почувствовала на себе встревожено-вопросительный взгляд Нейриса. Она не торопясь закрыла за собой двойную дверь, и снова обернулась к хозяину кабинета.
– Рад видеть тебя, Исбайл, Выглядишь сегодня на десять тысяч гиней,– он улыбнулся, хотя было видно, что настроение его сейчас к улыбкам не располагает, – присаживайся, – он жестом указал на кресло, стоявшее возле его стола, – есть новости? – с какой-то болезненной надеждой, приправленной ожиданием чуда спросил он.
– И я тоже рада тебя видеть, Нейрис, – мягко улыбнулась она, – новости у меня есть. Хорошие они, или так себе – это уже тебе судить, но свою работу я сделала.
– Ты узнала, кто это? – Нейрис даже привстал немного со стула, настолько, видимо, волновал его этот вопрос.
– Я могу подробно описать его внешность, и то, как он действовал, – Исбайл расстегнула фигурную бронзовую застёжку своего ретикюля, сделанного на заказ из чёрной шагрени, и извлекла из него лист бумаги, покрытый ровными рядами округлых букв. Протянула его Директору со словами, – вот, возьми, с бумаги, я так думаю, будет проще воспринимать, чем с голоса.
Нейрис чуть ли не выхватил бумагу у неё из руки и начал жадно вникать в смысл написанного. Так прошло минуты три. После этого он аккуратно положил листок на стол, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и пробормотал:
– Хейлог, сволочь, вот уж, на кого бы никогда не подумал бы, – лицо его окаменело, в раскрывшихся тёмно-карих глазах плескался гнев пополам с горькой обидой, – Ллеу же тебя, крысёнка, из дерьма вытащил, отмыл, к делу нашему пристроил… – он стукнул кулаком по столу, перевёл взгляд на Исбайл.
– Спасибо, милая, – было видно, что спал он плохо, под глазами залегли тени, сами белки глаз были исчерчены красными зигзагами лопнувших сосудов, – мы всё это проверим, но, мне почему-то кажется, что твоя информация в проверке не нуждается, – вздохнув, он устало улыбнулся и продолжил, – работа принята, и теперь ты моя. Моя любовница, пока. Но мне кажется, что твой статус скоро изменится.
– Это ещё не всё, есть ещё кое-что, – Исбайл серьёзно посмотрела на Директора, – заодно и косвенно проверим достоверность того, что ты только что прочёл.
– Что значит, что это ещё не всё? – непонимающе переспросил Нейрис.
– Дело в том, что спихнув беднягу Ллеу в пролёт, этот человек подошёл к твоему кабинету, и высыпал из пробирки в щель между пороговой доской и паркетом какие-то блестящие шарики. Мне, почему то кажется, что это ртуть.
– Так, встаём, и выходим в коридор, и чем быстрее, тем лучше, – Нейрис, как подброшенный пружиной, мгновенно оказался около кресла, в котором сидела Исбайл, протянул ей руку, и как только она за неё взялась, одним слитным движением выдернул её из кресла, словно морковку из грядки. – Давай-ка, за мной, – и, словно буксир, бодро поволок её на выход. Вырвавшись в приёмную, и увидев округлившиеся от удивления глаза секретарши, шокированной неподобающим поведением обычно степенного шефа, прикрикнул на неё, совершенно забыв про вежливость и корпоративные нормы общения:
– Фион, что сидим, глазками хлопаем? А ну, задюшку в жменю, и на выход, Галопом! – а, поскольку секретарша продолжала сидеть, он щедро добавил децибел и рявкнул от души, – давай быстро на выход, клуша!
Проняло. Секретарша, наконец, выскочила из-за стола и пулей вылетела в коридор. Уже в коридоре Исбайл шепотом задала Директору вопрос, который у неё спонтанно возник во время прохождения приёмной:
– Нейрис, а ты в каком кавалерийском полку-то служил?
– Девятый уланский, – на автомате ответил он, затем встопорщил усы и поинтересовался – а с чего это ты вообще взяла, что я к кавалерии какое-то отношение имел?
– Ну, предложение секретарше скакать галопом, это, во-первых, а во-вторых – она с улыбкой посмотрела ему в глаза, – это своеобразная осанка и некоторая кривизна нижних конечностей, – она шутливо сделала большие глаза, потом зажмурилась и тепло прошептала – но это тебя нисколечко не портит.
Исбайл приоткрыла массивную дверь и выскользнула из здания Департамента, сразу попав во владения сырого промозглого вечера. В ноздри мягко проникал специфический запах прелой опавшей листвы. Её лёгкий тёмно-красный плащ с расширяющимися к низу, подобно колоколам, рукавами и большим бантом сзади вместо хлястика, совсем не защищал от холодного злого ветерка. Ветерок этот так и норовил забраться под одежду и заключить в свои влажные и прохладные объятия её горячее тело. Уняв первый приступ дрожи, она быстро нырнула в тёплое нутро экипажа и, слегка поёрзав, уютно устроилась на роскошном кожаном диване, предварительно завернувшись в пушистый плед, лежавший тут же, на сидении. Постучала костяшками уже успевших озябнуть пальцев в окошко перегородки, отделявшей пассажирское отделение экипажа от водительского места.
– Элиас, трогай.
– Да, мейстресс, – водитель со скрежетом дёрнул рукоятку переключения передач и, повернув регулятор заслонки, регулирующей давление пара, плавно нажал на педаль акселератора.
Из-под капота вырвалось густое, горячее и влажное облачко, тускло-жёлтые лучи включившихся фар осветили небольшой, вымощенный камнем пятачок, после чего безнадёжно завязли в сгущающемся тумане. Тем не менее, экипаж тронулся с места. Покинул мощёную площадку перед подъездом и, шурша шинами по гравию извилистой дорожки и разбрызгивая мутную воду из луж, направился в сторону кованых ворот. Эти ворота отделяли старинный парк, где располагалось здание Департамента от проезжей части центральной улицы города Мэхинлэт, улицы Форт Хеол и Долл.
Улица встретила их той же водяной взвесью в воздухе и кляксами тусклого света под редкими уличными фонарями, По мостовой в обе стороны медленно катили, раздвигая клубящийся туман, паровые экипажи и традиционные кэбы, влекомые печальными, промокшими лошадками.
Исбайл дремала с открытыми глазами, невидящим взглядом уставившись в наполненную дождём и ветром темноту за стеклом. В момент, когда её экипаж как раз выруливал на проезжую часть, она внезапно очнулась от транса, в который погрузилась уже почти полностью.
Серебряный амулет, свисавший на длинной цепочке начал стремительно нагреваться, и, чтобы он не обжёг нежную кожу, ей пришлось быстро выуживать магический медальон из его уютного обиталища между полушариями её груди. Наконец нагревающаяся вещица была крепко зажата в ладонях. Температура амулета сразу же пошла на убыль, и установилась на отметке лишь на несколько градусов превышающей температуру тела.
Сердце Исбайл споткнулось, Она ожидала этого, она хотела этого, и она боялась этого по многим причинам. Боялась не понравиться, боялась, что не получится ничего, просто иррационально боялась, того, что её ожиданиям не суждено сбыться, хотя, казалось, всё идёт хорошо. И выполнение ею взятых на себя обязательств позволит ей подняться сразу на несколько ступеней по социальной лестнице. При этом само выполнение обязательств, принятых ею на себя, как оплата за её назначение, полностью совпадало с её потаёнными желаниями.
Она прикрыла глаза и вслушалась в свои ощущения в ожидании появления в мозгу голоса абонента. И он не заставил себя долго ждать:
– Исбайл, ты где сейчас? – раздался у неё внутри голос, который она так хотела и так боялась услышать вне службы.
– Я только-только покинула департамент.
– А как ты смотришь на то, что бы поужинать сегодняшним вечером вдвоём, в каком-нибудь приличном месте? Заодно, – он взял многозначительную паузу, – и познакомимся поближе?
– Я только за, – и, уняв сердцебиение, она твёрдо добавила, – но мне необходимо переодеться.
– Ожидаемо, – с нотками веселья в голосе прокомментировал он, – часа полтора тебе хватит?
– Нереально, – Исбайл уже лихорадочно прикидывала, что наденет, и сколько времени займёт окончательный выбор одежды для формирования образа, – ну хотя бы два с половиной часа, если без дороги.
– Хорошо, – как то быстро согласился её собеседник, потом, правда пояснил, из каких соображений не стал спорить, – сегодня пятница, а, значит, на службу завтра идти не надо, да и сейчас, пока закажем, пока приготовят, это же тоже не быстро. Кстати, а что бы ты хотела на ужин?
– А можно я минут через двадцать скажу, – жалобно взмолилась она, – ну не могу я так, с ходу разобраться в своих желаниях.
– Хорошо, – хохотнул он, – но постарайся не позже, – от выбора блюд зависит место. Нам же хочется получить удовольствие. Удовольствие от всего, в том числе и от еды, не правда ли? – его и без того низкий голос в конце предложения обрёл дополнительную глубину, даже, ей показалось, что в него вплелись волнующие нотки, одновременно напоминающие и мурлыканье и тихое рычание. По спине Исбайл пробежался табун мурашек и где то под диафрагмой взорвался морозно-ментоловый заряд, оставив после себя странное сосущее чувство и вполне узнаваемый сладкий спазм внизу живота.
Два часа прошло, как в тумане. Но результат Исбайл более, чем устроил. Она нарядилась в красное, глубоко декольтированное вечернее платье с открытыми плечами и вырезом сзади, открывающим всю спину. Этот вырез позволял рассмотреть не только её гибкую талию, но и то, что располагается несколькими сантиметрами ниже, на грани всяческих приличий. Ну и смелый разрез справа, позволяющий насладиться созерцанием изящной ножки, затянутой в серебристо-чёрный чулок. Черные туфли на высочайшей шпильке, черный же шагреневый ретикюль2 в руках, затянутых в высокие чёрные шёлковые перчатки и аккуратная чёрная шляпка с чёрной же вуалью на голове.
– Я готова, куда ехать?
– А где у нас подают самое густое и терпкое, с фруктовыми нотками, сухое красное вино и виртуозно жарят стейки? Конечно в «Охотничий домик короля».
– Буду через пятнадцать минут.
– Как приедешь, скажи портье, что бы проводил тебя на второй этаж в Рыцарский кабинет.
– Хорошо. Еду.
Благообразный швейцар распахнул перед ней тяжёлые застеклённые двери, и она вошла под своды «Охотничьего домика». Портье, поспешивший ей на встречу, похоже, был предупреждён, но на всякий случай, всё-таки, спросил:
– Вы же в Рыцарский кабинет?
– Да, – ответила Исбайл, и нотками обречённости и предвкушения в голосе скомандовала, – проводите меня.
Они поднялись по широкой лестнице, высланной густо-багровым, цвета венозной крови, ковром и вступили в сумрачный, отделанный панелями тёмного дерева высокий сводчатый коридор. Портье распахнул перед ней вторую дверь по правой стороне, и она вошла в сравнительно небольшой кабинет, стены которого были завешены тёмно-коричневыми тяжелыми драпировками. А с обеих сторон камина, у дальней стены, что ронял на портьеры неровные красноватые блики, стояли, опираясь на полуторные мечи, два полных латных рыцарских доспеха, из тех, что были в ходу в конце Сумеречной эпохи.
В кабинете царил полумрак, а напротив входа стоял столик с подковообразным, обтянутым бархатом диванчиком подле него. Другой диванчик стоял у противоположной стены. В отличие от того, который стоял около стола, на этом можно было не только сидеть, но и лежать. На столике дожидалась своего часа большая бутыль тёмного вина, два бокала и массивный канделябр с тремя толстыми, горящими ровным жёлтым пламенем, свечами.