Ничего душа не забывает
Два важных события, ради которых я приехала в тот раз в Пекин, по времени разделяла неделя. Бо́льшую часть туристических достопримечательностей столицы я уже видела, поэтому решила поехать в другие края. «Гуйлинь [1]?» – предложила Хэти, молодая китаянка-администратор.
В середине следующего дня я заселялась в гостиницу в маленьком городке Яншо округа Гуйлинь. Гостиниц в этих краях много, и в отличие от других округов Китая, жители Гуйлиня знают английский язык достаточно для того, чтобы общаться с иностранными туристами. Дело в том, что в 1981 году Гуйлинь был внесён Государственным советом КНР в список из четырёх городов (остальные три – Пекин, Ханчжоу и Сучжоу) – зон развития туризма, где защита исторического наследия и природных пейзажей является задачей первостепенной важности. Китайцы всегда были торговцами и предпринимателями, вспомним Шёлковый путь [2], а английский язык для туристического бизнеса необходим.
Из Пекина добраться до Гуйлиня можно за 3,5 часа на самолёте или за 9 часов на скоростном поезде. Обычно гостиницы располагаются либо в действительно старых китайских домах, либо в новых, но построенных в традиционном китайском стиле зданиях. Мне как туристу, падкому на так называемую «аутентичность», это нравится. Понравилась и отлаженность схемы «встреча в аэропорту-трансфер-заселение» без обычной азиатской медлительности. А если речь идёт не об услугах класса lux, то медлительность китайского обслуживающего персонала становится иногда неожиданностью: я много раз развлекалась, наблюдая, как нервничают европейцы, не понимая, почему очередь на ресепшн не двигается, хотя проблем с документами ни у кого нет. Но развитие туристического бизнеса и торговли многое меняет. Шаг за шагом.
Моя гостиница располагалась в действительно старом доме. Три этажа, внутренний квадратный дворик с балкончиками, огороженными деревянной решёткой, прислонённые к стене велосипеды и лёгкий запах сырости в номере. Я приехала в июле, в это время в Гуйлине жарко и влажно, так что этот запах лишь добавлял аутентичности. Бросив взгляд на широкую деревянную под балдахином кровать и положив сумку в шкаф с резными скрипучими дверцами, я первым делом поспешила к окну. Глядя на как будто неожиданно выросшие на плоской поверхности зелёные карстовые [3] холмы, на их отражение в рисовых чеках [4] и в реке, протекающей за густым, повторяющим силуэты холмов кустарником, я почувствовала, что «пути духов вовсе не обман» [5], они передо мной, начинаются в этой комнате, ведут вдаль к самым маленьким, почти невидимым в тумане холмам. В моём детстве в нашем доме всегда висели свитки с китайскими пейзажами, а одной из любимых книг была китайская «О тех, кто не боялся духов» [6]. Похоже, что духи и те, кто их не боялся, жили именно здесь, в Гуйлине, и я буду одной из них. Известные слова «в Риме веди себя как римлянин» [7] я понимаю как «в Риме я римлянин».
Лисы-оборотни, даосские монахи-чародеи [8], хулиганистый царь обезьян Сунь у Кун – по тем книгам, которые я прочитала, получалось, что никто в Китае в их существовании не сомневался. Но во всех волшебных на современный взгляд историях прослеживались целеполагающая идея и стремление к систематизации. Даже такие, кажущиеся сказочными и лёгкими, пейзажи на свитках подчинялись строгим правилам написания, не допускающими, например, «нарушения норм и правила колорита» («Слово о живописи из сада с горчичное зерно» [9]).
Здесь же у окна по-настоящему началось моё путешествие. Я хотела проехать мимо рисовых полей, удивительных холмов, вдоль реки Ли и в конце концов вписать себя фигуркой на тот пейзаж, который открывался передо мной.
Цзюань [10] первая. Гора
Через час около гостиницы стояла китаянка в соломенной шляпе с двумя велосипедами: для себя и для меня. Звали её Чун, Весна, но я бы назвала её Сяо Чун, Маленькая Весна: ростом она была невелика. Чун показала программу, из которой я могла выбрать то, что мне приглянулось, и на что хватило бы сил и времени. Двигаясь между рисовых чеков, в которых между ростками риса проглядывали отражения холмов, мы становились фигурками путешественников на свитке с пейзажем. И те, кто любовался видом из окна гостиницы, должны были это оценить.
С серой бетонной дорожки мы свернули на довольно широкую жёлто-красную грунтовую. Вместо рисовых посевов дорогу теперь обрамляли виноградники. Сборщиков не было видно, а кое-где стояли корзины, уже прикреплённые к палкам-коромыслам: бери и неси. Мы остановились, чтобы сфотографироваться. Но только я наклонилась к корзинам, (Сяо) Чун вскрикнула, как испуганная птица. Ведь я могу надорваться, поднимая корзины, её репутация гида будет испорчена, она потеряет лицо [11]. Когда я попыталась хотя бы сдвинуть одну корзину, то поняла, что оторвать такой груз даже на сантиметр от земли я бы не смогла. Мгновение – и маленькая Чун стояла на оранжевой грунтовой дороге на фоне сине-зелёных в дымке гор, весело позируя, корзины свисали с её плеч почти до земли. Она была из местной крестьянской семьи, прогулки с иностранцами на велосипеде давали дополнительный заработок. Ради него Чун и выучила английский язык. А чаще она трудилась в поле.
Из густых виноградных зарослей уже некоторое время за нами наблюдали. Думаю, такая сцена для виноградарей была знакома, но каждый раз развлекала их. Они радостно улыбались и что-то выкрикивали друг другу своими удивительными китайскими голосами.
Конечной целью нашего путешествия была гора с природным образованием в виде каменной арки на вершине [12]. До арки мне предстояло подниматься самостоятельно. Для того чтобы не заблудиться в зарослях, Чун предложила воспользоваться услугами местной женщины-проводника. Я посмотрела на довольно высокую гору, покрытую густыми зарослями, узнала, что заплатить надо такую мизерную сумму, что даже не стоит торговаться, хотя это и входит в Китае в ритуал любой сделки. И согласилась.
При подъёме на гору скоро стало понятно, что вряд ли здесь можно было бы заблудиться: дорожка не разветвлялась, а с обеих сторон её огораживали низкие, но непроходимые заросли. Зато я очередной раз оказалась героиней представления.
Наверх одновременно со мной поднималось довольно много туристов. Но! Ни у кого из них не было проводника, который бы обмахивал их большим веером и предлагал попить воды. А у меня был! Я чувствовала себя женой мандарина, лисой-оборотнем, духом, я жила здесь с незапамятных времён, а рядом находились современные туристы-европейцы, с осуждением поглядывающие на меня. И ни одного монаха-даоса, который бы понял, что происходит.
Как и учила Чун, после каждого поворота я внимательно смотрела на полукруглое отверстие наверху и видела, что оно похоже то на убывающую, то на прибывающую, то на полную Луну. 800 ступеней «лунного пути» позволяли оценить все фазы [13].
Завершением прогулки был обед в небольшом ресторанчике на берегу реки. Первый раз я ела суп с цветами кабачков. Очень вкусно. Оказалось, у французов цветы кабачков тоже используются в кулинарии. Китайская цивилизация древнее, поэтому, скорее всего, первыми были китайцы.
Цзюань вторая. Вода
1.
На следующий день пришло время идти к реке Юлонг, которую я видела из окна. Она протекает между холмами и бамбуковыми зарослями и оказалась одним из самых популярных мест развлечений для окрестных жителей. Я обнаружила, что её поверхность усыпана бамбуковыми плотиками. Каждый плотик рассчитан на двух-трёх человек, включая лодочника, поэтому, если собирается большая семья или компания, собравшиеся катаются рядом друг с другом на нескольких плотиках.
Это неспешное путешествие по воде опять сделало меня частью окружающего пейзажа. Даже громкие возгласы катающихся рядом не нарушали идиллию. Я и сама вскрикнула, когда мой плотик спустился по крохотному, метр-полтора, водопаду, хотя лодочник и заранее предупредил меня о нём.