На школьном дворе было весело и шумно, и, когда они с отцом вышли из машины, Маркусу показалось, что все сразу уставились на него. Монс открыл багажник, а девочки, говорившие громче всех, вдруг зашептались. В воздухе повисло ожидание. Когда отец захотел помочь ему надеть рюкзак, Маркус незаметно покачал головой. Монс поставил рюкзак на бугорок и обнял Маркуса:
– Будь осторожен, мой мальчик.
Он говорил тихо, но Маркусу послышался рокот.
– У меня есть номер мобильника Скуга, – сказал Монс. – Хочешь, я позвоню вечером и пожелаю тебе спокойной ночи?
– Не звони нам, мы сами позвоним, – пробормотал Маркус.
Он не обернулся, когда Монс сел в машину, но когда машина завелась, он все-таки обернулся. Он помахал, глядя на заднее стекло, и понял, что отец смотрит на него в зеркало, а одноклассники уставились ему в затылок. Он наклонился над рюкзаком и невдалеке услышал тихий голос:
– Сейчас последует попытка установить мировой рекорд среди макак по поднятию тяжестей.
Не получилось. Маркус старался казаться невозмутимым, присаживаясь на корточки и просовывая руки под лямки рюкзака. Затем он попробовал встать, но его потянуло назад. Он уперся коленом в землю, наклонил туловище вперед и медленно встал на ноги. Лицо его побагровело. Кто-то захлопал. Он медленно повернулся, посмотрел в небо и попытался сделать вид, будто он радуется прекрасной погоде. Потом на негнущихся ногах пошел к автобусу, где стояли другие ученики. Он был самым маленьким мальчиком в классе, но у него был самый большой рюкзак.
– Бинокль взял? – спросил Сигмунд.
Маркус кивнул.
– Если вечером будет хорошая погода, я покажу тебе созвездие Возницы, – сказал Сигмунд. – Что у тебя в рюкзаке?
– Только самое необходимое.
– Ты что, решил поселиться в горах, Макакус?
К ним подошел Райдар.
– А что у тебя в рюкзаке, Райдар? Только зубная щетка и презервативы?
Райдар не нашелся что ответить, презрительно фыркнул, отошел в сторону и приобнял Эллен Кристину.
– Он думает, он крутой, но на самом деле труслив, как заяц, – прошептал Сигмунд.
– Да, похоже на то, – прошептал в ответ Маркус и дал Сигмунду помочь снять рюкзак. Сигмунд не был папой, да и вообще, могло же ему быть все равно.
Они вошли в автобус, и Маркус заметил, что Муна прихватила гитару. Значит, будет общая песня, и получается, что ты будешь делать то, чего совершенно не желаешь, впрочем, так в жизни обстоит с большинством дел.
Маркус и Сигмунд нашли свободные места в середине автобуса.
«Четыре часа насильственной общей песни, – подумал Маркус. – В окружении врагов».
В поход отправились два учителя – Виктор Скуг и Карианна Петерсен. Карианна была самой популярной учительницей в школе. Ей еще не исполнилось тридцати, и она чемпионка округа по спортивному ориентированию. Кроме того, она знала массу песен. Скугу было за сорок. Он играл на пианино и пел в хоре. Похоже, выходные будут долгими.
Муна сидела впереди. Они проехали ровно восемь минут, и тут она открыла чехол с гитарой.
– Вот наш шофер, – пропела она, – вот наш шофер.
Он весел, ловок и хитер.
А если вдруг он не хитер,
Какой же он тогда шофер?
Вот наш шофер, вот наш шофер.
Он весел, ловок и хитер.
– Когда в поход ведут ребят, – начала Карианна Петерсен, сидевшая рядом с Муной…
Они нисколько не грустят,
А если вдруг и загрустят,
Тем только хуже для ребят.
– Подхватывайте, ребята!
И ребята подхватили.
Когда в поход ведут ребят,
Они нисколько не грустят.
– Твоя очередь, Эллен Кристина, – весело крикнула она.
– В погожий день, в погожий день, – начала Эллен Кристина.
И так пошло дальше по автобусу. Один за другим одноклассники начинали стишок, который заканчивался общей песней. Спели про погожий день, про одного спортсмена, про праздники, фотографа, принца, скаута и многое другое. Кто-то рифмовал, кто-то только пытался, но все сочиняли свой маленький стишок. В какой-то момент Маркус заподозрил, что они тайно репетировали. Скоро очередь должна была дойти до него. Он судорожно искал нечто, о чем можно спеть, но его мозг был словно черная дыра. Он с сомнением посмотрел на Сигмунда, который пел:
Вот вам микрон, вот вам микрон,
И в сите не застрянет он.
А если вдруг застрянет он,
Какой же он тогда микрон?
Вот вам микрон, вот вам микрон.
И в сите не застрянет он.
Маркус закрыл глаза и уронил голову на грудь, пытаясь издать храп. Сигмунд толкнул его в бок.
– Твоя очередь, Маркус.
Маркус захрапел громче, но не помогло. Сигмунд вцепился ему в руку. Он был лучшим другом, но даже он не мог всего понять.
– Давай, Маркус! – крикнула Карианна Петерсен.
Она крикнула из лучших побуждений, потому как была простодушной и верила, что общая песня укрепит дружбу в классе и никто не будет чувствовать себя ненужным. В ее жизни все было слишком хорошо, чтобы она могла понять, что стеснительные могут стать еще стеснительнее, а одинокие еще более одинокими.
– С автографом… – тихо пропел Маркус сиплым голосом, – с автографом.
Потом он в ужасе замолчал. Ни одно слово на свете не рифмовалось с автографом. Он закрыл глаза.
– Замечательно, Маркус, – крикнула Карианна Петерсен в поддержку.
Особенно его это не поддержало.
– С автографом, – пробормотал он сипло.
– Отлично! – крикнула Карианна Петерсен. – С автографом!
Маркус чувствовал, что теряет сознание.
– С автографом, – прошептал он.
Наконец Карианна Петерсен поняла, что ему нужна помощь.
– С автографом, – пропела она, – с автографом…
Но и она не могла найти рифму к автографу.
– Как хорошо с автографом! А если без…
Она ободряюще посмотрела на Маркуса. Он уперся головой в сиденье перед собой и замер.
– Без автографа, – пропел Сигмунд, – то, значит, без автографа.
– С автографом, – нестройно подхватил хор.
– Как хорошо с автографом!
Ну вот и все. Могло быть лучше, но могло быть и хуже. Он остался в живых, и еще многие не спели свой стишок, так что до следующей общей песни было много времени.
– Тупой макак, – запел Райдар, – тупой макак.
С мозгами у него никак.
А если вдруг с мозгами как,
Какой же он тогда макак?
Тупой макак, тупой макак,
С мозгами у него никак.
Ни Карианна Петерсен, ни учитель Скуг не понимали, почему среди учеников упоминание макака вызвало небывалое ликование, но то, что настроение снова стало превосходным после неудачного стишка про автограф, было очевидным, поэтому они тоже ликовали, и Карианна Петерсен подмигнула Маркусу, чтобы и он присоединился ко всеобщей радости. Маркус подмигнул в ответ обоими глазами. Тут зазвонил мобильник учителя Скуга. Муна перестала играть.
– Алле. Да. Что? Да, конечно. Да, всё в порядке. Что? Конечно, настроение отличное. Скажу.
Он сложил мобильник.
– Это был отец Маркуса.
Маркус посмотрел на окно и подумал, возможно ли открыть его и выпрыгнуть.
– Он позвонил пожелать нам приятного пути!
Слабые аплодисменты раздались в автобусе, Муна снова начала играть, и Пер Эспен запел:
У папы сын, у папы сын
И дня не проживет один.
«Вот теперь я засну, – подумал Маркус. – Если как следует расслабиться, я засну».
И ему удалось заснуть, прислонившись головой к плечу Сигмунда, который сидел и размышлял о тайнах звездного неба.
Класс пел свои песни, обменивался впечатлениями от прошлых походов в горы, рассказывал анекдоты, ссорился, ел шоколад и чипсы, рыгал, отгадывал загадки и прикидывал, сколько еще ехать. Маркус был совсем в другом месте. Он был в Голливуде, где ходил от дома к дому в Беверли-Хиллз и собирал автографы. Арнольд Шварценеггер только что пригласил его на бокал овощного сока, но тут автобус остановился. Всё, приехали.