Когда мы вышли на палубу, выяснилось, что ветер усилился и приятный запах воды, которым мы раньше наслаждались, словно покинул нас. Но наша храбрая «Чайка» смело встречала волны, ее лебединое тело не дрожало, и мы знали, что в нашем прочном корабле можно не бояться непогоды.
Найдя защищенное место на шкафуте, мы втроем принялись обсуждать разговор с принцем и шансы на успех в предложенном нам приключении.
– Он сделал все для нас таким легким, словно отобрать конфету у ребенка, – весело сказал Арчи.
– Поистине он проявил себя щедрым другом, – согласился я. – Жаль, что он должен умереть. Я предпочел бы, чтобы он был живым и оставался моим другом, чем получать его сокровище. А, Джо?
– Совершенно верно, – тихо ответил Джо.
– Мне тоже понравился этот парень, – сказал Арчи, – но наши чувства ничего в этом случае не изменят. Сокровище призывает нас прийти и взять его и…
– И еще есть Май Ло, который хочет сокровище себе, – добавил Джо.
– Джо прав, – задумчиво сказал я. – С Май Ло надо считаться. Даже принц его опасается.
– А я не боюсь, – заявил Арчи. – Этот человек болван! Всякий, кто преклоняется и становится на колени, как этот тип, трус и подлец.
– Врач, – тихо сказал Джо, – называет его «Старая Голова Смерти».
– Ну и что?
– Я боюсь смерти.
Мы оба вздрогнули, но Арчи, к которому вернулась храбрость, сказал:
– Что может один жалкий китаец против трех американцев?
– Очень мало в Америке, – сказал Джо. – Но мы отправляемся в его страну, в Китай, где старая Голова Смерти – высокопоставленный мандарин и губернатор провинции. Там он не будет преклоняться, потому что принц – его единственный господин, а принц вскоре будет под волнами океана.
Мы задумались. Когда Джо произносит долгую речь, всегда есть о чем задуматься.
– Ты хочешь сказать, что испугался и не станешь принимать участие? – наконец спросил Арчи.
– Нет, – ответил Джо. – Я пойду в Китай. Конечно, если вы тоже пойдете.
– Вот это другой разговор!
– Но мы суем головы в капкан, и любая мелочь может его спустить, – добавил Джо.
Арчи удивился.
– Не понимаю, почему ты так считаешь, – возразил он. – Мне все кажется очень легким. У нас есть письмо принца к его людям, есть кольцо, мы знаем тайный проход в зал его предков. Если мы завалим такую работу, нас следует повесить.
– И повесят или что-нибудь еще хуже, – сказал Джо. – Поэтому мы не должны ее завалить. А где эта провинция Кван-Кай-Нон?
– Забыл спросить, – ответил я, сам удивляясь своей оплошности.
– Китай – большая страна, – сказал Джо.
– Знаю. Когда в следующий раз увижу принца, спрошу, где эта провинция и как до нее добраться.
– Сделай это, – сказал Арчи. – Это нам очень поможет.
Но больше я принца не видел. За ланчем врач ел с аппетитом, на лице его было задумчивое выражение.
– Как ваш пациент, доктор? – спрашивал дядя Набот, когда я вошел.
– Я снова без работы, – серьезно ответил доктор Гейлорд.
– Господи! Он умер? – спросил дядя.
– Да, сэр.
Не знаю, почему у меня так сжалось сердце, когда я это услышал. Возможно, благородный молодой китаец вызвал у меня восхищение и преклонение, о которых я не подозревал за то короткое время, когда знал его.
Я взглянул на Арчи и Джо; оба выглядели очень серьезными.
– Не слишком ли это неожиданно, доктор? – спросил дядя Набот после паузы, во время которой он энергично мешал чай.
– Да, он мог бы прожить еще двадцать четыре часа. Но морфий перестал на него действовать, и он ужасно страдал. Поэтому я его убил.
– Что?
– Дал по его просьбе большую дозу морфия, и он погрузился в долгий сон с улыбкой благодарности на лице.
Наступила еще одна пауза.
– Аминь! – сказал капитан Стил, откашливаясь. – Было ли это… гм… строго профессионально, доктор?
– Это было строго гуманно, капитан. Ниже талии он был совершенно раздавлен и согласно всем законам науки и здравого смысла с самого момента происшествия он уже был мертв. Без морфия он бы и до сегодня не дожил. Когда морфий перестал действовать, он умирал бы медленно и в ужасных страданиях. Я не мог этого выносить, и он не мог. Он попросил меня кончить, и я это сделал.
– Вы хороший человек, Гейлорд, – сказал дядя Набот, вытирая лысую голову красным носовым платком. – Я рад, что у вас хватило храбрости сделать это.
– Этот китайский принц, – сказал врач, откидываясь на спинку стула и сунув руки в карманы, – был очень хорошим человеком. Я видел его на борту, и он всегда привлекал меня своим веселым и умным лицом. Когда «Катамата Мару» раскололся, я оставил всех, чтобы ухаживать за Кай Лун Пу. Я понял, что он ранен смертельно. К несчастью, все мои медицинские инструменты и средства были недоступны, и, когда я выбежал на палубу, у меня были только медицинская сумка и шприц. Я помог Май Ло, единственному уцелевшему служителю принца, перенести его на ваш корабль и по его просьбе остался с ним, потому что врач на «Нагасаки Мару» мог позаботиться о немногих раненых с «Катамата Мару». Мне хорошо за это платили, но хочу сказать, что деньги никак не повлияли на мое решение.
Было видно, что врач говорит правду, поэтому мы только согласно кивнули.
– Поместив его в вашу каюту, я сказал ему, что он умирает, – продолжал врач. – Кай воспринял мои слова философски и спросил, долго ли я смогу сохранять ему жизнь так, чтобы он не страдал. Тогда мы договорились, и я обещал ему, что он умрет без страданий. Ему, кажется, нужно было организовать какие-то семейные дела с Май Ло, который представляет его в провинции, и потом у него было несколько разговоров с Сэмом и другими мальчиками.
Он помолчал и с любопытством посмотрел на нас, и его проницательный взгляд из-под густых бровей смущал меня.
– К счастью, – продолжал он, – принц закончил свои дела, какими бы они ни были, прежде чем морфий перестал действовать. Зайдя к нему недавно, я понял, что настало время выполнять обещание. Я спросил его, готов ли он, и он сказал, что готов. И сейчас, на китайском жаргоне, он спит со своими предками.
В наступившей тишине мы все были заняты своими мыслями. Наконец мой отец спросил:
– Где Май Ло?
– Жжет молитвы перед телом. Очень скоро он может доставить нам неприятности.
– Какие? – спросил капитан.
– Эти китайцы считают вечным позором, если тело погребено не дома. Май Ло спросил меня, когда я забальзамирую тело, но я уже расспрашивал и понял, что на борту «Чайки» нет ничего, что помогло бы мне сохранить тело Кай Лун Пу, пока мы не приплывем в Китай. Сам он это понимал и был согласен, чтобы его похоронили в море, но у старой Головы Смерти другие идеи, и, когда Май Ло узнает, что мы собираемся делать, он, как я сказал, доставит нам неприятности.
– Что он может сделать? – спросил дядя Набот.
– У этих китайцев есть неприятное обыкновение впадать в бешенство и изрубить несколько человек в фарш, прежде чем удастся с ними справиться. Не скажу, что Май Ло это сделает, но что-нибудь он обязательно сделает – сделает все, что в его силах, чтобы помешать похоронить тело его хозяина в море.
– Он не впадет в бешенство, – уверенно сказал я, – и не сделает ничего такого, что подвергло бы опасности его жизнь.
– Почему, Сэм? – спросил мой отец. – Май Ло странный тип. Я никак не могу его понять. Мне кажется, он на многое способен.
– Только не на причинение опасности самому себе, – добавил я. – Принц лучше всех знал Май Ло, и, судя по его словам, Май умней, чем ты считаешь, и слишком честолюбив, чтобы подвергнуть свою жизнь опасности из-за простого каприза.
– Это не просто каприз, – сказал врач. – Синтоисты поклоняются предкам, и святость тела покойника – часть их религии. Если Май Ло хороший синтоист, он считает, что будет проклят духами своих предков, если позволит, чтобы тело его господина бросили в море, потому что в таком случае в конце мира его господин не сможет воскреснуть.
– Но хороший ли синтоист Май Ло? – спросил я.
– Мм… Не знаю. Он так говорит, но этот тип меня удивляет. Многие китайцы носят маску бесстрастной сдержанности, но Май Ло самый непостижимый человек, какого я когда-либо видел. Если бы он не был умен, не стал бы мандарином высокого разряда; его нельзя судить по лицу из замазки и по глазам-бусинкам.
– Что ж, – сказал мой отец, – мы не можем подвергать риску свое здоровье, держа на борту разлагающееся тело, так что, доктор, когда вы будете готовы, мы предоставим принцу самые почетные морские похороны. Вопреки старому мандарину. Кстати, Сэм, узнай, не хочет ли Май Ло поесть.
Я вышел и негромко постучал в дверь каюты. Вскоре двери приоткрылась, и в щелку я увидел бесстрастное лицо Май Ло. Увидев меня, он так быстро закрыл дверь, что я не успел сказать ни слова. Я услышал, как он задвинул засов.
– Пусть сдохнет с голоду, – сказал я и пошел на палубу.
Остальные как будто разделяли мои чувства, потому что тоже молча пошли за мной.