ЕСЛИ Я СКАЖУ, что внутри это место оказалось куда просторнее, чем снаружи, вы удивитесь? Не думаю.
Одно фойе потянуло бы на нехилые охотничьи угодья. Места тут было раза в два больше, чем особняк занимал снаружи. Целый акр деревянного пола покрывали шкуры разных экзотических зверей: зебр, львов и ещё какой-то сорокафутовой рептилии, которую я бы не хотел встретить живьём. У правой стены потрескивал камин размером со спальню. Перед ним на мягких кожаных диванах развалились несколько старшеклассников в пушистых зелёных банных халатах. Ребята смеялись и попивали что-то из серебряных кубков. Над каминной полкой нависала волчья голова.
«Опять двадцать пять! – мысленно проворчал я. – И тут волки».
Потолок подпирали грубо обтёсанные брёвна. Стропилами служили копья. На стенах сияли начищенные щиты. И казалось, всё излучает свет: тёплое золотое свечение резало глаза – как бывает, когда выйдешь летом в погожий день из тёмного кинозала.
Посреди фойе возвышался стенд с объявлением:
РАСПИСАНИЕ НА СЕГОДНЯ
10.00, зал Осло – единоборство не на жизнь, а на смерть
11.00, зал Стокгольма – командные бои не на жизнь, а на смерть
12.00, трапезная – шведский стол не на жизнь, а на смерть
13.00, двор – всеобщая битва не на жизнь, а на смерть
16.00, зал Копенгагена – биркам-йога[22] не на жизнь, а на смерть (просьба захватить свои коврики!)
Швейцар Хундинг сказал что-то, но в голове у меня уже так звенело, что я не расслышал:
– Простите, что вы сказали?
– Багаж, – повторил Хундинг. – У вас есть багаж?
– Э-э-э… – Я потянулся к лямке на плече. Похоже, мой рюкзак не пожелал воскресать вместе со мной. – Нет.
– Нынче все без багажа, – проворчал Хундинг. – Вам что, ничего не кладут в погребальный костёр?
– Куда не кладут?!
– Не суть. – Швейцар бросил хмурый взгляд в дальний угол фойе – там лежал корабль, перевёрнутый килем вверх. Он-то и служил стойкой администратора. – Полагаю, нынче и костры-то не в моде. Идёмте.
Человек за килем, видимо, стригся у того же парикмахера, что и Хундинг. Борода его была так огромна, что ей впору было присвоить почтовый индекс. Волосы напоминали натюрморт «Индейка врезалась в лобовое стекло». На нём был травянисто-зелёный костюм в тонкую полоску. На бейдже значилось: «ХЕЛЬГИ, УПРАВЛЯЮЩИЙ, ВОСТОЧНЫЙ ГОТЛАНД, ЗАСЛУЖЕННЫЙ РАБОТНИК С 749 г. в. э.»
– Добро пожаловать! – Хельги оторвался от монитора и взглянул на меня. – Хотите зарегистрироваться?
– Я…
– Заселение с пятнадцати ноль-ноль, – сообщил он. – Если вы скончались раньше, гарантировать, что ваш номер успели подготовить, не могу.
– Так давайте я снова оживу, – предложил я.
– Нет-нет. – Хельги постучал по клавиатуре. – А, вот и славно. – Он расплылся в широкой улыбке, демонстрируя все три (да-да, три!) зуба. – В рамках акции мы предоставим вам люкс.
Хундинг рядом со мной пробурчал сквозь зубы:
– Тоже мне акция. У нас кроме люксов ничего и нет.
– Хундинг… – угрожающим тоном произнёс управляющий.
– Виноват, сэр.
– Не вынуждай меня прибегнуть к палке.
Хундинг поморщился:
– Ни в коем случае, сэр.
Я посмотрел сначала на одного, потом на другого, сличая их бейджи.
– Так вы, получается, с одного года тут работаете? – заметил я. – А что значит «в. э.»?
– Всеобщая эра, – пояснил управляющий. – То, что у вас принято называть «новой эрой».
– А чем вам «новая» не нравится?
– Мы используем «всеобщая» из соображений толерантности. «Новая эра» всё-таки содержит намёк на отсчёт от Рождества Христова. А это травмирует психику Тора. Он всё ещё зол на Иисуса за то, что тот не принял его вызов на поединок.
– Чего-чего?
– Это неважно, – заявил Хельги. – Сколько вам ключей? Одного достаточно?
– Я так и не понял, где я. Если вы оба тут с семьсот сорок девятого года – так это больше тысячи лет.
– Ох, и не говорите, – вздохнул Хундинг.
– Но это же невозможно. И… вы сказали, что я умер. Но я не чувствую себя мёртвым. Как раз наоборот.
– Сэр, – терпеливо сказал Хундинг, – вам всё объяснят нынче же вечером на вечернем пиру. Там будут приветствовать новых гостей.
– Вальгалла. – Это слово всплыло из глубин памяти: полузабытая сказка, которую мама читала мне в детстве. – «ОВ» у вас на лацкане… «В» – это «Вальгалла»?
По глазам Хельги было видно, что терпение его на исходе:
– Да, сэр. Отель «Вальгалла». Мои поздравления. Вам выпала честь пировать в палатах Одина. Мне не терпится послушать повествование о вашем подвиге на сегодняшнем вечернем пиру.
У меня подогнулись коленки, и я облокотился на стойку, чтобы не упасть. До этого момента мне худо-бедно удавалось убедить себя, что это просто навороченный тематический отель и меня по ошибке приняли за здешнего гостя. Но теперь убеждения не срабатывали.
– Умер, – пролепетал я. – То есть вы утверждаете, что я по-настоящему… по-настоящему…
– Вот ключ от вашего номера. – Хельги вручил мне каменную плашку с руной из той же серии, что я видел в кабинете у Рэндольфа. – Ключ от мини-бара желаете?
– Э-э-э…
– Он желает ключ от мини-бара, – ответил за меня Хундинг. – Сынок, ты желаешь ключ от мини-бара, – сердечно прибавил он, переходя на «ты». – Потому что тебе тут жить долго.
– Насколько долго?
– Всегда, – сказал Хельги. – По крайней мере, до Рагнарёка. Хундинг проводит вас в номер. Приятной загробной жизни. Следующий!