Когда-то давно здесь был небольшой завод. Что производили? Да кто сейчас вспомнит… Может, табуретки, а может, какую-то деталь для угольного комбайна. Много таких заброшенных зданий оставалось в Донецке. При советской власти здесь вовсю давали продукцию. Не всегда самого лучшего качества, но зато свою, отечественную. Но, неожиданно для себя угодив в капиталистическую эпоху девяностых, местные предприятия начали сдавать позиции, задыхаясь без сырья, не выдерживая конкуренции с дешёвым китайским производством, отдавая часть невеликой прибыли за «крышу» местным бандитам.
Потом они просто закрывались. Что-то было приватизировано, но не ради производства, а ради недвижимости – по большей части из-за земли в черте крупного областного центра. Потом эту недвижимость пытались продать под застройку, сдать в аренду под склады или какие-то новые частные заводики. Например, по сборке пластиковых окон из привозного профиля или изготовление крымских вин в тетрапаках из спирта-ректификата, виноградного сока и вкусовых добавок, идентичных натуральным. Потом и они стремительно схлопывались, убоявшись налоговой инспекции или общества по защите прав потребителей. Директора, не сумевшие отложить денег на банковский счёт, садились на несколько лет в колонию общего режима, а сумевшие – делились нахапанным и уезжали в другую область с новыми документами.
Остовы производственных помещений, лишённые человеческого тепла, торчали по окраинам Донецка, словно немой укор капиталистическому строю. Хозяйственные мужички из соседних посёлков постепенно лишили их стёкол, крепёжных деталей, досок и бруса. Охотники за металлом вначале вырубили кабели – они шли подороже на процветающем рынке вторсырья, а потом уже взялись и за стальные элементы конструкций – уголок, швеллер, двутавр и прочий фигурный профиль. Как говорится, с поганой овцы хоть шерсти клок. А когда овец остригли до блеска, как подбородок пехотного ротмистра в Крымскую кампанию, люди потеряли к бывшим заводам, фабрикам и мастерским всяческий интерес. Даже бомжи не чтили их своим вниманием – неуютно, холодно, в люках теплоцентралей ночевать гораздо комфортнее, да и от основных кормовых баз далеко. Здесь жили только бродячие собаки, нетопыри, голуби и воробьи.
События 2014 года изменило отношение людей к заброшенным строениям. Ополчению Донбасса не хватало сил контролировать всю линию соприкосновения, поэтому диверсионно-разведывательные группы украинских вооружённых формирований проникали в город довольно часто. А где им прятаться? Вот в таких зданиях, от которых остались одни скелеты. После того, как в нескольких корпусах бывших мехмастерских обнаружили схроны – склады патронов, гранат, взрывчатки, обмундирования – ополченцы начали методично проверять остальные. Нашли много чего. Вплоть до миномёта, установленного в тентованный фургончик. Много таких «блуждающих» миномётов ездило в первые годы войны по Донецку и окрестностям.
Но и маги-хранители Донецка не сидели, сложа руки.
Во-первых, развалины привлекают всякую нечисть – это широко известно и прописано во всех учебниках по волшебству и практической магии. Например, вампиры-звери. Кто это? Да просто инициированные без соблюдения должных обрядов и правил. Они не становятся полноценными «братьями крови», о которых принято снимать кино и писать романтические книги-фэнтези. Никакого лоска, утончённости, тяги к глубоким тайным знаниям. Никакого благородства, даже внешнего, витринного. Из всех чувств остаётся только голод, который гонит «зверей» на еженощную охоту. Если высшие вампиры редко убивают жертву, довольствуясь небольшим количеством крови, то «звери» пощады не знают – выпивают досуха. А потом часть мертвецов встают, превращаясь в таких же «зверей». Их боялись и не любили даже сами кровные братья, а что уж говорить о магах-хранителях? Кроме того, в заброшенных постройках устраивали лёжки оборотни, собирались для чёрных обрядов ведьмы и всяческие сатанисты.
Во-вторых, украинские чародеи, которые не оставляли попыток расправиться с магами-хранителями, любили использовать старые, никому не нужные здания для порталов, дабы запускать в Донецк всяких демонов, духов и прочую астральную гадость. Конечно, для призыва демона высшего порядка, способного в одиночку раскидать по запчастям танковую роту, необходим круг, гексаграмма или хотя бы пентаграмма, начертанная кровью, жертвоприношения и колоссальная затрата магической энергии. А вот всякая мелочь – импы, бесы, бесенята, люцифобы, суккубы, инкубы, полтергейсты, дальрамы, черти всяческих видов – могла проникать через простой портал, открыть который было по силам даже магу третьей категории. Лишь бы нашлось укромное место. А вот чтобы загнать их обратно приходилось потрудиться. Демоны низших порядков тем и отличаются от высших, что не идут в лобовую атаку, а разбредаются по местности или, что ещё опаснее, по городской застройке. Гадят потом исподтишка. Забиваются в коммуникации, выводят из строя трансформаторы и холодильные установки, обрывают провода, выкручивают свечи зажигания и портят тормоза. Проникают в квартиры и делают жизнь людей невыносимой. Чтобы их отыскать, выковырять из укрытий и уничтожить, приходится затрачивать усилия, соизмеримые с упокоением поднятого некромантом кладбища.
Маги-хранители по сигналам, поступающим с мест, выезжали на объект командами по несколько человек. За без малого восемь лет сработались. Только людей, обладающих достаточными способностями и соответствующими навыками катастрофически не хватало.
Зелёный «бусик» притормозил у обочины метров за двести до того места, где улица Баумана пересекает донецкую объездную автодорогу.
– Грач – птица терпеливая, – усмехнулся Вальдемар Карлович Вайс, открывая дверь и спрыгивая на пожухлую, уже прихваченную первыми морозами, траву.
– А гриф – весенняя, – в тон ему отозвался водитель чуда техники, произведённого в конце двадцатого века.
– И только мы – зимородки. Носимся по окраинам в дождь и в снег.
Вайс хлёстким ударом трости сбил верхушку с высокого бурого репейника. Сейчас он возглавлял Совет магов-хранителей Донецка, хотя имел всего лишь вторую категорию. Но после знаменитой битвы за Братскую школу опытных волшебников осталось мало, молодые ещё не обтёрлись настолько, чтобы поручать им какие-то самостоятельные рейды, приходилось справляться силами оставшихся «старичков».
Высокий и худощавый, в очках с золотой оправой и седоватой эспаньолкой, Вайс походил больше на идальго из захудалого рода, чем на горного инженера, известного специалиста по бурению разведочных скважин на твёрдые полезные ископаемые. В Донецке он жил долго. Пережил пять генсеков ЦК КПСС, видел четырёх президентов Украины. И ещё двух исключительно заочно, поскольку с лета 2014-го стал невыездным по причине глубоких расхождений с киевскими магами о векторе развития Донбасса. Любил по этому поводу цитировать Киплинга: «Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet, till Earth and Sky stand presently at God's great Judgment Sea…»[1]
Последние несколько лет жизни Вальдемара Карловича вполне можно было засчитывать каждый за три, а то и за пять. Как говорится, ни отдыху, ни сроку. Чтобы донецкому обывателю жилось спокойно, ему приходилось спать по два-три часа в сутки.
Следом за Вайсом из «бусика» выпрыгнули ещё двое. Начинающие, но сильные маги.
Игорь Волосатый… Причём, Волосатый это настоящая фамилия, не позывной. Игорь Волосатый, до войны руководивший крупным рекламным агентством, открыл в себе магические способности лет шесть назад. С тех пор старательно учился, осваивая всё новые и новые горизонты возможностей, и в 2020-м прошёл квалификационное испытание на третью категорию. Ходил в камуфляжной форме и с охотничьим ножом на поясе.
За ним, радостно улыбаясь и с хрустом потягиваясь, появился Вано Нугзарович Могулия. Несмотря на фамилию, жизнерадостный грузин, когда видел цель, не замечал препятствий. Магической силой он обладал неимоверной. Даже хотелось не силой называть, а силищей, хотя такого термина обычно не использовали. Вальдемар повстречал его на каком-то из городских культурных мероприятий, где Вано Нугзарович с упорством, достойным лучшего применения, громко читал стихи собственного сочинения. Рассмотрев истинным зрением ауру двух сердец Воздуха, пылающих в груди поэта, Вайс подавил первоначальное желание испепелить на месте любителя отглагольных рифм и завязал с ним беседу. Активный и неутомимый грузин стал ценным приобретением для общества магов-хранителей, которое сильно обескровили сражения 2014 года. К большому сожалению Вальдемара Карловича, Вано наотрез отказывался чему-либо учиться у более опытных товарищей. Утверждал, что умеет всё, что ему надо, а если не умеет, так оно и не надо. Но пользу приносил огромную. Казалось, Нугзарович поспевал везде, оказываясь в один день в нескольких местах, проявлял бесстрашие и полное презрение к опасностям, за что уже заработал от различных магических служб России несколько медалей, которые носил, не снимая, на чёрном жилете от костюма-тройки.
Последним многострадальное транспортное средство покинул, кряхтя и жалуясь на больные колени, профессор Исаев – маг-хранитель первой категории, непревзойдённый мастер Стихии Воды, известный учёный в области когнитивной лингвистики и заведующий кафедрой русского языка местного классического университета. В сражении с игвами, прорвавшимися из Друккарга, которое вошло в магическую историю Донецка как битва за Братскую Школу, он едва не выжег себя изнутри, отдав Силу до последней капли, очень долго лежал в коме и до сих пор полностью не восстановил здоровье. Но оставаться в стороне, когда товарищи выходят в рейды едва ли не каждый день, не мог и требовал от Вайса оповещать его о каждом случае прорыва в город чужеземных колдунов или нечисти. Вальдемар старался щадить друга, но, скрепя сердце, шёл на поводу.
Краткую диспозицию он разъяснил коллегам-магам ещё в «бусике». Магическая сторожевая сеть, раскинутая над Донецком, зафиксировала всплеск активности в заброшенной промзоне Будённовского района. Местоположение аномалии удалось вычислить с точностью до десяти метров и теперь стало ясно, что работать придётся в саморазрушающемся от непогоды здании. Сканирование ауры местности не позволяет наверняка определить, с чем именно придётся столкнуться, но приблизительно можно было сказать – нечисть не слишком высокого уровня, но в больших количествах. Скорее всего, полсотни импов или козлоногих чертенят. Тут главное не позволить им вырваться и разбежаться по окрестностям. Закошмарят весь район, да и времени, чтобы вылавливать их поодиночке, потребуется слишком много.
– Итак, – напомнил Вайс, оглядывая своё невеликое воинство. – Работаем привычную схему. Профессор ставит купол и поддерживает его непроницаемость до конца операции. Мы идём внутрь и зачищаем. Аккуратно, но надёжно. Стас ведёт наблюдение за периметром.
Бородатый водитель «бусика» усмехнулся, поправил шапку-кубанку и вытащил из-за сидения двухствольный дробовик. В правом стволе обычная дробь «нулёвка», в левом – патрон, начинённый мелко нарубленной серебряной проволокой. Стас тоже был потенциальным магом и довольно сильным, но из каких-то собственных соображений на этапе обучения отказался от использования Силы и помогал Совету, как обычный человек, став незаменимым водителем для опасных выездов на местность. Прекрасно знал город, мог вести автомобиль хоть с закрытыми глазами и управлялся с любым видом огнестрельного и холодного оружия на уровне «грандмастер».
– Слава, ты готов?
– Сейчас инструмент подстрою, – отозвался профессор, возясь с видавшей виды гитарой. Лучше всего ему удавалась магия, которая сопровождалась песнями в авторском исполнении. – Совсем немного осталось.
– Слушай, зачем молчал? – воскликнул Могулия, обладающий абсолютным музыкальным слухом. – Ещё в машине дал бы гитару, я тебе за пять секунд настроил бы!
– Да ничего… – Профессор подкрутил последний колок. – Мы же не опаздываем никуда?
Он провёл пальцем по струнам. Для истинного зрения Вайса, оба энергетических сердца Исаева разгорелись ярким и ровным синим пламенем. Ослепительно сияли оба «воздушных» сердца грузина, ровным тёмно-багровым светились Сердца Земли Игоря.
Заклинатель дождя запел. Вначале негромко, но постепенно голос его набирал силу:
– Мой дождь идёт над городом моим,
над Крытым рынком, над ночным бульваром,
Над площадью… Моим влюблённым парам
Не страшен Рим, как и не страшен Крым.
Судьба моя туманна и страшна,
Сто лет прожив в насочинённых книгах,
Я жизнь служил, барахтаясь в интригах,
Но это, право, не моя вина.[2]
Повинуясь его словам течи, затянувшие декабрьское небо плотным покрывалом, заволновались, зашевелились. Из них, словно из гигантских серых амёб, начали вытягиваться ложноножки. Потом тучи закружились в хороводе, осью которого стало заброшенное здание бывшего завода…
– А дождь идёт, смывая все следы,
Стучась в окно, как путник запоздалый,
Сегодня ночь в своих делах усталых
Забылась в обрамленьи суеты,
Не зная ничего о том, что днём
Горел мой город медленной свечой,
горел мой рынок и мои проспекты,
мой город, измождённый и раздетый,
Горел, горел свечой за упокой.
И хлынул ливень. Не осенний обложной дождь, который может идти неделями, а настоящий летний. Хлёстко и упруго били струи, сформировав над постройкой и прилегающим хоздвором с остатками строительного мусора плотный мерцающий купол, через который не прорваться ни одному порождению Тьмы.
– А я лежу, не глядя в потолок,
Считаю протяжённые минуты…
Горит мой город, дождь идёт, как будто
Свеча горит, и это видит Бог.
Финальный аккорд закрепил магию. Теперь очистительный дождь мог существовать без подпитки Силой извне.
Вайс поправил широкополую шляпу-борсалино, кивнул, сосредоточился и ударил воздух перед собой пустой ладонью.
Железные двери, покрытые облупившимся суриком, с грохотом сорвались с заржавевших петель и улетели внутрь здания. Следом за ними маг запустил шар-светлячок, перехватил поудобнее трость, которая в его руках становилась смертоносным оружием, и шагнул через порог. Игорь и Вано последовали за командиром. Исаев остался наблюдать за объектом и пресекать попытки прорыва.
Внутри, как и предполагалось по результатам сканирования магического поля, кишмя кишели мелкие бесы. Полсотни, не меньше. Некрупные, размером с бабуина, если его поставить на задние лапы. Часть косматые – жёсткая, как сапожная щётка, чёрная шерсть торчала в разные стороны. Другие голые – лиловая кожа маслянисто поблёскивала. Сильные пальцы с когтями позволяли им взбираться по отвесной стене, цепляясь за малейшие неровности. Головы некоторых украшали козлиные рожки – от коротких, в пару сантиметров, до полуметровых, изогнутых и острых. Но главное, что сразу бросалось в глаза – первичные половые признаки. Бесы, прыгая, бегая, раскачиваясь на торчащей из стен арматуре, размахивали гипертрофированными гениталиями, которые, по законам физики, должны были в большинстве случаев перевешивать их самих. Инкубы… Как говорится, к бабке не ходи.
– Это хорошо, Карлович, что ты женщин наших в рейд не взял… – ошеломлённо пробормотал Могулия.
– Это случайно, – ответил Вайс, собирая между ладонями частицы огня. – Но случайностей, как известно, не бывает.
– Инкубы… А что ж они страшные такие? – удивился Игорь.
В самом деле, бесы не отличались красотой и элегантностью. Плоские носы, маленькие глазки, жёлтые клыки, выглядывающие между толстыми чёрными губами.
– Это потому, что ты видишь их истинным зрением. Для жертв это всё высокие голубоглазые блондины с развитой мускулатурой, – хмыкнул Вайс. – Нам до них далеко, – и скомандовал: – Начали!
Они ударили одновременно.
Вальдемар серией точных файерболлов.
Вано плетью-семихвосткой из тугих струй воздуха.
Игорь веером острых, как бритва осколков обсидиана.
От визга инкубов резкой болью отозвались барабанные перепонки, сдавило виски.
Во все стоны брызнула зелёная кровь. Ядовитая. Её капли прожигали бетон и листовое железо. Полетели клочья шерсти и ошмётки шкуры. Запахло палёным. Нутро завода заволокло едким, режущим глаза дымом.
Демоны и не собирались сдаваться. Даже порождения Тьмы цепляются за то жалкое подобие жизни, которым награждает их противоестественная бесовская природа. Некоторые, правда, кинулись наутёк через лишённые стёкол оконные проёмы. Отчаянно заорали – магический дождь Исаева не просто обжигал их сильнее азотной кислоты. Он растворял без остатка, как царская водка расправляется с золотом. Но большинство всё же попытались контратаковать.
Ещё один залп каменных осколков и файерболлов проредил бесовские ряды, а воздушная плеть смела тех, кто прыгал с потолка и стен. После маги схватились с инкубами врукопашную.
Тонкие усики огня и земли, запущенные Вальдемаром Вайсом в трость, придали ей прочность самой лучшей стали. Да что там стали! Самого лучшего сверхтвёрдого и сверхпрочного сплава, какой ещё не изобрели учёные-материаловеды. Она с лёгкостью ломала хребты и рёбра, протыкала насквозь, раскалывала черепа. Бесы смертны. Хотя немного иначе, чем люди. Теряя материальную оболочку, они растворяются во Тьме, но могут потом возродиться, чтобы пакостить снова. Правда, процесс этот длительный и энергозатратный, так на то и расчёт, чтобы те колдуны, которые призвали их в нашу реальность, порядком помучились, если вздумают повторить фокус. Игорь Волосатый подхватил лежащий под ногами обрезок арматуры. Повинуясь его магии, ржавая железяка обросла кусочками бетона, превращаясь в увесистую палицу. Неунывающий грузин не стал придумывать ничего особенного, просто укоротил воздушную плеть до длины казачьей нагайки.
Ожесточённая схватка длилась не больше десятка секунд. Маги рубили, кололи, дробили черепа и кости, хлестали плетью наотмашь. Бесы отбивались с упорством загнанных в угол крыс. Пытались достать врага когтями, клыками, острыми рогами, хвостами – каждый с шипом-крюком на конце.
Несмотря на отточенные навыки и опыт десятков подобных драк, Вайс с соратниками попятились, но в этот миг над их головами ударили тонкие, кинжально-острые струи воды. На долю мгновения обернувшись, Вальдемар увидел стоящего в дверном проёме Исаева. Профессор забросил гитару за спину, будто винтовку и вытянул вперёд руки. С его ладоней и била смертельная для демонов вода.
Появление четвёртого мага стало переломным этапом в сражении. Инкубы дрогнули и кинулись врассыпную, более заботясь о спасении, нежели о сопротивлении. И совершенно напрасно. Скрыться не удавалось. Огонь, Земля, Воздух и Вода – чистые и незамутнённые тьмой стихии – настигали везде. Бесы метались, пытаясь увернуться от смертельной для них магии. Смрадный дым клубами плыл в воздухе, заставляя глаза слезиться, а носы чихать.
– Смотри! Уходят! – Игорь указал палицей на металлический шкаф, в котором когда-то хранили инструмент или спецовки. – Там портал!
Только мощные анкера, крепившие шкаф к стене, не позволили мародёрам, хозяйничавшим здесь тридцать лет, сдать его на металлолом. Одну створку двойной двери намертво заклинило от ржавчины или от удара. И за право протиснуться во вторую билась дюжина инкубов. Каждая злобная и безмозглая тварь хотела быть первой, поэтому они только мешали друг другу, хотя, соблюдая очерёдность, могли бы спокойно уйти, пользуясь всеобщей неразберихой и задымлённостью помещения.
Это уже был не бой, а избиение. Расправа. В считанные мгновения толкающиеся, визжащие, карабкающиеся друг на друга инкубы были перебиты. И лишь один, самый крупный, сильный, матёрый, с гигантским, волочащимся по полу «мужским достоинством» нырнул в шкаф.
– Там точно портал, – заметил подошедший поближе Исаев.
– Да больше негде ему быть, – согласился Вайс.
– Карлович! – вызвался Могулия. – Дай, я его закрою.
Вальдемар покачал головой:
– Нет. Извини, дорогой Вано, но нет.
– Почему это?
– Потому что для закрытия портала выучка и дисциплина важнее, чем задор и лихость. Я понятно объяснил?
– Понятно… – насупился грузин. – Как бить гадов, так я нужен, а…
– А как портал закрывать, так мы с профессором пойдём! – отрезал Вайс. – Это приказ. Приказы не обсуждаются. Ясно? Со мной идёт маг первой категории Исаев. А вам, братцы, спасибо за славный бой. Выходите к Стасу. Отдохните пока. Заодно проведите досмотр периметра. Бережёного Бог бережёт. Вопросы есть?
– Никак нет! – расправил плечи Игорь Волосатый.
– Никак нет, – с недовольным видом пробормотал Могулия.
– Выполнять!
– Есть!
Маг Земли и маг Воздуха развернулись к выходу.
– Погодите! – окликнул их Исаев. – Гитару заберите – тут она только мешать будет. Ну, что, Вальдемар? Пойдём.
Он резким рывком потянул на себя дверь железного шкафа.