– Да… да. Да. ДА!!!!
Наши губы сливаются, его поцелуи обжигают, его рука зарывается в мои волосы, и весь мир перестает существовать.
Точнее, так: весь мир – это мы. Он и я. Его твердый, как камень, член упирается в меня. Колени подгибаются, волна дрожи скатывается по телу и сосредотачивается где-то внизу живота. Он безумно меня заводит, и подсознательно я желаю, чтобы это длилось вечно.
– Бооооже мой, как же хоро…
Хорошо? Черта с два.
Мир распадается на куски. Он – человек, которого я люблю и с которым так страстно занимаюсь любовью – исчезает из виду.
Я открываю глаза.
– Да чтоб тебя…
Я вся мокрая, простыни сбились в ком, сердце бешено колотится, как у кролика. Не самое приятное ощущение, доложу я вам. Подушка упала на пол. Вероятно, я проснулась в тот момент, когда она выскользнула у меня из-под головы. Я лежу в своей постели и вижу знакомые стены спальни в доме, который снимает мой отец.
Я наклонилась, чтобы подобрать подушку, и вернула ее на место. Потерла глаза, пытаясь избавиться от яркого сна, который только что покинул меня. Но вместо этого, конечно, вновь вспомнила все, что было – и даже со всеми подробностями.
На мгновение мне показалось, что я увидела его воочию, здесь, в моей спальне. Джорджа, парня, которого я люблю.
Он стоял передо мной, его карие глаза лучились теплотой, его точеные черты лица были освещены мягким светом, пробивающимся сквозь жалюзи. Каштановые волосы Джорджа были растрепаны, а улыбка сияла. Простая майка подчеркивала его широкие плечи и мощные бицепсы.
Я почувствовала, как по телу вновь пробежала волна возбуждения, пусть даже он присутствовал только в моем воображении.
«Какой вздор, – смутно подумала я, ворочаясь на кровати. Она никогда не казалась мне узкой или неудобной, но сейчас почему-то страшно раздражала. – Я вижу эротические сны, как малолетка. Завтра… то есть уже сегодня вечером Джордж прилетает из Финикса. И мы оторвемся по полной… Ужасно неудобно, когда он в Финиксе, а я в Лос-Анджелесе. Но, к счастью, скоро этому придет конец».
Электронные часы показывали 3 часа 26 минут. Я сказала себе, что могу попробовать заснуть до утра, но сон не шел ко мне.
Я сбросила одеяло, встала с кровати и подошла к окну, чтобы полюбоваться лунной ночью – пусть даже именно сегодня луна, по правде говоря, подкачала. У меня все еще кружилась голова от яркости сна. Его образы были невероятно реальными – даже так: пугающе реальными.
Когда ты просыпаешься посреди ночи, очень хочется, чтобы именно в этот момент кто-нибудь напомнил о себе. Я проверила смартфон, но, конечно, Джордж со вчерашнего вечера не писал ничего нового.
Последние недели он был занят – помогал отцу с открытием нового супермаркета. Бизнес – это не шутки, тем более такой, как у их семьи. Онлайн-торговля наступает, и магазинам приходится прилагать усилия, чтобы не то что обеспечивать рост выручки, а хотя бы поддерживать ее на прежнем уровне.
Я была рада, что Джордж оказался в моем сне. Мне казалось, что я все еще держу его за руку, все еще ощущаю его теплое дыхание на своей коже. Мысленно я сделала зарубку – спросить его потом, не думал ли он обо мне в эту ночь, не снилась ли я ему.
Идея, что я могла тоже ему сниться, мне понравилась. Мы любим друг друга, у нас такая прочная связь, так что ничего в этом нет невозможного. В конце концов сны – всего лишь отражение нашего подсознания. Может быть, я снова увижу его, если засну.
Я положила телефон на место и снова легла. Джордж всегда был тем, кто заставлял мое сердце замирать. Мы были вместе уже почти год, и наша любовь с каждым днем, казалось мне, становилась только сильнее. Он был красивым парнем, с острым умом и добрым сердцем, за что все его обожали.
Но что мне больше всего нравилось в Джордже, так это его способность видеть меня насквозь, понимать меня так, как никто другой никогда не понимал. Забавно, что во сне я чувствовала тепло его прикосновения всем своим существом, вплоть до кончиков пальцев ног.
Мы познакомились в Финиксе, а когда я решила поступать в университет в Лос-Анджелесе, Джордж не стал меня отговаривать. Мы оба знали, что будем встречаться по-прежнему, как только выпадет такая возможность. Я ездила к нему, он приезжал ко мне, и сегодня вечером в аэропорту мы встретимся, чтобы больше не расставаться, потому что это просто невыноси…
Моя веки отяжелели, и я задремала. Кажется, на этот раз мне не снилось ничего экстраординарного – вплоть до того момента, когда меня разбудил будильник, заиграв мелодию Тейлор Свифт.
Калифорнийское солнце осветило мою комнату, которую я устроила по своему вкусу. Это было маленькое уютное пространство, наполненное вещами, которые делали меня счастливой. Стены были выкрашены в симпатичный кремово-желтый цвет, у одной стены стояла кровать, а у другой – письменный стол с изящным серебристым ноутбуком, за которым я часами занималась и готовилась к экзаменам.
Кроме ноутбука, здесь имелись учебники, тетради и хаотично разбросанные ручки и фломастеры. В углу стояло потертое кресло, в котором можно было устроиться с хорошей книгой или чашечкой горячего кофе, а обычно на нем лежал рюкзак с моими вещами.
На стол я поставила коллекцию фотографий в рамках. Эти снимки напоминали о моих любимых моментах, проведенных с Джорджем и нашими друзьями. Была тут, например, фотография, на которой мы с ним были запечатлены на пляже, смеющиеся и загорелые; еще одна – снятая на заднем дворе, где мы танцевали под дождем; и третья – на званом ужине, где мы выглядели как идеальная пара. Возможно, я сейчас скажу глупость, но я любила перед сном посылать какой-нибудь из этих фотографий воздушный поцелуй, когда Джорджа не было рядом.
Моя комната казалась маленькой, но это была моя комната, и я ее очень любила. Это было мое убежище от хаоса студенческой жизни, места, где я могла отвлечься от стрессов университетской жизни и зарядиться энергией для следующего дня.
Сейчас мне предстоит как-то просуществовать в ожидании вечера, когда прилетит рейс из Финикса. И как заниматься, как учиться, я вас спрашиваю, если считаешь минуты в ожидании того момента, когда приземлится самолет?
Я сбросила одеяло, встала с кровати и босиком пошлепала в ванную, чтобы почистить зубы и привести себя в порядок.
Зеркало отразило всю мою неотразимость, пардон за каламбур – русая челочка, такие же волосы сильно ниже плеч, щеки круглее, чем следует, ресницы могли бы быть подлиннее, а грудь – побольше. Говорят, что она еще вырастет, но в таком тонком вопросе хотелось бы не просто полагаться на мнение экспертов (кем бы они ни были), а видеть какое-никакое движение вперед. При мысли об этом мне самой стало смешно, и я фыркнула.
Когда я чистила зубы пастой, пахнущей не то ананасом, не то райскими цветами, я снова вспомнила о своем сне. Он был таким ярким, таким реальным. Поскорее бы он стал явью, в самом деле…
Проверив почту и чаты в телефоне, я спустилась на кухню, чтобы позавтракать. Мой отец уже сидел за столом и потягивал кофе. На фотографиях, которые сопровождают его книги, он выглядит импозантно и необычайно уверенно в себе. Легкий прищур, морщинки у глаз, аккуратная борода – ни дать ни взять шериф из вестерна, который строго, но справедливо следит за порядком в небольшом городке.
В жизни он выглядит куда проще, домашнее, если можно так сказать. На столе перед отцом стоял неразлучный друг каждого писателя – ноутбук, и я слегка напряглась. Я отлично понимала, что это значит.
Иногда я видела отца с ноутбуком за обедом или ужином, но если уже с утра он не отрывается от компьютера, значит, с его новой книгой что-то неладно.
– Доброе утро, детка, – сказал папа, глядя на меня со своей обычной теплой улыбкой. – Хорошо спалось?
– Великолепно, – чистосердечно призналась я, накладывая себе хлопьев.
Мой отец пишет детективы. Это хороший жанр, который пользуется стабильным спросом. Сериал по его книге имел некоторый успех, и теперь его шестой роман «Зов в ночи» собираются купить для экранизации в Голливуде. Совсем недавно мы жили в городке Кэмп-Верде в штате – впрочем, не буду упоминать штат, не так уж он и важен. Захолустье везде примерно одинаково: улицы, почти безлюдные во всякое время дня, все знают всех и все всех обсуждают.
Нет, мы не были бедны, потому что отцу по наследству достался небольшой магазинчик. А еще ему досталась страсть к книгам, взявшаяся непонятно откуда, потому что никто из его предков ею не страдал, а рассматривать всерьез гипотезу, что все случилось из-за того, что его бабка как-то встретила в поезде Рэймонда Чандлера[1], я не могу.
И вообще, если говорить начистоту, знаменитого детективщика встретила вовсе не бабка, а двоюродная тетка отца, которая не слишком жаловала нашу семью. По ее словам, мистер Чандлер почти всю дорогу молчал и, кажется, открыл рот только для того, чтобы попросить разрешения открыть окно.
– Джордж сегодня прилетает, – сказала я.
Отец кивнул. Не знаю почему, но он не жалует Джорджа. Мой отец слишком мягкий и воспитанный человек, чтобы дать как-то почувствовать свое неодобрение, но я чувствую его отношение кожей. Он может ничего не говорить, и даже намека себе не позволить, я все равно знаю, что Джордж ему не по душе.
Вот бы еще понять, почему.
– Ты рада? – спросил отец, проницательно глядя на меня.
– Конечно. – И, чтобы переменить тему, я осведомилась: – Как твои переговоры? Айра что-нибудь говорил?
Айра Левинсон – папин агент, который занимается продажей прав на его произведения. Сейчас он как раз добивается того, чтобы права на экранизацию были проданы на выгодных для нас условиях, а это процесс вовсе не быстрый.
– Говорил, – ответил отец на мой вопрос.
– И?
– Ну, дело движется.
– Куда именно? – безжалостно спросила я.
Мы поглядели друг на друга и практически одновременно расхохотались.
– Айра профессионал, милая. Надо ему доверять, – заметил мой отец примирительно, когда перестал смеяться.
– Когда твой фильм выйдет, – пожаловалась я, – я, наверное, успею уже закончить университет.
– Вот и чудно, – заметил папа. – И эта профессорша, миссис Мерри-как-бишь-ее-там, уже не будет тебя тиранить. Спокойно сходим в кино, по-семейному…
– Никто меня не тиранит. Ну пап!
– Ты же сама говорила, что она ужасная.
– Она с характером, но вовсе не ужасная.
– Но раньше ты говорила, что ужасная.
– Сгоряча – я ошибалась. Она очень увлечена своим предметом. Знаешь, она ухитряется рассказывать о Шекспире так, что видишь живого человека. Не то что другие, у которых выходит памятник, причем надгробный. Замшелый, скучный памятник, на котором даже воронам неинтересно сидеть.
– Я рад, что она оказалась не такой уж плохой. – Отец потер виски и уставился в экран с хмурым видом.
– Если Айра продаст права, мы сможем переехать в другой дом? – спросила я.
– Тебе здесь не нравится?
– Нравится. Но…
Пока мы снимаем дом в Брентвуде[2], однако, если Айра продаст права на экранизацию, сможем обзавестись собственным жильем, и не исключено, что даже в Беверли-Хиллз. Прямо скажем, неплохая карьера для семьи из Кэмп-Верде. Но дело не только в этом. Дом, который мы снимаем, хорош для небольшой семьи. Если я начну жить вместе с Джорджем, то…
Одним словом, могут возникнуть некоторые осложнения. А я так устроена, что не люблю осложнений, особенно таких, которые возникают на ровном месте.
– Тесса, вы с Джорджем обсуждали, что будете делать, когда он приедет сюда? – спросил отец.
Я кивнула.
– Да, мы немного говорили об этом. Но, знаешь, не так чтобы всерьез…
Выражение лица моего отца стало серьезным.
– Мне кажется, не мешало бы обсудить некоторые практические моменты. Ну, например, где вы будете жить и как будете себя обеспечивать.
Я почувствовала укол беспокойства. Мы с Джорджем немного говорили об этом, но никаких конкретных планов у нас не было. Мы оба были сосредоточены на своих делах: я – на учебе, он – на карьере в фирме своего отца. Мы знали, что у нас серьезные отношения, но мы еще не дошли до той точки, когда возникает желание озаботиться практической плоскостью совместной жизни и всем, что с ней связано.
– Знаешь, Тесса, я беспокоюсь о том, что ты приняла такое важное решение, не обдумав его как следует, – продолжал отец. – Рассматривали ли вы финансовые последствия совместной жизни? У вас есть план по этому поводу?
– Папа, Джордж разумный человек. – Я почувствовала, что начинаю сердиться. – У него хорошая работа, и он ответственно относится к деньгам. Мы что-нибудь придумаем.
Отец вздохнул.
– Я знаю, ты считаешь Джорджа хорошим парнем, но я просто беспокоюсь о твоем благополучии. Ты еще молода, Тесса. Ты учишься в университете, и вообще…
Я почувствовала прилив разочарования. Почему мой отец не мог просто довериться мне и Джорджу? В конце концов, мы же взрослые люди.
– Наверное, он будет жить здесь? – добавил отец. – Или вы решили снимать отдельное жилье? Надеюсь, ты не собираешься жить с ним в какой-нибудь грязной квартирке или чем-то таком, правда?
Вот, начинается.
– Я не думаю, что это возможно, папа, – твердо сказала я. – Я имею в виду, если мы все вместе поселимся здесь. Я люблю тебя, и мне нравится жить в Брентвуде, но… Мне нужно немного пространства и независимости. Нам с Джорджем, – поправилась я.
– Я и не собираюсь вас стеснять, – пожал плечами отец. – У нас в доме достаточно места. И ты же знаешь, что у меня обязательства по рекламным турам. Альбукерк, Нью-Йорк, Вегас – календарь поездок расписан до конца года. Меня часто не бывает дома. Живите здесь, а то зачем платить за аренду еще одного жилья? Лос-Анджелес вовсе не дешевый город.
Он был совершенно прав, и все же я колебалась.
– Ты правда не против, если Джордж переедет к нам?
Отец кивнул.
– Да, конечно.
– Хорошо, пап, – сказала я, улыбаясь. – Если Джордж согласится переехать к нам, мы можем попробовать.
Мой отец с облегчением улыбнулся.
– Я поговорю с Джорджем и узнаю, что он думает, – добавила я.
А в сущности, почему он должен быть против? Мой отец действительно часто уезжает, и дом тогда будет полностью в нашем распоряжении.
– Что у тебя на сегодня на повестке дня? – поинтересовался отец, когда я принялась за йогурт.
– Ничего особенного, – я наморщила нос. – Учеба и тусовки с друзьями. А, еще надо будет написать заметку для университетского портала. Элис попросила, она редактор спортивного отдела. – Элис Кэйхилл – моя однокурсница и подруга. – Так что я теперь журналистка, пап.
– Главное, не путай бейсбол с футболом, и все будет хорошо, – улыбнулся отец.
– Я не спутаю даже европейский футбол с нашим, – хмыкнула я. – Представь, я даже знаю, что такое пенальти. И чем занимается полузащитник, а еще…
Взгляд отца скользнул по экрану ноутбука, между бровями прорезались морщинки. Он сделал неловкое движение рукой и чуть не опрокинул чашку. Кофе выплеснулся на стол – немного, всего пара ложек, но этого оказалось достаточно, чтобы атмосфера, только что бывшая дружеской, определенно сгустилась.
– А, черт… – Отец виновато поглядел на меня. – Извини, Тесса.
Он взял салфетку и вытер кофе со стола, после чего сгорбился и уставился в свой ноутбук с таким расстроенным видом, что мне стало не по себе.
– Что случилось, папа? – спросила я, стараясь говорить как можно более непринужденно.
Он вздохнул и потер виски.
– Что случилось, что случилось… Понимаешь, персонаж никак не хочет умирать.
– Это как? – изумилась я.
– Ну, вот так, – проворчал отец. – Понимаешь, с тем характером, который я ему придумал, он никак не может дать себя в обиду. Скорее уж возьмет и сам прикончит главного злодея на сороковой странице. И о чем мне тогда писать?
– А поменять характер… – начала я осторожно.
– Не могу. На нем весь сюжет держится.
– Тогда убей злодея и расследуй его убийство.
– Нет, так нельзя. Дора не одобрит такой поворот сюжета.
Дора Графтон – его редактор в известном издательстве «Мэнвилл и Брок», и по всем творческим вопросам папа первым делом консультируется именно с ней.
– И вообще я устал, – добавил отец внезапно. – Черт бы их всех побрал!
Он захлопнул ноутбук и принялся нервно массировать пальцами лоб и надбровные дуги. Я пробормотала что-то вроде того, что он переутомился и ему нужно отдохнуть.
– Такое ощущение, что слова застревают у меня в голове, – пожаловался отец. – И ничего не ладится. Ничего!
Я понимала, как тяжело ему приходится в такие минуты. Отец всего в жизни добился сам, но далось ему это вовсе не легко. Он так и не смог получить высшее образование, несмотря на то, что «Мэнвилл и Брок» уже сделали на его книгах сотни тысяч долларов, а в будущем, скорее всего, сделают еще больше. И папа гордился тем, что я поступила в УКЛА[3], могла рассуждать о стихах Эмили Дикинсон[4] и знала о существовании таких писателей, о которых он в жизни не слыхал.
Я поглядела на часы и поднялась с места. Тогда я была уверена, что мой предстоящий день расписан по минутам. Сначала лекции, потом интервью с каким-нибудь тренером университетской команды, потом я встречаю Джорджа в аэропорту, а отец… Надеюсь, Дора поможет отцу разобраться со строптивым персонажем, который грозит нарушить всю стройную композицию книги.
– Я думаю, тебе нужно поговорить с Дорой, – сказала я, поднимаясь с места. – Пусть она найдет управу на этого… как его зовут?
– Трой, – буркнул папа.
– Ну вот, скажи ей, что Трой уперся. Отбился от рук и портит всем жизнь. Я уверена, она что-нибудь придумает. Посоветуйся с ней… А я побежала.
И хотя отец знал, что я вожу аккуратно и не лихачу, он по привычке прокричал мне вслед, чтобы я была на дороге осторожной, и я пообещала ему, что буду паинькой.