Настя ни на мгновение не усомнилась в себе. Она нечасто играла в шахматы, но у неё к ним определённо были способности. Как сказал её одноклассник, когда она в пух и прах разнесла его в первой же схватке: «Тебе просто дано».
Он, конечно, немного обиделся тогда, ведь ничто не предвещало его проигрыша. На тот момент Настя даже не знала, как называются фигуры, и уж тем более как они ходят. Мальчишка объяснял всё по ходу игры, немного подсказывал, но в конце откровенно напрягся. Она выигрывала.
Тогда он оправдал свой проигрыш тем, что больше играл за неё, чем за себя. Победа симпатичной темноволосой девчонки с лукавым прищуром зелёных глаз больно ранила самолюбие парня, и он заставил её играть ещё, и ещё, и ещё. Настя выигрывала слишком часто. Слишком часто для девчонки, которая ему нравилась.
Потом довольно долго Настя не играла. До тех пор, пока не поступила в университет. Борис тогда купил себе новый ноутбук, а старый отдал сестре для курсовых и рефератов. Он был старенький и совсем не мощный, зато шахматы на нём просто летали.
Настя не знала названий всяких хитрых приёмчиков, играла больше интуитивно, но даже на среднем уровне сложности обыгрывала компьютер регулярно. И сейчас, глядя в хитрющие серые глаза одногруппника, предвкушала, как он удивится, когда продует.
– Обойдёмся без часов, просто ходим как можно быстрее, о'кей? – уточнил правила Дима.
– Да конечно. Домашний вариант. Погнали! – скомандовала Настя, и партнёр сделал первый шаг.
Фигуры полетели с доски одна за другой, притом с обеих сторон. Дима начал агрессивно, и Настя едва успевала просчитывать ходы. Обычно это давалось ей играючи, но взятый парнем темп оказался для неё слишком высоким. Но подозрений не вызвал. Даже наоборот – она уверилась в его непрофессионализме, уж больно легко он жертвовал фигуры: как ей казалось, опрометчиво и не особо продумано.
Столь неоправданная самоуверенность стоила ей первой победы.
– Подожди, не раздевайся, включу какую–нибудь эротическую музычку. – Димка подскочил с кровати, на которой они расположились с доской, и побежал к компьютеру. Пара щелчков мышью – и из динамиков льётся красивая чувственная мелодия.
– Хренов как дров, а не стриптиз тебе! – выдала Настя, стянула свитер и, пару раз покрутив над головой, швырнула в парня.
Одежды она не жалела. В комнате было довольно тепло, а в толстом шерстяном свитере – так вообще откровенно жарко.
– Я, наверное, тоже сниму, – начал Дима, но Настя непреклонно заявила:
– Не сметь! Сиди и парься, как я.
– Ты мне проиграла, чтобы раздеться, что ли? – расхохотался Дмитрий и стащил свитер через голову, не расстёгивая молнию на вороте. – От меня таких подвигов не жди – я всегда рад обнажиться перед красивой девушкой, даже и без шахмат.
– Ай, Дим, давай со мной без этих игр. Знаешь же, не работает вся эта чухня.
– Я случайно. Но ты же хотела пресс мой заценить.
– Я честно хотела. После победы в бою, так сказать. – Настя подмигнула и быстро восстановила порядок на доске. – Так, я хожу.
Через пятнадцать минут Дима оглядел расстановку фигур и объявил:
– Ну, по факту, шансов на победу у тебя уже нет. Смотрю, не больно–то тебя мотивируют мои кубики. А там, к слову, есть на что посмотреть.
– С чего это ты взял, что я продула? Ещё всё может быть.
– Ага, можно ещё час бегать по полю, но в конце концов победа останется за мной.
– Может, не победа, а ничья, – упёрлась Анастасия.
– О'кей, пусть будет ничья. Раздеваемся оба, – не стал спорить Дима и стянул с себя футболку. Увидев, как Настя стягивает носочки, грустно выдохнул и произнёс: – Надо было в шашки играть хотя бы. В поддавки.
– Ой, я сто лет не играла в шашки, но поддавки не люблю. Есть что–то противоестественное в том, что ты выигрываешь, проигрывая.
– Это ты зря, – уверенно заявил парень и продолжил развивать мысль: – девушке, наоборот, очень важно уметь поддаваться. В отношениях с мужчинами это вообще первое дело. Один мой знакомый пошёл в шахматный кружок из–за девчонки. Он был в неё влюблён чуть ли не с первого класса, а потом, как–то после уроков… уже не помню, как там точно всё было, дежурили они вроде, или что–то такое… Короче, он решил научить её играть в шахматы, а она его раз пять подряд уделала. И всё, прощай любовь! Зато в шахматы он сейчас играет профессионально. Прикинь, как закусило его, а? И девочка осталась без поклонника. Существенный минус, мне кажется. А разок бы проиграла – и, глядишь, всю жизнь носил бы её на руках.
– У меня только один вопрос: его не Никита случайно зовут?
– Никита. О, – выдохнул Димка, сообразив, что к чему.
– Ого, – захихикала Настя. – Город у нас – одна большая деревня. Нам не пора ли ехать, дорогой друг?
– Куда ехать? – возмутился «дорогой друг». – Тебе ещё раздеваться и раздеваться. И вообще, где восторги по поводу моих кубиков?
Дима поиграл мышцами – Настя захихикала. Учитывая, что они с первого курса ходили в бассейн, ничего нового она не увидела, о чём и сообщила.
– Слушай, а ты ведь качаешься в тренажёрке, и здесь у тебя штанга, а кубиков нет. Почему? – не сдержалась и полюбопытствовала Настя. Ей всегда казалось, что у парней с телосложением, как у Димки, красивый рельефный пресс – не такое уж недостижимое дело. Да и образу дамского угодника кубики вполне подходили.
– Если я немного похудею, они проявятся. Так–то они есть, но под жирком. Потрогай.
Парень не стал ждать, схватил изящную ручку с тёмно–синим маникюром и приложил к своему напряжённому прессу. Кубики прощупывались, и Настя с интересом исследователя водила пальчиком туда–сюда, обрисовывая каждый.
Дима забыл как дышать.
– Странно, – приговаривала девушка, – четыре я точно нащупала, а дальше как один большой идёт. Их ведь вроде шесть или восемь должно быть? Хм. Я тут поняла, что вживую–то кубики видела только у нашего физрука, но никогда не присматривалась, сколько у него их там.
– Егор сушится, поэтому и выглядит как пособие по анатомии, – не очень довольно сказал Дима, которому не понравилось внимание барышни к Егору.
– Ой, ты обиделся, что ли? – Настя подняла на парня глаза, рука так и осталась лежать на пятом большом «не–кубике». – Димк, не парься ты. У тебя фигура куда красивее, чем у Егора. Да и сам ты прикольнее. Э, и не надо на меня так смотреть! Я уже отползаю, – и действительно, девушка стала пятиться назад, подальше от вознамерившегося её поцеловать парня. – Никаких нежностей!
Настя совершенно искренне имела в виду отсутствие поцелуев и удивилась, когда Дима подался вперёд и, обхватив её за талию, усадил к себе на колени.
– О'кей, никаких нежностей.
Его губы столкнулись с её ладонью.
– Никаких поцелуев! Извини, что вела себя так – ну, ты понял! Я не имела ничего такого в виду. Всё моё проклятое любопытство. Пора ехать уже, наверное.
– Это ты прости. Сидишь тут вся такая красивая, ну как было не попытаться?
Дима улыбнулся той самой обаятельнейшей улыбкой, что ей всегда нравилась, и Настя улыбнулась в ответ. Это ведь Димка, соблазнять для него – так же естественно, как дышать. Что с него взять?
– Поехали!
– Насть, давай ещё партийку? Ты должна дать мне шанс стянуть с тебя футболку и дать пощупать свои кубики. Я же тебе свои дал.
– Но у меня нет кубиков! – возмутилась Настя. Улыбка просто не желала покидать её лицо. Димка иногда вёл себя немного по–детски, но не поддаться его очарованию было совершенно невозможно.
– Это ещё надо доказать. Уж не думаешь ли ты, что я поверю тебе на слово в столь важном деле? – Дима в наигранном ужасе схватился за сердце и приоткрыл рот от удивления.
– Поехали домой! – сквозь смех позвала Настя.
– Дай живот!
– Домой!
– Живот! Кому говорю! – рычал парень.
Димка шутя повалил её на кровать и начал щекотать сквозь тонкую ткань футболки. Настя билась в его руках, рыдала от смеха, повизгивала, колотила пятками по подушке.
– Отпусти, ай, дурак, ай–яй–яй! А–ха–ха! – только и звучало в спальне.
– Что там происходит? – удивлённо задрал голову отец Дмитрия, будто мог видеть сквозь потолок. Он приехал буквально пять минут назад, вымыл руки и сразу сел за стол.
– Дима заехал шкафчик починить, как обещал. С Настей, – Карина выразительно поиграла бровями.
– С той самой Настей? – уточнил для порядка Валерий Иванович. Жена кивнула. – И как она тебе?
– Ну… – Карина принялась описывать девушку и свои впечатления. Мужчина слушал и ел. Мнению жены он доверял.