Вчера, после того как я наткнулась на фото с Димой, мне было сложновато сосредоточиться. Но, тем не менее, я просмотрела все «кражи века» в Сети, пытаясь найти какие-то еще зацепки. Ни-че-го!
В моем блокноте появляется очередная запись: «Сотрудники!». Именно так – с восклицательным знаком, потому что мои коллеги и специалисты в таких делах настаивают: только в кино музейные ценности крадут посторонние лица. На самом деле, в большинстве случаев это – сотрудники музея. Они либо помогают организовать ограбление, либо сами делают черное дело. Конечно, таких немного. Но и «краж века» сейчас крайне мало.
Ну что ж, начну с личных дел сотрудников. С собой в музей я беру список крупнейших ограблений последних десяти лет. Краж шесть, но раскрыто всего два ограбления. Одно из раскрытых – как раз кража из Эрмитажа. Правда, нашли не все украденные предметы искусства, потому что большую часть успели продать, и они канули в лету. Второе ограбление произошло в московской музее-квартире известного художника. Третье – в Дагестанском музее изобразительных искусств, четвертое – в Вязниковском историко-художественном музее, пятое – в художественном музее Плесса. И наконец, второе раскрытое преступление – кража картин из Тарусской картинной галереи. Ну да, всего ничего… Особенно с учетом процента раскрываемости.
Выводы о причастности сотрудников делали, конечно, не на основании этих краж, а анализируя «кражи века» за больший период, в том числе – за рубежом.
Я более ранние брать не стала. Хотя и десять лет много – Дмитрию всего тридцать. И реальная зацепка пока у меня только одна. Но могут быть причастны другие сотрудники. Посмотрю их дела повнимательнее.
В музее мне уже приготовили папки, и я привычно иду в «свой» кабинет на третьем этаже. Дима выходной. Слава богу! А то его влияние на меня лишает мозга возможности работать. То есть, он работает, но не в ту сторону.
Конечно, первым я вытаскиваю его личное дело. И долго смотрю на фото. Обычное фото на документы, но он и на нем сексуален. Улыбается, поганец! Что совершенно не принято у нас. То же мне – американ бой!
Я листаю странички. Копия диплома. Оказывается, он окончил Московский гуманитарный универ, отделение антропологии. Потом список мест, где он работал. Что меня больше всего и интересует. Итак, работал в полиции. Вот это да! Анализировал портреты преступников. Два года. Потом как раз пошел в Эрмитаж. Интересный карьерный скачок… После Эрмитажа уехал в Турцию.
– Привет! – в дверном проеме появляется его лицо.
– Привет, – я закрываю папки и смотрю на этого завораживающего меня мужчину.
– Пошли на канатку покатаемся. Если ты закончила.
– Ой, там вечно очередь. Извини, еще тут посижу, – я чувствую исходящую от него опасность. – Дел много.
– Сколько тебя подождать? – он уже зашел в комнату и направляется ко мне. – Я готов тут посидеть и подождать, пока ты закончишь.
– Нет, здесь сидеть не нужно. – я сопротивляюсь из последних сил. Если он будет сидеть здесь, то мне будет сложно сосредоточиться.
– Ладно, – кивает. Какой-то прям послушный сегодня. Уходит, но у двери останавливается. – Внизу буду.
Странно. Дима уходит, а мне чутко хочется его остановить. Хочется, чтобы он вернулся и подошел поближе. Чтобы я могла вдохнуть его запах, ощутить прикосновение…
– Так, Ира, работай! – приказываю себе и пододвигаю папки обратно.
Никаких особо интересных фактов в биографии других сотрудников не обнаруживаю. Все родились и выросли в Нижнем. Работают в музее давно, кроме молодых сотрудников, но они у меня не вызывают никаких подозрений – их сложно представить в виде грабителей.
Спускаюсь вниз. Черт! Какое разочарование! Его внизу нет. Да, я провозилась, наверное, долго. Стоп! Почему я недовольна? Димы нет, и отлично. Я даже спрашивать не буду, где он. Может, отошел в туалет или в кафе. Прекрасно!
– Как у вас двигается дело? – за спиной раздается голос директрисы. – Обнаружили что-нибудь?
– Двигается, – я не вдаюсь в подробности. – Если что-то будет определенное, я вам скажу. Пока работаем.
Толкаю тяжелую дверь и оказываюсь на улице. Я люблю Нижний, и мне кажется, это взаимная любовь. Не хочется торопиться. И я стою минуту на месте, отойдя чуть в сторону от входа в музей, чтобы не мешать туристам.
Если я здесь иду, то по другой стороне дороги – чтобы смотреть на Волгу. А прямо напротив музея смотровая площадка. Хочется постоять, сосредоточиться. Я смотрю на музей, и планирую дальше свой день.
– Красивое здание, – Димин голос раздается откуда-то сзади. – Решил подождать тебя на улице. Ты меня искала?
– Нет, – огрызаюсь я. Но внутри все опять переворачивается.
Он стоит за моей спиной, и у меня в голове возникают эротические фантазии. Вот сейчас Дима меня нагнет, я обопрусь о перила, и он войдет в меня сзади. А я буду смотреть на Волгу, а он будет входить все сильнее и сильнее…
– Пойдем? – врывается его голос в мои мысли. – На канатную дорогу?
– Хорошо. – Я впервые надеюсь, что там огромная очередь, и мы не поедем в тесной кабинке на ту сторону реки, в Бор.
Он берет меня за руку, и мы идем словно двое влюбленных. Как пара. Но я не могу быть его парой, потому что в моей голове пульсирует одна мысль: он как-то связан с ограблением.
– Ты всегда ходишь в джинсах? – спрашивает он.
– Почти. Мне так удобнее. Да и куда мне ходить в юбке… – я отвечаю автоматически. На самом деле, считаю расстояние до канатки. Сколько он так меня будет держать за руку.
– А представь, если в неожиданном месте я захочу заняться с тобой сексом? Тогда будет удобнее задрать на тебе юбку или платье. Правда? – он даже не смотрит на меня и говорит будто ни к кому не обращается. – Правда, так удобнее?
Я предпочитаю молчать. И даже пытаюсь вырвать свою руку. Что он несет?! По-моему, он уже переходит границу. Впрочем, границу он уже перешел вчера в саду после обеда.
Дима резко останавливается. Он смотрит на меня, но я отвожу взгляд. Тогда он берет меня за подбородок и поднимает мое лицо так, что я вынуждена смотреть в его глаза.
– Почему ты не отвечаешь? Я хочу тебя. И ты ведь тоже не против, а? Надевай юбочки, Ир, хорошо? Или у тебя нет юбочек?
Я продолжаю молчать. Но мое сердце меня выдает – оно стучит слишком громко.
Дима отпускает мой подбородок. Мы опять идем по улице к нашей цели. Точнее, к его цели.
Возле канатной дороги стоит человек десять. Слишком мало: шестеро сядут в первую же кабинку, которая вот-вот подъедет. Так и есть: они садятся тесно друг к другу, и следующая кабинка будет наша.
Но Дима ее пропускает. Туда садятся четверо. Зато в следующую мы садимся вдвоем.
– Вы позволите? – он закрывает дверцу и не дает тем, кто успел встать за нами, сесть. Они не возражают. Улыбаются: разве ему можно отказать?
Как всегда, в самом начале кабинка стартует быстро – аж дух захватывает. Она плывет на большой высоте к Волге. Мы тут будем сидеть двенадцать с половиной минут. Двенадцать с половиной минут с Димой наедине в болтающейся в воздухе стеклянной кабинке.
Он сидит рядом. Отпускает мою руку, и я вздыхаю свободно, но не успеваю перевести дыхание. Потому что его ладонь ложится на мое колено и медленно ползет вверх. Я смотрю на нее, как на опасную змею – завороженно, не в силах ее стряхнуть.
Рука подползает к молнии на джинсах. У меня учащается дыхание.
– У нас не так много времени, – говорит Дима чуть севшим голосом. – Сегодня я хочу сделать тебе приятно.
Он расстегивает пуговицу, а потом тянет молнию вниз. Это же я хотела сделать с ним! А теперь он проделывает со мной… Его рука проскальзывает в мои трусы… Я сползаю чуть ниже, чтобы дать ей больше места. Что я делаю?! Но остановить его не в силах. Я боюсь, что люди в проезжающих мимо кабинках видят мое лицо и понимают, что я близка к оргазму.
– Ты думаешь, я украл драгоценности? – я выныриваю из глубокой пропасти, в которую только что падала. – Ох, какие у тебя сейчас глаза! Так что? Есть какие-то подозрения?
– Нет. – Я пытаюсь прийти в себя. Он не заставит меня умолять продолжить. Я вынимаю его руку из трусов. По-моему, мой организм не понял, что произошло. Мое тело настигло глубокое разочарование. Я застегиваю молнию. – Нет, я пока никого не подозреваю.
Дима улыбается и подносит свои пальцы к губам. Проводит по ним языком.
– Ты вкусная! А мне показалось, ты думаешь, я как-то в этом замешан.
– Показалось.
Мы подъезжаем к Бору. Я выхожу вслед за ним.
– Прости, но обратно без меня, – поворачиваюсь и чуть ни бегу.
– Как скажешь, – слышу его голос.
Отсиживаюсь в сквере неподалеку с кофе в пластиковом стаканчике и пирожком. Этот голод я способна утолить. Какая же он сволочь! Так меня бросить в не пойми каком состоянии! И как он догадался, что я его подозреваю?
Домой, как на зло, добираюсь долго – в обратную сторону пришлось все-таки стоять в очереди. Почему-то надеюсь, что он меня где-нибудь поджидает. Но нет.
Вечером жарю себе куриные окорочка – до золотистой корочки, под майонезом. Ага, простое блюдо, не требующее усилий. Зато быстро и вкусно.
Пока там оно все жарится, открываю ноут и в поиске забиваю кражи в Турции. Почему я сразу про это не подумала? Зачем-то ведь он туда уехал. Перед глазами вместо результатов поиска всплывает сцена в кабинке. Блин, блин, блин!!! Не дал ведь мне кончить над Волгой. Вот было бы воспоминание!
Нельзя так с женщинами. Надо доводить дело до конца, раз уж начал.
И мне надо довести дело до конца. Результаты поиска загрузились. Итак, что у нас там с кражами века в Турции?