Доктор ушел минут через десять, оставив Максиму впечатляющий список лекарств и предписаний, которые одними названиями обещали поднять на ноги любого больного. Призвания стать братом милосердия Максим в себе не чувствовал, но разговор с отцом не шел из головы. Может, он был и прав. Наверное, Максиму действительно не хватало опыта в том, чтобы отвечать за кого-то, и уж точно ничего страшного не случится, если он пару дней поиграет в старшего брата для нежеланной родственницы. Максим проводил доктора и вернулся к Ксении.
– Что ж, – вздохнул он, смотря на сестру. – Будем тебя лечить тогда. Родители не должны знать, что ты заболела, иначе примчатся на крыльях ветра.
Девушка вместо ответа отвернулась к стене, натягивая одеяло на голову.
– Ну и правильно, отдыхай, – дружелюбно заметил Максим, не давая себе разозлиться. Он тут, значит, готов проявлять доброту и заботу, а она словно специально с настроения сбивает! – Я сейчас приготовлю чай и в аптечке покопаюсь, может быть, что-то из этого списка там и найдется. А ты не засыпай, все равно вернусь через пятнадцать минут и разбужу.
– Не обязательно, – еле слышно выдохнула Ксения, не оборачиваясь. Максим даже не был уверен, что ему не почудился этот ответ.
– В общем, я скоро, – пообещал он, и почти бегом спустился на первый этаж, в кухню.
Когда сам Максим болел, мама делала ему чай с медом и лимоном, так что рецепт он знал. Через считанные минуты чайник уже шумел, закипая, ярко-желтый лимон ждал своей очереди на разделочной доске, а сам Максим рылся в аптечке, сверяя названия препаратов. К тому времени, когда вода нагрелась, он пришел к выводу, что результат два из десяти – как-то несерьезно, и за остальными придется все-таки ехать после школы. Хотя до школы ли тут, если Ксению только кинь без присмотра, а она гляди того и помрет в своей комнате?! Нет, школу из планов на день, определенно, приходилось вычеркнуть, тем более, на первый урок Максим все равно опоздал. А то и на два.
Не давая себе задуматься, Максим быстро набрал номер Дениса и, как он надеялся, убедительно сообщил, что приболел сам. Внезапно вот подскочила температура и лучше он отлежится дома сегодня, чем придет на занятия, и завтра будет отлеживаться уже весь класс. Собственно, так Денис и должен был передать преподавателям, главное, чтобы и сам поверил, ну, а Максим мог с чистой совестью возвращаться к своим обязанностям лучшего в мире старшего брата. Чай получился мутноватый из-за меда, но на вкус – Максим проверил! – был в точности как делала мама. Белая кружка на подносе выглядела как-то сиротливо, и Максим добавил к ней пару печенек с кусочками шоколада. Может, Ксения и не захочет есть, но вот лично он со своей стороны сделал все, что мог. И потом, все девчонки любят сладкое. Чувствуя себя почти что Флоренс Найтингейл*, разве что без чепца и корсета, Максим отправился в комнату Ксении, которая продолжала лежать в постели, теперь уже всхлипывая. И что у нее случилось на этот раз?
– Давай, гусеница, поднимайся. Нужно выпить чаю, чтобы полегчало, – произнес Максим, ставя поднос на столик, и присел на краешек кровати. – Эй… – он помедлил перед тем, как назвать девушку по имени, но «нищебродка» или «детдомовка» сейчас точно были некстати. – Ксения?
Сводная сестра только сильнее укуталась, словно пыталась окончательно спрятаться, и Максиму вспомнился тот их разговор, где он довольно грубо обращался с ней, кричал. А Ксения потом не ужинала, не обедала с ними за общим столом, только из-за того, что не хотела пересекаться? Скорее всего.
– Как же сложно с тобой, – Максим глянул в окно, где маячилось утро – или что там его заменяет в январе? По правде говоря, низкое серое небо больше напоминало не о рассвете, а об апокалипсисе. – Ты в курсе, что я из-за тебя прогуливаю учебу?
Ксения мотнула головой и подвинулась вместе с подушкой к изголовью кровати, пытаясь сесть так, чтобы при этом не вылезать из-под одеяла. Вряд ли это было так уж легко, так что Максим ей даже посочувствовал. И что там, сегодня он просто обязан был помочь девчонке.
– Погоди, – вздохнул он, поправляя ей подушку и помогая удобнее расположиться.
Ксения посмотрела на него, нахмурилась озадаченно и недоверчиво.
– Почему ты остался и помогаешь мне? Ты же ненавидишь меня, – вдруг спросила она.
Максим в очередной раз напомнил себе о терпении и постарался ответить максимально дружелюбно:
– Слушай, я не говорил, что ненавижу тебя. Давай проясним ситуацию? Ты – сиротка из детского дома, которая свалилась мне на голову, все перевернула тут и изменила жизнь моих родителей, как и мою тоже. Это не ненависть, а просто неприязнь. Это две разные вещи, понимаешь?
Увы, совсем дружелюбно не получилось, настоящие чувства все равно прорывались, так что Максим поспешил сменить тему. Благо одна такая была под рукой в прямом смысле.
– Пей, – он взял чашку и сунул сводной сестре под нос.
– Я не хочу.
– Это не просьба, Ксения. Приказ. Давай уже, пей. Я не собираюсь тут нянчиться с тобой. У тебя два дня на поправку, потом я вернусь на учебу, и будешь сама лечиться, как хочешь.
– Когда приедут родители? – спросила она, аккуратно взяв чашку. Только бы не касаться его рук.
– Я не знаю, ничего не сказали, – ответил он, наблюдая, как она осторожно делает маленькие глотки чая, незаметно для себя улыбаясь. – Что тебя так смешит?
– Ничего. Просто… Чай вкусный, – ответила она, тут же стерев улыбку с лица.
– Улыбайся чаще, тебе так идет, – вдруг произнес Максим, сам не понимая, что на него нашло. Ксении шла улыбка – это факт, но зачем он сказал ей это? Он сделал комплимент девушке? Только не это.
– Это комплимент?
– Это просто комментарий. Не обольщайся, – быстро нашелся с ответом парень.
День прошел достаточно быстро, с учетом того, что Максим практически постоянно был рядом с сестренкой, которая отчаянно не хотела с ним говорить. Совсем. И это при том, что он приносил ей таблетки, готовил чай и даже разогрел суп, который пациентка отказалась пробовать!
Отчасти Максим боялся, что ей станет плохо, потому и держался рядом, а вернулся в свою комнату только когда сводная сестра заснула. Тем временем просто мерзкая погода на улице перешла в настоящую метель. Ветер бросал хлопья снега в стекло, за окном мерзко скрипело какое-то дерево, раскачиваясь, именно по этой причине ночью Максим проснулся. Делать было нечего, а сон как рукой сняло, потому он решил выйти на кухню, чтобы выпить воды.
Несмотря на сильную метель за окном, которая создавала очень сильный шум, парень каким-то чудом услышал подозрительные звуки из соседней комнаты и подошел к двери, теперь отчетливо понимая, что это громкие всхлипы сводной сестренки. Показалось, может быть? Нет. Со слухом у Максима проблем никогда и не было, вроде как. Нахмурившись, он открыл дверь и медленным шагом прошел в комнату сиротки, осторожно садясь на край ее кровати, все еще держа полный стакан воды, до которого и дотронуться не успел.
– Эй, ты чего хнычешь? – спросил парень, наблюдая, как она оборачивается.
У нее был такой измученный вид, слезы продолжали бежать по щекам, что даже сердце Максима сжалось от жалости к ней. Чего ее так напугало? Что ее мучает? Да, Матвеев, может быть, самый хладнокровный человек, которого она когда-либо встречала, но он просто не мог пройти мимо нее, видя все это.
– Что-то болит? – решил уточнить он.
– Все в полном порядке, – прошептала Ксения, поворачиваясь на другой бок, а затем принимая сидячее положение. – Я вспомнила маму. В тот день, когда она не вернулась, была такая же жуткая погода. Теперь каждый раз, когда начинается метель и ветер, я вспоминаю о ней, – вдруг произнесла она, решив поделиться переживаниями.
– Мне жаль, Ксюша, – выдавил из себя Максим, опуская голову вниз и отводя взгляд, ловя себя на мысли, что он не сможет понять ее.
Он не способен понять ее чувства, мысли, ведь у него есть и были родители. У него было прекрасное детство, чему Максим искренне рад, а у этой девчонки не было ничего. Не было родителей, а детство прошло в детском доме, в обществе, наверное, ужасных детей, которые могли и презирать ее, так же как и он делал это с первого дня обитания здесь. Сам того не понимая, парень сделал ей больно много раз, даже толком не узнав ее.
– Извини. Я тут со своими проблемами свалилась тебе на голову. Забудь все то, что я рассказала, пожалуйста, – прервала она тишину.
– Засыпай, – произнес Максим и поднялся с кровати, уходя в свою комнату, уже проклиная за то, что дал слабину и начал жалеть. Черт возьми!
Два дня пропусков школы не предвещали ничего хорошего, как думала Ксения. Потому когда озноб и температура отступили, оставив лишь слабую боль в горле и кашель, она решила вернуться к учебе. Хотя Елизавета и Леонид были против, девушка смогла их убедить.
И теперь, собравшись с силами, она переоделась в школьную форму, от которой, честно говоря, успела отвыкнуть. Хотя это волновало ее не так сильно, как сводный брат. В тот вечер, когда еще в доме не было родителей, он был таким необычайно ласковым, заботливым, словно между ними не было никаких разногласий, а после не заходил к Ксюше вовсе. Может быть, из-за того, что родители вернулись? Да, она так и подумала, но при очередном столкновении в доме, когда Максим вернулся со школы, он будто стал прежним. Но теперь в его взгляде она видела не ненависть или неприязнь, а простое безразличие.
– Ему просто нужно было время свыкнуться с моим присутствием, – подумала тогда девушка.
Однако, даже несмотря на это, Ксения все равно чувствовала дискомфорт, когда приходилось с ним находиться в одной комнате. Она не знала, как себя вести с Максимом. Выйдя из комнаты, девушка замерла у лестницы. Глубокий вдох.
– Доброе утро, – тихо произнесла Ксения, спустившись на кухню и сев за стол.
– Доброе утро, милая, – произнесли одновременно Леонид Васильевич и Елизавета Александровна. Это даже немного развеселило родителей и саму девушку. Но стоило ей перевести взгляд на брата, как улыбка в ту же секунду испарилась.
Он был таким задумчивым. Смотрел куда-то сквозь стол, думал о чем-то своем и витал в облаках.
– Забавно. Я всегда мечтала обрести семью: родителей, старшего брата или сестру. А теперь, когда у меня это есть, счастливой я себя совсем не чувствую, – думала Ксения, ковыряя вилкой свой завтрак.
– Милая, все хорошо? – спросил Леонид.
– Что-то аппетита нет, кажется, – тихо ответила девушка, чувствуя, что глаза слезятся.
– Ты плачешь что ли? Что стряслось? – забеспокоился мужчина.
– Это от лекарств.
Леонид и Елизавета правда пытались быть хорошими родителями: заботились о ней, кормили, одевали, давали все то, что она хотела. Но почему-то и этого было мало. Возможно, Ксения не чувствовала родительскую любовь, которую дарила родная мать?
– Я лучше пойду. Если проголодаюсь, поем в школе. Хорошего дня, – бросила Ксения, вставая из-за стола, направляясь в прихожую и попутно накидывая пальто.
________
Флоренс Найтингейл* – создательница самостоятельной сестринской профессии, первая исследовательница и основоположница современного сестринского дела, совершила переворот в общественном сознании и во взглядах на роль и место медицинской сестры в охране здоровья общества.