Не так много в моей жизни было уникальных дней, чтобы все свалилось сразу.
С утра бросил парень, в обед лишилась всех сбережений и подруги – это связанные факты! – а вечером отказали в последней компании, куда я пыталась устроиться на работу. Честно говоря, таких дней до сих пор вообще не было.
Хотя звоночки начались еще два месяца назад, когда нас на работе собрал генеральный директор и объявил, что компанию купил большой холдинг и… теперь ее закрывает. Сокращения, банкротство, по соглашению сторон, по собственному – вот что у нас в меню.
Всего десять человек – и мы оказались не нужны. Хотя все это время успешно трудились, ни разу не произнося слов «это не моя работа», потому что вся работа была нашей. Мы болели за компанию как за свое дело.
Потому особенно обидно было увидеть в своей трудовой, что семь лет я, оказывается, проработала «менеджером социальных сетей». Тем самым SMM, которыми берут мамочек в декрете, потому что считается, что времени и мозга там не нужно. Вроде бы всего лишь запись, на самом деле я делала больше, но кого в этом теперь убедишь?
На всех собеседованиях у меня очень ласково и аккуратно интересовались, почему молодая амбициозная девушка сразу после института за столько времени не построила хотя бы хлипкую карьерку. Хоть бы до редактора или технического писателя не доросла?
Это если меня вообще приглашали на собеседование.
После каждого отказа я отчаивалась все больше, а мой бойфренд хмурился и вместо «у тебя все получится, я в тебя верю!» заводил разговоры на тему, что он не готов к жене-домохозяйке и детям. Что он любит целеустремленных девушек, ярких, творческих. «Вот как ты, Яна, но что-то ты в последнее время погасла. Нет, я понимаю, нервы, обиды, тяжелые времена. Тебе, конечно, сложно, я вижу. А какие у тебя дальнейшие планы?»
И вот пару недель назад во время какой-то мелкой ссоры он ни с того ни с сего завелся и назвал меня инфантильной.
– Посмотри, – орал он, – ты же ребенок! И ладно бы няшная нимфетка, нет, ты как будто мерзкий подросток-пацан. Играешь в компьютерные игры, гоняешь на самокате, слушаешь какую-то пургу вместо музыки, и еще твои волосы! В двадцать восемь лет краситься в сиреневый – это детство в жопе, Яна!
Потом он извинялся и даже говорил, что вовсе не это имел в виду. Но вот сегодня с утра снова всплыло словечко «инфантильная».
– Тебя, – сказал он, – потому на работу и не берут, что с первого взгляда на твою сиреневую башку все видно. И сегодня не возьмут.
Я возражала – сегодня возьмут! Идеальная должность, я на нее подхожу на 200%
Он так холодно и зло спросил:
– Уверена?
Я предложила поспорить.
На мороженое.
И это было последней каплей.
Я еще немножко надеялась, что, когда все-таки получу эту работу, напишу ему, и он признает, что был не прав. Извинится. И все будет, как раньше. Но я ее не получила.
Подруга с деньгами оказалась просто милым бонусом. Мы с Машкой семь лет работали вместе. И компенсацию за сокращение и отпуска нам тоже выплатили одинаковую. Она попросила у меня эти деньги в долг, чтобы купить машину. Обещала отдать сразу, как закончится срок вклада, где все ее накопления. Мол, раньше не снять, потеряет проценты. Срок закончился сегодня.
– Ахаха, – сказала она, – Яна, ты реально думаешь, что кто-нибудь в мире стоит полмиллиона? Дружили бы мы с тобой с детсадовских горшков, я бы подумала. Но мы просто коллеги. Даже в дальнем кругу на всякий случай тебя держать невыгодно, ты ведь ничего не добьешься, ты – неудачница. Ты даже расписку с меня не взяла. Не было никаких денег, забудь. Можно подумать, ты бы не променяла меня на полмиллиона? Не ври себе, я же себе не вру.
Такой вот день. Официально самый худший в моей жизни.
Я еще немножко похлюпала носом и встала. Ничего, как-нибудь справлюсь. Квартиру мне бабушка оставила в наследство, на макароны наскребу. Пойду, в конце концов, мороженщицей работать.
Детям мой цвет волос понравится.
До полуночи оставалось полчаса. Вот пробьет двенадцать раз и побегу домой, теряя туфельки, к своей тыкве и крысам.
В холодных стальных коридорах не осталось ни одного открытого магазина, все были задвинуты сверкающими жалюзи. И торговый центр с его закругленными коридорами стал похож на космический корабль: блестящие полы, холодный свет ламп, задраенные люки.
И ни одной урны – так я и вышла на улицу со своим пустым стаканчиком из-под кофе.
Тут тоже не было ни души. Ветер завывал, носясь между небоскребами, как между скалами в пустыне. И снова некуда выбросить мусор. Мы со стаканчиком стали уже лучшими друзьями. Ну невозможно же, чтобы сегодня мне не везло даже в такой ерунде!
Я обернулась, чтобы посмотреть в последний раз на Москва-Сити и пойти уже к метро – и вдруг застыла на месте от невероятной красоты.
Над Москвой почти не видно звезд – слишком много городских огней. Я уж и не помню, когда в последний раз видела настоящее небо, оно осталось в воспоминаниях о поездках к бабушке в деревню.
Но сейчас: огромные черные скалы закрывали неживой свет города, и ярко светились разбросанные тут и там горящие окна в офисах и квартирах.
Надо мной нависало звездное небо.
Люди спрятали его, потеряли, но потом спохватились и сделали рукотворное.
И оно было невероятным, огромным и почти таким же могучим, как настоящее.
Я стояла так несколько минут, потрясенная этой красотой.
И тут сзади раздался гудок, от которого я подпрыгнула с места на метр, как кошечка, увидевшая огурец.
Обернулась – из опущенного окна «Порше кайенна» торчала лохматая голова красивого хама из кофейни.
– Я забыл сказать спасибо! – сказал он, улыбаясь именно так, как я думала он будет улыбаться – открыто, радостно и так обаятельно, что невольно начинаешь улыбаться в ответ.