ГРАНИЦА находилась где-то в нескольких километрах. Приближаться к ней следовало осторожно, потому что отношения между обеими странами были напряжёнными, время от времени выливаясь в вооружённые стычки. Глядя на свой навигатор, Кел видел, что уже пересёк линию границы, но он всё равно не был уверен, что можно уже было не опасаться преследования спецслужбами Туанебии. Когда он был в пяти километрах вглубь территории Ламбозии, то остановился, выкопал небольшую яму, и закопал в ней всё своё оружие и боеприпасы. Его всё равно скоро остановят и возможно арестуют, а добавлять к возможным обвинениям в незаконном пересечении границы ещё и обвинения в терроризме было бы глупо. Он бы сделал это раньше, но по ночам вокруг кружили гиены, и он опасался, что его могли съесть заживо. Казалось, что Кел подготовился ко всему, что только мог предвидеть. Он тронулся в путь, стараясь держаться как можно дальше от дорог и поселений, но через день пути они начали встречаться чаще и чаще, и он был вынужден выехать на дорогу, ведущую прямо в столицу Ламбозии Укта́нгу. Тут он закопал свой навигатор и двинулся дальше, полагаясь на указатели.
Сначала Кел увидел знак «Остановитесь для проверки полицией», а через километр подъехал и к пилону со знаком «Стоп». Под небольшим навесом у дороги сидели в тени трое полицейских и стояли два мотоцикла. Они никак не отреагировали на его появление, и он просто тронулся в путь. Тридцатью километрами дальше, повторилась та же история. Едущие впереди него ламбозийцы тоже притормаживали, ждали несколько секунд, и трогались в путь. На третьем таком пункте, однако, дежурили полицейские.
– Бумаги, бумаги, – сказал один из них. – Откуда едем? Куда?
– В аэропорт, улететь в Америку, – сказал Кел, показывая паспорт.
– А откуда? – стоял на своём полицейский.
– Ездил по стране, смотрел достопримечательности, – уклончиво ответил Кел.
– Кажется, у него должна быть виза в паспорте, – ткнул туда пальцем другой полицейский. – У него только Туанебийская, а нашей нет.
– А это что, не Туанебия? – удивился Кел. – Я не знал.
– Так ты был в Туанебии? – спросил первый полицейский. – Как же ты попал в Ламбозию? И зачем?
– Я закончил работать по контракту в Туанебии и дальше поехал путешествовать, в качестве отпуска, – ответил Кел. – Я и не знал, что заехал в Ламбозию. Саванна везде одинаково выглядит.
– Так нельзя, – ответил полицейский. – Нельзя пересекать границу без визы. Надо будет тебя задержать. Поедешь за нами, когда мы освободимся.
Келу велели съехать с дороги и сойти с мотоцикла возле навеса. Он был совершенно спокоен и уверен в том, что его посадят в тюрьму, а спустя несколько дней выпустят, когда консульство замолвит за него слово. Он сидел и ждал конца смены полицейских. Через несколько часов к ним приехали другие на смену, а эти подошли, сели на свои мотоциклы и велели ему ехать между ними. Так они добрались до полицейского участка в ближайшем городишке. Его провели внутрь и доложили о его задержании.
– Итак, ты приехал из Туанебии, сам не зная того? – спросил Кела комиссар полиции, когда его привели к нему в кабинет.
– Да, я не знал, что еду не по той стране, – ответил Кел. – Видимо, я заблудился.
– Американцы делают всё, что хотят, и ни на что внимания не обращают, – заявил комиссар. – Мы выясним, как поступать в такой ситуации.
Кела отвели в камеру. Там уже сидели четверо: алкоголик с красными, ничего не понимающими глазами; водитель, весь пропахший дизельным топливом; и два молодых парня, которые всё время перешёптывались. На него все, кроме алкоголика, все посматривали с недоверчивым изумлением. Видимо, белые появлялись в городишке нечасто.
– Эй, ты ведь американец? – обратился к нему один из парней. – Ты зачем здесь?
– Заблудился, поехал не по той дороге, – ответил Кел.
– А, так ты турист? – парень щёлкнул пальцами. – Значит богатый. Дай нам денег, и сможешь спать спокойно.
– Деньги забрали полицейские, – ответил Кел.
– А что же ты есть собираешься? – ухмыльнулся парень. – Здесь еда за деньги.
– Значит, буду голодать, – ответил Кел.
Парень замолчал. Стрясти деньги с иностранца наскоком не получилось, и Кел понял, что они вдвоём пытаются придумать что-то другое. Ему стало приятно от мысли, что он спокойно оценивает обстановку. Его снова начали подчинять себе собственные мысли и поступки. Внутри словно жили два совершенно разных человека: один действовал, как робот, а другой словно наблюдал за ним через стекло, сквозь которое до того, первого, доносились лишь самые громкие окрики.
Через некоторое время с улицы послышались звуки подъезжающих машин: грузовика и легковой или пикапа. Хлопнули двери, обутые в тяжёлые ботинки люди спрыгнули из кузова на землю, и вскоре где-то вдали послышались голоса. Потом в коридоре послышались шаги множества ног, дверь отперли и Кела вызвали из камеры. Его окружали четверо военнослужащих, а позади стоял некто в гражданском. На него надели наручники, вывели на улицу и усадили в грузовик. Он молчал и не задавал никому вопросов, и это явно удивляло сопровождавших его. Они неуверенно переглядывались всю дорогу до столицы, что он определил по направлению солнечных лучей во время пути.
В столице грузовик въехал на территорию обшарпанного здания, окружённого решётчатым забором. Там его ссадили и отвели в комнату для допросов. Туда вскоре вошёл его гражданский сопровождающий и ещё одно лицо в офицерской форме.
– Итак, Кельвин Рабингс, Вы утверждаете, что путешествовали по Туанебии и непреднамеренно попали в Ламбозию, заблудившись в саванне, – сказал офицер. – Это так?
– Да, именно так, – ответил Кел.
– И вы не имеете никакого отношения к покушению на президента Туанебии?
– Я не знал ничего о покушении, – ответил Кел. – Пока я был недалеко от городов, по радио говорили, что он умер во время поездки.
– Когда это было? – спросил гражданский.
– Дня четыре назад, может быть пять.
– И с тех пор Вы не слышали никаких новостей?
– Нет, приёмник в моей машине перестал принимать радиостанции вскоре после того.
– У вас была машина?
– Да, я путешествовал на машине, а мотоцикл возил в багажнике. Когда кончались дороги, я ездил на мотоцикле. Так и заблудился.
– А мы уверены, что это Вы стреляли в президента Мукасу, а потом бежали и тайком пробрались в Ламбозию.
Кел пожал плечами. Находясь почти в состоянии войны с Туанебией, Ламбозия не могла рассчитывать на обмен сведениями с их спецслужбами и должна была довольствоваться данными разведки. Это означало, что никаких официальных обвинений предъявить ему они не могли. Оставалось понять, что им было нужно. Ему было приятно осознавать это.
– Дьявольщина, – подумал Кел. – Мне приятно попадать в опасности выкручиваться из них. И как мне жить дальше?
– Встаньте, – велел военный, а затем громко позвал кого-то.
Кел встал. В комнату вошёл другой, снял с Кела наручники и тут же удалился. Затем дверь распахнулась и появившийся в ней человек бросил Келу автомат. Кел даже не пошевельнулся, и автомат упал на стол перед ним, а затем на пол.
– Что это значит? – спросил Кел.
– Ровным счётом ничего, – ответил гражданский. – Не обращайте внимания. Садитесь.
Автомат забрали. Кел сел, потирая ушибленное плечо.
– Так зачем меня задержали и в чём меня обвиняют? – спросил он.
– Задержаны Вы по обвинению в незаконном пересечении границы, – ответил гражданский. – Вы также подозреваетесь в шпионаже и организации покушений на официальных лиц Ламбозии.
– Это абсурдно, – ответил Кел. – И как, с вашей точки зрения, я бы мог их осуществить? У меня же нет ничего такого, чем я мог бы навредить кому-то, кроме кухонного ножа, которые продаются на каждом рынке. Я требую чтобы о моём задержании сообщили американскому консулу.
– Мы Вас задержим и проведём расследование, – ответил гражданский.
Кела отвели в камеру, в которой находились ещё пятеро заключённых. Один был сильно избит и лежал. Другие молча сидели на своих подстилках вдоль стены. Ему тоже выдали свёрнутую подстилку и маленькую подушку и заперли в камере.
– Здравствуйте, меня зовут Кел, – представился он. – Я из Америки.
– Я Франси́с, – отозвался один.
– Жеме́ге, – представился другой.
Познакомившись с остальными, Кел разложил на полу свою подстилку и тоже сел.
– А как зовут того, у стены? – спросил он. – Он говорить не может?
– Может, но лучше ему молчать, а то больно, – отозвался Франсис. – Его зовут Буо́ло.
– А что это за тюрьма?
– Это не тюрьма, а подвал службы безопасности, – ответил Франсис.
– А что, конфликт между Ламбозией и Туанебией закончился? – спросил Кел. – Вроде раньше по радио всё время говорили о стычках на границе, а последние дни больше ничего такого не слышно.
– В Туанебии правительство сменилось, – ответил Франсис. – Старого диктатора кто-то убил, и вместо него к власти пришёл его младший брат. Он против конфликта, но пока мало что изменилось.
– А это значит, что меня могут попытаться выдать Туанебийцам, если Ламбозия посчитает, что им это выгодно, – подумал Кел. – Не знаю, зачем я вообще ввязался в это, но если бы я не действовал так импульсивно, то мне следовало проанализировать распределение власти в верхушке страны и вероятные последствия устранения Мукасы Мукаса .
– Чем меньше об этом знаешь, тем лучше всем, – сказал Жемеге.
– А здесь кормят вообще? – спросил Кел. – А погулять выпускают?
– Кормят утром и перед сном, – ответил Жемеге. – Гулять раз в два дня можно. А если побьют, то пока синяки не пройдут, гулять не выпустят.
Ночью дверь в камеру открылась, и Кела вытащили из неё и куда-то повели. Несколько лестниц и коридоров спустя, его втолкнули в небольшую комнату без окон и приковали наручниками к стулу, который был привинчен к полу. Он просидел в совершенно тёмной комнате совершенно один не меньше получаса, когда в неё вошли трое.
– Расскажи нам, как ты устранил президента Мукасу, – сказал один, худощавый, хорошо одетый человек, садясь через стол от Кела.
Двое других, крепкого сложения и в форме, остались стоять у двери.
– Ничего об этом не знаю, – сказал Кел.
– А как ты объяснишь, что оказался на мотоцикле там, куда не мог бы на нём доехать?
– Я в это время был в саванне и смотрел на природу, а бензина у меня при себе было четыре канистры. Этого хватит объехать всю страну несколько раз.
– А что ты всё это время ел?
– У меня был полный рюкзак сушёных манго и мяса и канистра воды.
– И ты без проводника ездил по саванне?
– Зачем мне проводник? Едешь в одну сторону, оказываешься в саванне. Едешь в противоположную, оказываешься у побережья.
– А ты утверждал, что заблудился. Выходит, что нет.
– Заблудился я случайно, и никакого злого умысла в этом нет. Граница-то не обозначена вообще. Откуда мне было знать, что я в Ламбозии? Выглядит-то всё одинаково.
Кел помедлил, обдумывая, не причинят ли его слова кому-то вреда, но решил, что его собственная шкура в данный момент была важнее.
– Меня даже полиция не останавливала на первых двух пропускных пунктах. Просто махнули, как и всем, чтобы проезжал. А то бы я узнал тремястами километрами севернее.
Сотрудники службы безопасности вокруг него переглянулись. Видимо, его на самом деле должны были задержать, но полиция, как всегда и везде, делала ровно столько, сколько была вынуждена. В их конкретном случае – ровным счётом ничего.
– Сообщили ли вы о моём задержании американскому консулу? – спросил Кел.
– Сначала мне нужны ответы, – сказал худощавый. – Итак, кто поручил тебе устранение Мукасы, кто снабдил оружием и транспортом, и кто помог бежать и проникнуть в Ламбозию.
– Ничего подобного не было, – ответил Кел.
Ему было физически приятно стоять на своём. От этого у него на лице постоянно была лёгкая улыбка, не больше той, которая была бы у любого вежливого и приветливого собеседника. Но то, что она не исчезала у него даже в такой напряжённой и пугающей обстановке, удивляло и запутывало Кела. Ему это казалось неестественным, а ещё более неестественным было то, что в момент допроса он занимается таким само-копанием.
– Раз ты упорствуешь, нам придётся развязать тебе язык, – сказал допрашивающий.
Один из крепких парней в форме вышел за дверь и тут же вернулся с деревянным прутом толщиной в палец. Им он огрел Кела поперёк спины. Жгучая боль заставила его вскрикнуть, и напряжение не спадало некоторое время.
– Я всё сказал, – прохрипел он. – Ничего другого я добавить не могу.
– Не верю, – ответил худощавый. – Мукасу убивают, а ровно через столько времени, сколько нужно, чтобы добраться из Бузанге, появляешься ты.
Он взглянул на крепыша с палкой, и тот огрел Кела ещё раз. Боль снова обожгла его, и Кел почувствовал, что его дыхание ускоряется и становится поверхностным. Ему стало холодно от напряжения.
– Никого я не убивал, – прохрипел он.
– Ты хорошо стреляешь? – спросил его худощавый.
– Да половина американцев хорошо стреляют, – прохрипел Кел. – Мы самая вооружённая страна в мире. У нас каждый второй школьник хорошо стреляет. И что из этого?
– А ты лично?
– Стреляю, как все. Я же в армии служил, как и миллион других.
– А сейчас где служишь? В ЦРУ?
– Я техник по снабжению в компании "Энигма".
– «Энигма» и есть ЦРУ! – крикнул худощавый, привставая. – Вот почему я не верю тебе!
– В «Энигме» я занимаюсь только закупкой частей к машинам и надзором за их монтажом. Ни о каком ЦРУ я никогда не слышал.
– Мы здесь не дети малые! – опять крикнул худощавый. – Сказки будешь рассказывать другим.
Следующий удар пришёлся по затылку. У Кела из глаз посыпались искры, и он почувствовал, что его волосы намокают от крови.
– Я знаю только то, что уже сказал, – медленно сказал он, справившись с болью. – Закончил работу, провёл остаток командировки в саванне. Всё. Ничего больше я не делал.
– Мне нужно знать, ЦРУ ты или нет! – продолжал кричать на него худощавый. – И в твоих интересах быть ЦРУ, потому что иначе ты нам бесполезен, и мы тебя продержим здесь, пока ты не сдохнешь. Если ты ЦРУ, то мы тебя обменяем.
– Нет, не ЦРУ, и обменять меня не удастся, – ответил Кел. – Ничего другого я сказать не смогу, даже если бы хотел.
Худощавый сказал что-то остальным, и те вывели Кела из комнаты и вернули в камеру. Там он сначала повалился на подстилку, полежал минут пять и поплёлся к крану, чтобы напиться. Пить хотелось ужасно. На затылке начала засыхать кровь, но он опасался смывать её водой неизвестного качества. Нужно было собраться с мыслями и найти способ вернуться домой, но сначала надо было выспаться и отдохнуть. Он молчал, и остальные в камере, которые проснулись, тоже не заводили с ним разговоров. Им, по-видимому, всё было предельно ясно.
Поутру принесли какую-то еду. Кел наконец поел, но не досыта. Воды им не дали, и пить пришлось из-под крана в стене. Так прошли два дня. На третий Кела вместе с остальными выпустили на прогулку по небольшому двору между зданием службы безопасности и двумя пристройками. За пристройками раздавались звуки проезжающих мото-такси и другой шум. По-видимому, там находился рынок. Ходя по кругу вместе с десятком других заключённых, Кел боковым зрением рассматривал пристройки и охрану. Они были вооружены палками. По-видимому, выстрелы не приветствовались, раз они могли быть слышны за пределами комплекса.
Нарезая очередной круг по двору, Кел скользнул взглядом по углу между двумя пристройками. Два небольших, зарешечённых окна находились неподалёку от угла. Это был его шанс. Проходя под ними, он подпрыгнул и ухватился за решётку. Подтянувшись, он закинул ногу на подоконник другого окна и поднялся на подоконник. Сзади послышались крики и топот ног, но он не обращал на них внимания. С подоконника он смог ухватиться за край крыши, подтянуться, и закинуть ногу на крышу. Спустя секунду, он стоял на ногах. С крыши было видно, что прямо за зданием пролегала улица, а за ней раскинулся обширный рынок. Кел добежал до другого края крыши, повис на её краю, и спрыгнул на землю. Вскоре он смешался с толпой на рынке, быстро пересёк его, и растворился в улицах на его другой стороне. Теперь он был беглым заключённым в незнакомом городе, да ещё и в стране, где почти никто не говорил по-английски.
– Почему в незнакомом? – вдруг осознал Кел. – Вот этот проспект выходит к торговому порту.
Откуда он знал это, было загадкой. Но он, тем не менее, пошёл в сторону порта, надеясь встретить кого-нибудь, кто по крайней мере говорил по-английски.
– Если у службы безопасности есть хоть толика мозгов, они тоже должны думать в этом направлении, – догадался он. – Действовать надо быстро, пока они не допросили торговцев и не узнали, куда я направился. Но на это у них уйдёт уйма времени.
Ему встретился грузовик с какими-то коробками. Его разгружал один молодой парень, а хозяин какой-то небольшой фабрички стоял в дверях и следил за ним.
– Je pourrais aider à décharger les cartons, – сказал Кел, сам недоумевая, откуда знает язык. – Pour deux cents francs.1
Поторговавшись, хозяин согласился на сумму, которая как раз была бы нужна Келу. Через три часа грузовик был разгружен, и Кел получил свои полторы сотни. За это время мимо прошёл патруль полиции, явно кого-то высматривая. Пока они находились рядом, Кел пропустил несколько ходок и переждал их в кузове грузовика. Потом в одном из множества магазинчиков он купил новые штаны, в другом рубашку, а в третьем обувь и платок на голову. Так никто не смог бы сразу сообщить властям, как он выглядит. Он переоделся в каком-то закутке и продолжил свой путь в порт.