КЕЛ устроился в двухквартирном домике из спальни, душа и маленькой кухни. Его соседом за тонкой стеной был сварщик, работавший здесь по субподряду. Ночью было слышно, как он храпит даже поверх стрёкота цикад вокруг. Кел сунул в уши затычки, пачку которых он предусмотрительно захватил с собой, и ему удалось уснуть.
Следующие несколько дней прошли в надзоре за установкой узлов на буровые установки в радиусе нескольких километров с последующим отмыванием от липкой глиняной пыли и пота. По вечерам Кел включал телевизор, смотрел местные новости на английском языке, и падал от усталости. Постепенно его мозг начал настраиваться на происходящее в стране, и вскоре он понял, что ей управляет прогнивший до мозга кости диктатор Мука́са, которого он возненавидел, как только впервые увидел его выступление. Всё и в них, и в новостях было ложью или полуправдой. Работавшие на буровых Туанебийцы тихонько высмеивали услышанное по официальному телевидению и радио или вообще плевались, едва заслышав музыкальную заставку официальных передач.
С этого момента настроение Кела резко изменилось. Если раньше он был сосредоточен на работе и немудрёных отношениях с обитателями лагеря, то теперь, по прошествии меньше недели, он просто не мог думать ни о чём, кроме неприязни к диктатору. Дземма собирался в Бузанге за припасами, и Кел договорился поехать с ним.
– И охота Вам, господин, трястись в грузовике? – с удивлением спросил тот. – Скажите, что достать, и я постараюсь.
– Меня хозяин того магазина приглашал выпить, а тут затишье на буровой, – выкрутился Кел.
– А, ну раз Майк пригласил, то мне Вас не заменить, – широко улыбнулся Дземма. – А я думал, Вам городские девочки понадобились. От них лучше держаться подальше, а то можно лишиться причиндал или чего похуже.
В кондиционированной кабине грузовика было не так уж плохо, если бы не тряска по ухабам. Кел спросил Дземму про ситуацию в стране. Сначала тот молчал, но потом покачал головой и видимо решил ответить.
– Я предвзятый, потому что зацепился за работу на буровой, – сказал он. – А если бы я по-прежнему сидел перед гаражом, в надежде что кто-нибудь заедет на ремонт, то думал бы иначе.
– Ну объясни, как ты думаешь сейчас, и как думал бы тогда. Я же приехал на пару-тройку недель всего, уеду и больше никогда не узнаю, как здесь обстоят дела на самом деле, а потом и вообще забуду.
– В общем, нас тут выжимают досуха, а всё богатство только у Мукасы Мукаса и его семьи. Они на всех постах. Решения только они принимают. Вас не трогают, потому что всё, что вы делаете, обогащает его, а если бы деньги текли не в их карманы, то вас сразу прижали бы к ногтю: ни поставок получить, ни работников нанять, ни проехать. Когда Вы со мной в кабине, они – он указал на вооружённый патруль у перекрёстка – просто машут мне проезжать. А если я один еду, то остановят и потребуют бутылку выпивки. Вот я и рассчитываю, сколько мне купить в городе, чтобы доехать за пять часов, а не за десять.
– Ты платишь из своего кармана? – уточнил Кел.
– Нет, начальство знает, и они включают это в расходы.
– А как узнали? Ты рассказал?
– Не только. Они камеру поставили в кабине и всё сами видели.
Дземма высадил Кела перед магазином Майка и уехал по делам. Кел зашёл в магазин.
– Майк, это твой американский клиент, – вместо приветствия громко сказала та же самая продавщица. – Он сейчас выйдет.
– Спасибо, – ответил Кел. – Вы здесь всегда работаете? Или где-нибудь ещё?
– Я жена хозяина, – широко улыбнулась женщина. – Бетти меня зовут.
– Кел, – представился он. – Очень приятно.
Из подсобки вышел Майк, оглядел Кела и тоже улыбнулся.
– Пошли, присядем, поболтаем, – сказал он, похлопывая Кела по плечу.
– Немного у Вас клиентов, – заметил Кел.
– То же самое можно найти в два раза дешевле за углом, – ответил Майк. – Для них пить воду из канавы и пойло из самогонного аппарата не конец света, а мои клиенты, как Вы, ищут качество.
Они сели в небольшом кабинете, заполненном упаковками товара и пачками накладных. Майк открыл две бутылки минералки и подал одну Келу.
– Никак, ты пострелять надумал? – спросил Майк.
– Там такая скука, что у меня руки чешутся, – ответил Кел. – Дома я почти каждый вечер ездил на стрельбище.
– Один живёшь?
– Один.
– В общем, смотри. Я могу тебе достать иранский клон русской снайперской винтовки или китайский карабин. Выбирай. Больше ничего сейчас нет. Или ты хочешь пистолет? Есть китайский армейский, совершенно новый.
– И то, и другое, – ответил Кел. – И патронов пачек двадцать к каждому, желательно сколько-то трассирующих. Сколько это будет стоить?
– Винтовку тебе конечно с прицелом хочется? – уточнил Майк. – Иначе и смысла нет, правда?
– Конечно, – ответил Кел. – Какой интерес без прицела? И если можно, пару запасных магазинов к каждому.
– В общем, приезжай дня через три, я всё организую. Привози пятьсот.
– Всего-то? Я думал, одна винтовка столько стоит.
– Конечно! Она же иранская.
– А обратно ты её возьмёшь, когда я буду уезжать?
– Конечно! Верну тебе триста.
Через три дня Кел приехал в город, и Майк велел подогнать грузовик к задним воротам. Оттуда он вывез на тележке фанерный ящик, в котором ему доставляли баллоны с гелием для надувания шариков. В нём лежали винтовка, пистолет и патроны. Дземма ничего не сказал, как будто не заметил. На обратном пути Кел спросил его, можно ли взять машину в аренду дешевле, чем в прокатных компаниях. Ему не была нужна новая машина, а только чтобы ездила и кондиционер работал.
– Чтобы сюда добраться, конечно же нужен пикап, – уточнил Дземма. – У моих знакомых стоит без дела старая Тойота, ей только нужны ступичные подшипники, а то гудят уже.
– Пусть гудят, – ответил Кел. – Две недели-то она проездит на старых?
– Конечно, проездит, – ответил Дземма. – Организовать?
– Сколько это будет стоить?
– Тысячу, – ответил тот. – С полным баком.
– Ещё бы мне канистры штуки четыре, чтобы иметь запас.
– Ещё сотню накиньте.
Ехать в столицу не пришлось. Машина стояла в городе на полпути до неё. Хозяин небольшого гаража ездил на компактной корейской машине, чтобы экономить бензин, а грузовичок стоял без дела. Осмотрев его и проехавшись по городу, Кел заплатил и забрал машину. Теперь по пути на буровую пришлось останавливаться на блок-постах и отвечать на вопросы, но, увидев его паспорт и удостоверение сотрудника "Энигмы", его тут же пропускали, хотя и внимательно осмотрев багажник и салон.
Вечер следующего дня Кел провёл в небольшой долине между холмов в километре от буровой. Он повесил несколько мишеней на кусты на разном расстоянии и потратил пять пачек патронов, пристреливаясь и отводя душу. Шевроны прицела не совсем точно соответствовали расстоянию, но это не мешало наслаждаться любимым увлечением. Прежде, чем возвращаться, он заехал одним колесом на камень и подлез под дно машины. Винтовку он упаковал в пластиковый пакет и крепко привязал к кузову под дном. Доехав до лагеря, он снова залез под машину, проверить. Подошёл сосед и спросил, чем Кел занят.
– Что-то стукает при езде, – ответил тот из-под машины. – Кажется, задняя подвеска вот-вот накроется.
– Для такой развалюхи неудивительно, – хмыкнул сосед.
Кел вылез из-под машины, и они немного поболтали о том, что вообще удивительно, сколько она продержалась. На следующее утро он поехал в столицу и припарковался у ряда рыночных навесов с самыми разными товарами. К нему подходили люди, чтобы что-то предложить, но он отвечал всем, что ждёт попутчика, который пошёл купить запчасти. Потом он сменил место и подождал ещё. Повторив свои перемещения в этот и следующие дни, он выяснил, как выглядит кортеж диктатора, и как тот передвигается между дворцом правительства и резиденцией. Полиция останавливала движение на его маршруте, и в прилегающих улицах образовывались пробки. Ни подъехать, ни убраться восвояси на машине было бы невозможно. Ему был нужен мотоцикл. Ещё покружив по городу, он нашёл несколько гаражей, торгующих таким товаром, и подобрал себе довольно старый кроссовый Сузуки, который казался в неплохом состоянии. Испытав его, он поторговался, заплатил за сам мотоцикл и за самый тихий, городской глушитель, который тут же установили. Он велел погрузить мотоцикл в кузов своего пикапа. Работники гаража откуда-то добыли верёвки, доски, и укрепили мотоцикл в кузове.
Оставалось найти место, откуда хорошо простреливался маршрут диктатора и которое можно было быстро покинуть. В городе было достаточно заброшенных и недостроенных зданий, и Кел выбрал одно из них напротив места, где основная улица поворачивала. Самым трудным казалось проникнуть туда с мотоциклом незамеченным. Спрятав винтовку под строительным мусором, Кел отогнал пикап подальше от города, за блок-посты, и вернулся в город на мотоцикле. Запасшись водой и едой, он устроился в выходе из лестничной клетки на чердак, голые стропила которого так до конца и не покрыли крышей. Чтобы заглушить звук насколько возможно, он заставил выход из лестничной клетки досками с лесов, оставив лишь щель шириной в ладонь. В первый день случая не представилось, но наутро следующего он заметил, что движение по улице прекратилось, а на предыдущем перекрёстке появились регулировщики. Кел внимательно осмотрел окружающие дворы. Там только играло несколько детей, которые видимо сбежали из школы. Он выкопал винтовку и патроны из-под обломков бетонных блоков и переместился к заранее выбранному месту в глубине чердака.
Осмотрев оружие, Кел вставил магазин с трассирующими пулями и прицелился туда, откуда должен был выехать кортеж диктатора. Он тут же понял, что возможно переоценил свои способности. В отличие от поросших редколесьем холмов из светлой, сухой глины, где он пристреливался, над потрескавшимся асфальтом городской улицы струился мираж, и над дорогой образовывался узкий слой сдвоенного изображения. Было непонятно, куда стрелять. Кел принялся рассматривать ближайшую местность. Мираж начинался над дорогой. Кел навёл прицел на забор вокруг стройки, потом на строения за ним, и наконец, на автомобили, припаркованные за дорогой. Мираж поднимался от земли, а значит, ему нужно было целиться ниже. В конце улицы показались четыре мотоциклиста в форме. За ними ехал пикап с пулемётом и двумя солдатами. Следом выехал лимузин диктатора. Они приближались к повороту. Кел отсчитывал про себя сотни метров: "Четыре… три… две, огонь."
Первая пуля убила водителя лимузина, и тот резко свернул и врезался в припаркованную машину, подставляя борт под выстрелы. Даже через затонированное стекло было видно, что сработали подушки безопасности. Кел прицелился в окна задней двери, возле задней стойки крыши, и выпустил ещё четыре пули. Последние три он выпустил чуть позади заднего колеса, оставляя интервалы в две-три секунды между ними. Машина загорелась. Кел выбросил магазин и вставил второй. Пикап с солдатами вернулся и встал между ним и лимузином.
– Неужели они поняли, откуда я стрелял? – подумал он.
Однако, по поведению солдат, стало ясно, что они не знали. Шедший следом такой же пикап встал с другой стороны. Солдаты спрыгнули на землю, целясь во всё вокруг. В прицел было видно, как из каждого пикапа достали огнетушители. Кел прицелился и выпустил по заднему сиденью и бензобаку лимузина все десять патронов. Как только первые пули попали в кузов, солдаты тут же упали на землю. Пламя взметнулось гораздо выше прежнего, распространяясь везде вокруг. Из машины никто не выходил.
– Всё, работа сделана, – подумал Кел. – Пора уходить и заметать следы.
Он засунул винтовку между листами железа крыши и опрокинул доски своего укрытия на пол. Но тут мысли Кела направились совсем не в русло заметания следов и безопасного отхода. Он вдруг ощутил, что ненавидит жизнь. Она представлялась бессмысленной и безысходной. Всё, что ему ранее казалось вполне радостным: работа, дом, увлечение чтением и стрельбой, командировка, жара, весёлые и приветливые Туанебийцы на улицах – всё угнетало и бесило его так, что жить не хотелось. Он ощущал совершенно реальную тошноту и головокружение. Он открыл рюкзак и взглянул на лежавший там пистолет. Ему хотелось взять его в руки, поднести к виску и нажать на спусковой крючок. Его рука непроизвольно опустилась внутрь рюкзака, и его пальцы ощупали резиновые накладки на рукоятке. Он постоял так несколько секунд, встряхнул головой, резко отдёрнул руку и застегнул молнию на рюкзаке. Он недаром начал вести дневник, чтобы не поддаваться на такие проявления того, что считал депрессией или расстройством психики. Ноги сами понесли его вниз по лестнице.
Спустившись вниз, он откинул листы фанеры с мотоцикла, выкатил его из подъезда, завёлся и уехал. Он неспеша ехал всё дальше от центра города по лабиринту улиц, которые заранее пометил как путь отхода. В традиционной, неприметной рубахе и штанах с бордовыми и коричневыми полосами, похожих на пижамные, в длинных тёмно-коричневых носках, дешёвых туфлях и затемнённом мотоциклетном шлеме и перчатках, никто не считал его приезжим. У него заняло около получаса выехать из города. На обочине у выезда из города голосовали несколько человек, и он остановился и спросил, подражая местному диалекту, куда им нужно было ехать. Одному было по пути, и за символическую плату Кел согласился взять попутчика. Дальше они продолжили путь втроём: Кел, попутчик, и петух в корзине у того за спиной. Так они проехали километров сорок, до городка, где попутчик слез, и дальше Кел ехал один. Выбирая грунтовые дороги между селениями, он избежал блок-постов и добрался до своего пикапа. Погрузив в кузов мотоцикл и сев в кабину, он записал свои наблюдения в дневник.
Чем дальше от столицы, тем меньше был шанс натолкнуться на блок-пост и быть остановленным, но Кел продолжил держаться сельских дорог. Он направлялся в соседнюю страну, Ламбозию. Между ними лежала полоса джунглей в низине, через которую протекали несколько рек. На мостах через них точно стояли блок-посты обеих стран, поэтому их нужно было обогнуть через верховья рек в несколько гористой местности, где их можно было пересечь в пикапе или, на худой конец, на мотоцикле. Но это был вопрос другого дня, потому что вечерело. Нужно было где-то остановиться. Подъезжая к следующему городку, Кел увидел впереди автобус. Он обогнал его и выбрал безлюдную улицу рядом с остановкой в центре городка. Затем он бегом вернулся к остановке, как раз тогда, когда подошёл автобус, и смешался с толпой приехавших. Когда они разошлись, он направился к магазинчику через площадь, над которым были расположены несколько номеров маленькой гостиницы. Сняв номер на ночь и купив еды, он поднялся наверх и осмотрелся из окна. От площади вели несколько улиц, по одной из которых он пришёл. На ней он видел свой пикап. Хотя ещё только вечерело, он тут же лёг спать, оставив дверь чуть приоткрытой.
Кел проснулся среди ночи и посмотрел на часы. Было четверть четвёртого утра. Снизу доносился какой-то приглушённый разговор. Он прислушался. Говорили двое мужчин и женщина. По голосу он узнал хозяйку магазина. Он мог разобрать только отдельные слова: наверху, приезжий, автобус. Превозмогая совершеннейшее нежелание делать что-то, чтобы выжить, Кел мигом обулся, вынул из рюкзака нож в ножнах на ремне и опоясался им под рубашкой. Скомкав постель, он накрыл её одеялом, надел рюкзак и встал за дверью, которую теперь закрыл, стараясь ступать бесшумно. На лестнице, которая была почти напротив его номера, послышались шаги двух пар ног, а из-под двери засиял свет фонарика.
Двое подошли к двери его номера и остановились. Послышался шёпот. Потом дверную ручку повернули, щёлкнул замок, и дверь медленно открылась, чуть скрипнув. В неё вошёл человек и посветил фонарём на постель. Он сделал знак рукой, и вошёл второй. Кел ударил заднего в затылок локтем. Его голова дёрнулась и ударила лбом в затылок стоявшего впереди. Оба упали на пол там, где и стояли. Кел нанёс два коротких удара ножом, по одному в спину каждого. Потом он выглянул на улицу. Перед гостиницей стояла машина. Внутри неё никого не было. Он быстро спустился вниз и бросил ключ на стойку. Сидевший за ней проводил его взглядом, но не издал ни звука. Кел заглянул в стоявшую перед выходом машину. В замке торчал ключ. На заднем сиденье лежали два мачете, каски и военная форма. Он сел, завёл двигатель, и объехал на ней квартал. Там он открыл багажник. Там лежали два автомата и ремни с магазинными сумками и подсумками с гранатами. Он взял их и пешком завернул за угол, дошёл до своего пикапа, и, не зажигая фар, поехал дальше, по своему маршруту. На окраине городка он включил фары, чтобы не съехать с просёлка и не налететь на термитник или не провалиться в какую-нибудь яму. Нужно было срочно убраться от городка подальше и сменить направление. Поэтому он свернул в сторону раньше, чем планировал, и не в нужную, а в противоположную, заметая следы.
В городке ещё в пятидесяти километрах дальше или около того Кел заправился. Слепой на один глаз работник заправки почти не смотрел на него, что-то напевая себе под нос. Сквозь его местный диалект, Кел разобрал, что тот поёт псалм: «Благословен человек, кто не поступает по совету нечестивцев».
Проследив, куда тот смотрит, он понял, что сбоку от кассы стоит маленький, старый телевизор, по которому передают какую-то проповедь. Забрав мелочь, он двинулся дальше. Настроение Кела улучшилось, и его перестало преследовать стремление к самоубийству. Пистолет в рюкзаке больше не просился в руку, чтобы Кел пустил себе пулю в висок. Перед выездом из города он заметил маленькую хижину, возле которой на верёвке сушилась одежда. Из неё вышел человек такого же роста и комплекции, что и Кел. У него на плече была мотыга, и он направился на поле позади хижины. Кел остановил машину. Там в поле уже работала женщина, а вокруг неё суетились несколько ребятишек. Там же лежала собака. Оглядевшись по сторонам, он быстро вылез из кабины и подошёл к хижине. Сняв с себя местные рубашку и штаны, он повесил их на верёвку, оставив в кармане немного денег. Вместо этого он оделся в почти такие же штаны и рубашку, но желтоватого цвета и с другим, серым рисунком. Теперь его бы сразу не опознали, даже если кто-то видел его уезжающим на мотоцикле из столицы.
За городом дороги кончились, и дальше он ехал просто по саванне. Время от времени, найдя возвышенность, он останавливался и осматривался в поисках облаков пыли. В какой-то момент он заметил такое позади. Его могли преследовать, и надо было срочно что-то предпринять. Он был на практически плоской, как столешница, равнине, и лишь далеко впереди маячили холмы, до которых ему и нужно было добраться. Он прибавил газу, понимая, что от этого станет заметнее, поднимая больше пыли. Наконец, впереди показалась рощица деревьев вокруг небольшой низины. Это был его шанс. Остановив машину в роще, он лёг позади одного из деревьев. Увидеть его издалека в этой желтоватой пижаме было бы крайне трудно. Спустя четверть часа, там, откуда он приехал, и в самом деле показалась машина. Это был армейский грузовичок, в кузове которого сидели двое солдат. Кел спокойно пошевелил пальцем патроны в магазине и вставил его в автомат. Так же спокойно он переключил предохранитель в самое нижнее положение. Ему нравилось всё это: ощущение угловатого металла в руках, движение частей, их щелчки, да и само укрытие, и то, что его не видели, тоже доставляло ему удовольствие. Это было хорошо знакомо и привычно, как работа по специальности.
Приложив приклад к плечу, он тщательно прицелился в подъезжающий пикап. Первые пули он положил в моторный отсек, затем в двоих в кузове, и наконец, в выскочившего из кабины пассажира, а последние в водителя. Все они были вооружены и носили военную форму. Доказательств, что они его преследуют, у Кела не было, но дать им себя обнаружить всё равно означало смертный приговор. Он некоторое время подождал, чтобы убедиться, что не появится вторая машина и что те, в кого он стрелял, не двигаются. Один свесился из кузова, остальные лежали вокруг. Кел встал и подбежал к машине, петляя по пути. В карманах у военнослужащих он нашёл удостоверения службы безопасности. Эти люди несомненно преследовали его. Сидевший в кабине был офицером, и у него был пистолет. Кел не стал его брать. Он собрал их магазины в рюкзак, усадил их обратно в кабину и багажник, забрал оттуда канистры с бензином, перелил в свой бензобак, сколько влезло, поджёг грузовичок и тронулся дальше.
– Плохо, очень плохо, – бормотал он себе под нос по пути. – Это пока ещё не полномасштабная охота, но они меня подозревают и ищут. Возможно, новый владелец моей пижамы донёс, несмотря на чаевые. Неужели ему была так дорога его старая пижама, а моя новая не понравилась? Чушь! Здесь все ненавидят диктатора. Хотя, им могли ничего и не сказать о покушении. По радио-то так ни словом и не обмолвились, что ищут стрелка. Диктатор умер в своём лимузине… Как же! Прежде чем сгоревший грузовичок найдут, пройдёт не меньше шести часов. Время у меня есть. Нужно добраться до границы и пересечь её как можно скорее.
***
Находясь от столицы в четырёхстах километрах, Кел не мог знать, что в ней начались беспорядки, грозившие перерасти в гражданскую войну. Местным радиостанциям было запрещено передавать эти новости, и он слышал только то, что передавали всегда: бодрую пропаганду, проповеди и рекламу. Граница между Туанебией и Ламбозией была прямо впереди, ещё часах в трёх езды, если не возникнут препятствия. Осталось добраться до неё по холмам, пересечь её и выбраться на дороги. С его номерами, полиция сразу остановила бы его, поэтому пикап нужно было бросить прямо у границы и дальше ехать на мотоцикле. Пикап пришлось бросить гораздо раньше, чем Кел рассчитывал. Несмотря на полный привод, он не смог пробраться через холмы и безнадёжно застрял. Кел выбился из сил, пытаясь выбраться из канавы, но в одиночку это было невозможно. Он заправил мотоцикл под завязку, повесил на него четыре полные канистры бензина, и поехал дальше.