Настроение было ни к черту. Дорамы не смотрелись, книги не читались… Мороженое елось, да. Напоминая о приятном сне. В общем, от тоски я приняла душ и легла спать пораньше.
И что вы думаете?!
Мне опять снился он.
Кровать была та же. Мужчина был тот же. Но теперь он не лежал, а сидел. На нем была шелковая рубашка с широкими руками и шнуровкой на груди. Черные кожаные штаны. Подсознание решило меня порадовать. Напоследок. И я была ему благодарна за утешительный приз.
– Привет! – сказала я, усаживаясь на кровать. – Как у тебя настроение?
Если мозг в этот раз подал блюдо одетым, возможно, он имел в виду, что нам сначала нужно поговорить.
– У Вашего Величества, – поправил он.
– У нашего величества и величества-то совсем нет. Не то что настроения, – поделилась я и протянула руку к его лицу, чтобы поправить сползшую на лоб темную прядь.
Он перехватил кисть на подлете.
– Мы – Наше Величество Эльиньо Третий, – наставительно сказал он.
– Ух ты! – восхитилась я. – Какая запущенная патология. А у тебя чего больше: шизофрении или мании величия? Впрочем, у такого мужчины всё должно быть большое!
Интересно, что подсознание хотело сказать мне этим вывертом? Предупредить, что завтра меня ожидает повышение градуса неадеквата?
Красавчик сложил длинные ноги по-турецки и навис над ними широкими плечами.
– Это был сарказм? – поинтересовался он.
– Умный, – вынуждена была признать я. – Больной на голову, но умный. И красивый.
– Ты совсем ничего не боишься?
– Боюсь. Боюсь, что через три дня я останусь без работы. Это меня очень огорчает. А Ваше Высочество чего боится?
– Величество, – поправил он.
– А фиг ли разница?
Высочество-Величество посмотрел куда-то вверх в сторону и поскрипел зубами.
– Мы – король, – он посмотрел на меня как на идиотку.
Да мы с ним – идеальный кастинг для психушки!
– Я поняла, – уверила я.
Он хохотнул, глядя куда-то в темноту, и мотнул головой.
– Если бы Мы сейчас были в замке, Мы бы тебя выпороли, – поставили меня в известность… Они? Оне?
– Если честно, я в такие игры ни разу не играла, – призналась я. – Но если чуть-чуть, то я готова попробовать.
Ихнее Величество склонил голову набок, словно рассматривал сколопендру под лупой:
– Что «попробовать»?
– Ну отшлепать! Замок, – начала я и повела руками в стороны, будто создавал этот таинственный Замок. – Темное подземелье, освещенное факелами. Влажные камни. Обнаженная я, прикованная цепями к стене…
Картина меня завела.
Я бы никому никогда о таком не сказала. Но самой себе, в собственном сне… – отчего не признаться?
– Так неудобно же! – оборвал он мою песню.
– Нужно приковать так, чтобы было удобно. Что значит «неудобно»? – возмутилась я.
Только настроилась, запланировала тематический (или Тематический?) сон, а мне тут – нате-здрасьте! Никакого уважения к женским фантазиям.
– Пороть неудобно. Размахнуться негде. Лучше во дворе, у столба. И цепи зачем? С веревками проще и надежнее, – тоном опытного палача, наставляющего стажера, рассказывал он.
– Так ты что, пороть меня собрался?! – подскочила я. – Извращенец!
Он внимательно на меня посмотрел. Очень внимательно. Потом в его глазах мелькнуло понимание.
– Мы – извращенец?! – он красиво изогнул бровь. Интересно, долго перед зеркалом тренировался? – Додумалась до чего! Больная что ли? – уточнил он.
Они.
«Они» спрашивают у меня, не больная ли я. Нормально, да?
– Что хочу, то и думаю, ясно? Это мой сон! – ответила я.
– Мы бы поспорили!
– «Вы» можете спорить с собой хоть до рассвета. Был бы твой – ты бы меня порол у столба, а не сидел на кровати.
– Это – Наша кровать.
– Вот-вот. НАША кровать. А ты всё еще одет, – посетовала я. – А будильник уже выглядывает из-за подушки. И готовится звонить.
– Кто? – напрягся Их Величество. Но чувство юмора не высидел.
– Неважно. Норму по разговорам, я считаю, мы выполнили. «Пудинг, это Алиса! Алиса, это пудинг!» Можно к сладкому. Раздевайся.
Красавчик поморщился, будто у него разом все зубы заболели.
– Это же твой сон, – он откинулся на спинку кровати, заложил руки за голову и вытянул ноги. – Вот и сделай, чтобы я оказался раздет.
Тю! Тоже мне, квест-головоломка.
Я обошла кровать и села рядом с высочеством. Тьфу, величеством. Он, конечно, странный. Но прикольный.
Манжет на запястье удерживался чем-то вроде запонки из белого блестящего металла с голубым, прозрачным как слеза, камнем. Я вынула ее из петель.
– Не тронь! – взвился красавчик, будто я могла вещицу из сна домой украсть.
– Ой, да забирай! Где у тебя карманы?
Я обшарила штаны спереди (конечно, я ему ни капли не нравлюсь, отвлекаю от важных дел своими женскими фантазиями, ага!), но карманов не нашла. Поэтому скользнула рукой под задницу. Но и там ничего не обнаружила.
– Нет карманов? – уточнила я.
– Нет.
– Почему сразу не сказал?
– А зачем? Давай сюда.
Он забрал у меня псевдо-запонку, снял вторую и повесил на цепочку, которая висела у него на шее. Рядом с подвеской, украшенной рубином. И снова заложил руки за голову.
– Нарядился, как новогодняя елка! – осудила я. – А где бусики и десять перстней на пальцах?
Манжеты сползли, открывая красивые рельефные предплечья, и я провела наращённым ноготком по голубой жилке от запястья до локтя. Он передернул плечами. Какой чувствительный, омномном! Я выпростала рубаху из штанов, потянула наверх и залипла. Неужели такое существует! Неужели это всё мне?
Я провела языком от пупка к грудине и прикусила его за бугорочек соска. Величество дернулся. Я быстро задрала его рубашку за голову (сам пусть потом руки выпутывает), повторила эксперимент со вторым соском и проверила реакцию на «детекторе лжи».
Реакция шла.
Величество откинул голову назад, закрыл глаза и задрал кверху подбородок.
– Ты такой красивый, когда молчишь, – не сдержалась я.
Мой визави поднял голову – точнее, уронил ее вперед, – посмотрел, посмотрел и откинулся обратно.
– Продолжай! – бросил он, снова закрыв глаза.
– Ваше Величество не возражает?
– Мы не возражаем.
– Вообще-то, это был сарказм, – уведомила я.
– Вообще-то, Нам плевать, – ответил он, не открывая глаз, с легкостью выпутал руку из рубашки, безошибочно нащупал мою ладонь и положил ее на кюгуотпупка. Совсем-совсем немного к югу. Там лежала весомая стрелка, указующая на север. Пока я не распустила завязки с боков его штанов. После чего стрелка уже не лежала, а торчала на север. Восхитительная, твердая, гладенькая стрелка. Стрела. Стрелище!
Я провела рукой по бархатистой коже и коснулась верхушки языком.
– Мы не просто не возражаем, мы обеими руками «за», – и на мою голову действительно надавили две горячие ладони, подталкивая в нужном направлении.
Не может спокойно полежать!
Большей своей частью.
Это мой сон!
– Руки! – вывернулась я.
Величественный красавчик соизволил поднять голову и покрутил перед собой «фонарики».
– Ну. Руки, – согласился он.
– Руки за голову! – скомандовала я.
– Что-что? – на его лице явственно читалось, что такое Эльиньо Третьему могло только причудиться. Послышаться. Не иначе.
– А то привяжу, – я указала взглядом на кованую спинку.
И тут он рассмеялся. От души. Искренне. Так весело, что я чуть было не рассмеялась за компанию.
– Ты? Нас? – сквозь хохот проговорил он и вытер слезинки со щёк.
И улыбнулся так, что у меня аж носки свело и между ног заломило.
А что случилось потом, я даже сообразить не смогла. Потому что – раз! – и я уже лежу на кровати, а мои руки прижаты над головой его коленями. Пока он пускал на ленточки свою шикарную рубаху и фиксировал кисти, я в полной мере осознала, как опасно стоять под стрелой. И даже лежать. Она угрожающе болталась у меня над лицом, и я старалась лишний раз не открывать рот, чтобы не провоцировать. Просто брыкалась и вырывалась.
Закончив с руками, красавчик сполз с меня, задрал мой топик и стянул трусики.
Потом отошел, отряхнул руки…
– Так, говоришь, темное подземелье… – он спустил штаны.
– Нет-нет, – я скрестила ноги, пытаясь закрыть нижнюю часть. – Причудилось. Вашему Величеству всё причудилось.
– Факелы… Влажные камни, – он освободил стопы и шагнул обратно к кровати.
– Галлюцинация. Сложнонаведенная галлюцинация!
– Цепи… – он развел мои колени, протискиваясь между ног и примериваясь взглядом к моей груди.
– Э… – на мой рот легла его рука, мешая сказать что-то еще.
– Знаешь, а Нам нравится. Что-то в этом есть. Можешь приснить Нам в следующий раз подземелье. С цепями.
И он толкнулся в меня. Постучался, можно сказать. Деликатно. Вошел. Туда – сюда.
А потом убрал руку с моего рта. Я всё равно к этому времени только стонать могла.
Умеет, зараза, когда хочет.
И то, что он хочет меня, заводило не меньше, чем его умения.
Как ни старалась я оттянуть этот момент, фейерверк накрыл меня.
А вот успел ли кончить красавчик, я не узнала.
Потому что проснулась.
Будильник, мать его!