Глава 6

Лагеря на берегу сверкают, как капли воды на солнце. Сам берег усеян обломками старых люггеров, разбитыми чайниками и пыльными осколками бутылок. Полоска песчаных дюн, поросших кустарником, отделяет Чайна-таун от лагерей. Окружающие их мангровые болота тянут пальцы к ручьям, в которых водится сом. Элиза вспоминает, как в дни ее детства во время отлива люггера с четырёхугольными парусами выстраивались в ряд. Как она, не замочив ног, перешагивала через частокол мачт с палубы на палубу, и каждая лодка кренилась под ее весом.

Она торопится, ее мысли заняты только одной целью: найти человека, который, уверена, поможет расшифровать послание отца. Пока идёт, знакомый звон в ушах угрожает отвлечь ее от цели. Отца это больше всего раздражало.

«Элиза, ты опять заткнула уши», – ворчал он на неё. Звук становится все громче с каждым ее шагом. Она по старой привычке трясет головой, пытаясь избавиться от него, как будто звук может вылететь и скрыться в кустах.

Она проходит мимо рядов перевёрнутых клинкерных[14] лодок и собравшихся возле ветхой хижины мужчин в майках. Взгляды у них остекленевшие, а пальцы пожелтели от табака. От них в небо поднимается дым спиралью.

При появлении Элизы каждый мужчина приветствует ее, наклоняя голову и поднимая вверх дрожащий палец. Она чувствует на языке вкус перегара в их дыхании и вынуждена судорожно сглотнуть.

На песке две тощие кошки. Они вцепились в обожженную солнцем плоть того, что, должно быть, когда-то было дюгонем[15]. Повсюду развешана вяленая рыба с выклеванными чайками глазами. Слабый бриз разносит кипарисовую стружку и вонь протухшего мяса устриц. Так всегда бывает, когда надвигается сезон дождей. Некогда сонные улицы просыпаются и начинают суетиться, а население города разрастается, исчисляясь тысячами. Вдоль улиц разносится железный лязг молотков, перенаселенные прибрежные лагеря оживают благодаря ковке, чеканке, шлифовке и смолению. Возбужденные мужчины, как муравьи-бульдоги, мечутся между игорными заведениями и борделями. Раскатистый смех сгущает воздух парами алкоголя. Элиза с ужасом думает о том, что ждёт Мин.

Она подходит ближе к берегу, и взгляд цепляется за что-то на мелководье. Склизкие колокольчики медуз болтаются почти на поверхности, и Элиза наклоняется, чтобы их рассмотреть, как вдруг на воду падает тень. Спустя мгновение тело ее холодеет. Выпрямившись, она поворачивается и, несмотря на крепко зажмуренные глаза, знает, кого увидит, как только их распахнёт. Перед ней – скорее небольшая гора, чем человек; на его широком лице глаза рептилии. Щеки с бакенбардами, спускаясь на шею, встречаются с мощными покатыми плечами.

– Мисс Брайтвел, вот так встреча!

Она одаривает его хмурым взглядом. Ей кажется, что пуговицы на ее воротничке сами расстегнулись, потому что чувствует, как затылок обдувает бриз.

– Бедняжка, так печально слышать новости о вашем отце! – Под его немигающим взглядом она застывает на месте и натягивает рукава на запястья. Пуговицы не выходят у нее из головы.

– Я всегда говорил, что у таких, как Билли, ненасытная жажда крови, – произносит он. – И жажда грога. Чтобы ее утолить, они не останавливаются ни перед чем. Особенно если не следить за порядком. – Он протягивает руку и гладит поскуливающую рядом собаку. Мускулы пса бугрятся, подобно канатам, из пасти капает слюна с лягушачьей икрой. – Он унюхал запах твоей женственности, – произносит он, дёрнув собаку за цепь. – Реагирует так на всех женщин, просто ещё не привык. Сдвинь ноги, и он скоро успокоится.

Моргнув, Элиза морщится от отвращения. Ей стоило догадаться, что в лагере она столкнётся с Сидом Хардкаслом. Он часто околачивается на берегу со своим мастифом, похожим на какое-то библейское изображение ярости. Торговцы жемчугом происходят из разных слоев общества – колонисты и животноводы, предприниматели и моряки торгового флота – большинство белые европейцы и азиаты, использующие поддельные документы для своих люггеров. Но есть и такие негодяи, кто использует работорговлю для собственной наживы даже с применением силы против тех, кому не повезло работать на них. Сид Хардкасл – самая гнилая из таких душ. Элиза останавливает взгляд на кнуте, который тот держит за поясом. Единственное судно, эксплуатирующее аборигенов, принадлежит ему. Она часто слышала о том, как ловко он управляется этим кнутом.

– Баларри не виноват в том, что мой отец… – Она замолкает, не уверенная в том, какое слово подобрать. Исчез? Озвучить другой вариант у неё язык не поворачивается. – На самом деле я хотела спросить у вас: когда вы видели его в последний раз? – Медленно расправив плечи, она останавливает взгляд на ближайшем дереве. Там серая птичка с чёрной головой насадила на колючку маленькую ящерицу. Зелёное тельце неподвижно висит, пока птица терзает его плоть. Засмотревшись, Элиза не сразу осознаёт, что Хардкасл обхватывает ее подбородок большим и указательным пальцами и поворачивает ее лицо к себе. Он так близко, что части его лица расплываются у нее перед глазами. В ушах начинает шуметь. Море, пыль, облака – все это разом обрушивается на нее.

– Я уже несколько недель не видел Чарльза, – произносит он. Изо рта у него воняет гнилью. Уголок его рта дергается, и она не может отвести взгляда.

– Не подскажете, как пройти к «Кингфиш»? – разрезает воздух голос позади них.

Хардкасл опускает руку, и Элиза, обернувшись, обнаруживает, остановившегося посреди лестницы мужчину. В его жилистых руках мокрая корзина с раковинами. Сдвинутая на затылок шляпа открывает тонкие черты лица и холёные усы. В голове у неё вспыхивает искра узнавания. Это тот самый мужчина, что следил за ней на пристани.

– Две улицы назад. Ты и так это знаешь, прилипала! – рявкает Хардкасл, отчего его живот колышется.

Кивнув, мужчина продолжает спускаться вниз по ступенькам, но снова останавливается.

– Мисс, мне очень жаль слышать о том, что случилось с вашим отцом, – произносит он, наклоняя голову. – Судя по всему, он очень образованный человек. – Он говорит с сильным акцентом. Что-то иностранное.

– Думаю, парень, ты хотел сказать «был», – цедит Хардкасл сквозь зубы. – А теперь проваливай.

– Вы знаете его? – окликает Элиза мужчину, удаляющегося в сторону одного из лодочных ангаров. Распахивается дверь, и раздается звук удара томагавка. Она открывает рот, чтобы ещё что-то сказать, но мужчина уже скрылся под покровом тени.

Загрузка...