У отца Лунного Пилигрима был друг-химик. Он работал на заводе по производству люминесцентных и энергосберегающих ламп и часто приходил в гости к отцу. До Пили иной раз доносились их беседы о работе, о разных химикатах и проводниках. Он ничего не понимал в этих разговорах, но знал одно: отец хорошо знаком с человеком, который разбирается в веществах.
– Папа! Спроси у дяди Лёши, может он достать фосфорный порошок?
– Фосфорный порошок?! Зачем тебе он? – отца насторожил такой поворот в увлечении Пили.
– Да нам на химию надо. Сказали, кто может – пусть принесёт. Немного надо, грамм пятьдесят.
– Хорошо, я спрошу, – выдохнул отец и набрал номер дяди Лёши.
– Люминофор что ли? Конечно, могу, – ответил Алексей. – У нас на заводе уйма этого порошка. Или тебе именно фосфор?
– Именно фосфор.
– По идее тоже можно достать. Тебе сколько надо-то? А главное – зачем?
Отец принялся объяснять. А дядя Лёша пообещал принести порошок следующим вечером.
Лунный Пилигрим не мог сказать отцу, зачем ему на самом деле понадобился фосфорный порошок. Тогда пришлось бы раскрыть и основной его секрет. Пили не хотел объявлять миру о Царстве Покоя, по крайней мере до тех пор, пока не найдёт заветное противоядие. И Пили принялся с волнением ждать следующего вечера. Когда пакетик с желтоватым порошком оказался в руках, Лунный Пилигрим дождался, пока родители уснут. Когда дневной шум стих и погас свет, Пили подошёл к камину.
– Курт! Курт, ты здесь? – прошептал он.
– Здесь я, видишь – добычу упаковываю.
Лунный Пилигрим увидел, как паук заматывал в паутину мелкую мошку.
– Слушай, извини, что отвлекаю. У меня к тебе дело.
– Интересные новости, и что за дело?
– Я хочу изобрести противоядие от ваших укусов.
– А разве я тебя кусал? Я вообще ни разу в жизни не грыз привитимов. И с чего тебе такое в голову взбрело?
– Ты не кусал, конечно, но… вообще, знаешь, твои собратья кусаются. Иногда. И если не достать хорошего антидота, то от такого укуса можно умереть.
– А тебе какое беспокойство? Ты же привитимов не переносишь. Кусают их – так и ящер с ними!
Было похоже, что Курт обиделся, или же просто не понял мотивов Пили. До сих пор этот паук был уверен, что нашел друга среди чужого племени, чего ранее не могло быть. А теперь друг приходит и сообщает, что хочет жить по законам своего племени, ещё и использовать Курта в своих целях. Разубедить его в этом показалось Пили тяжёлой задачей.
– Мне наплевать на людей. Понимаешь… как тебе объяснить… Я хотел бы жить чем-то, ради чего-то. Я не смогу существовать в Царстве Покоя безвылазно, – я должен прокладывать себе дорогу здесь, на земле. До тебя я не знал ни в чём интереса и счастья, и только после встречи с тобой я понял – вот оно, моё! Вот он, мой мир! Мне интересно изучать вас и всё, что связано с вами. Если бы на Земле совсем не было людей, я бы все равно этим занялся. Я бы искал противоядие. Ведь кусают пауки не только привитимов, но и животных: всяких там лошадей, коров…
– Коров он пожалел… Ну ладно, ладно. Я тебя понял. Ты мой друг, и ты помог Каракаве. Для меня это ценно безо всяких там… Что для тебя сделать?
Пили чуть просиял.
– У меня есть электрический порошок, он создан из таких же бусин, какие висят там, на дереве. Я подозреваю, что такой порошок каким-то образом обезвреживает пауков вроде тебя. Значит, есть шанс, что и на яд он действует примерно так же. —
Улавливаешь?
– Ага. А если и так, как ты собираешься это проверить?
– В том и вопрос. Собой я рисковать не могу, кроме меня никто не сможет этим заняться. Нужен подопытный. Меня тут на днях собака цапнула, она немного полоумная…
– Во дела! Бешеная что ли?
– Да не… просто придурочная. Я думаю её испытать. Вот если бы Каракава её укусила, я бы порошок этот испробовал на псине.
– А почему именно Каракава нужна? Я тоже кусаться умею.
– Потому что самки более ядовиты.
– Хорошо. Дай подумать, – Курт засуетился и стал плести паутину. – Когда я думаю, я плету. Мне это помогает сосредоточиться.
Через несколько минут паук сказал:
– Можно сделать. Вы с Каракавой через её дерево попадаете в соседний лес, где она живёт. Потом топаете и караулите эту собаку. Ты знаешь, когда она обычно гуляет?
– Конечно, знаю. Около восьми вечера они с дедом как штык на улице. Сначала он идёт в магазин и оставляет её у входа.
– Это твой шанс.
– Класс! Спасибо, Курт, лихо ты придумал! Осталось с подругой твоей договориться, и завтра можно будет провернуть это.
– Ладно, я с ней поговорю, думаю, она согласится. Теперь иди спать, а я ужинать пойду: у меня там еда стынет.
На том они распрощались, но Пили долго ещё не мог уснуть. Он раз за разом пытался прокрутить в голове завтрашний вечер, как он окажется в лесу, как будет выжидать Шельму, как сыпать ей на рану порошок… «Только бы никто ничего не заподозрил…» – подумал Лунный Пилигрим, с чем, наконец, и заснул.
Ровно в семь следующим вечером Пили с порошком в кармане уже стоял у камина.
– Каракава согласна, – прошептал Курт. – Куртку взял? Ты же на улицу пойдёшь.
– Взял, взял. Ну что – полетели?
Сердце Пили колотилось от волнения, но ему не терпелось закончить начатое дело и выяснить мучающий его вопрос.
– Валяй! – объявил Пили.
Через мгновение Курт и Лунный Пилигрим, как всегда, появились в Царстве Покоя и направились к Каракаве.
– Привет! – крикнула им Каракава ещё издали. – Эпично вы смотритесь: мальчик верхом на пауке мчится по водной глади навстречу неизвестности. Пили, ты готов испытать удачу?
– Ещё как готов, – с этими словами Лунный Пилигрим пересел с Курта на паучиху, перевёл дух, и они вдвоём исчезли где-то в стволе ивы.
– Ну что – узнаёшь местность? – спросила Каракава, выбираясь из сухой травы. – Ведь этот лес недалеко от твоего жилища растёт. А я здесь живу. Пили, смотри не наступи на меня! Ты меня видишь? Я тут, в пучке травы у тебя под ногами.
– Погоди, тут очень темно.
Пили огляделся. Кругом торчали кусты, ветки, белели стволы берёз… Фонарей в лесу не было. Когда глаза Лунного Пилигрима привыкли к темноте, он посмотрел под ноги. Рядом лежала кучка высохшей травы и листьев, а на ней, словно упавшая пуговица, чернела паучиха. Пили взял Каракаву в руку и осторожно, чтоб не повредить паука, сомкнул ладонь. Он едва разглядел тропинку метрах в десяти. Чуть дальше узнал здание морга, в окнах которого горел свет. Взгляд Пили упал на другую сторону улицы.
– Вон там они живут! – сказал Лунный Пилигрим. – А магазин в соседнем доме. Сейчас около половины восьмого, значит, скоро выйдут. Идём, Каракава!
Лунный Пилигрим с Каракавой в кулаке зашагал к магазину. Свет от витрины стелился по тротуару, и всех, кто топтался у магазина, было хорошо заметно. Пили решил притаиться возле сосны, что росла у забора метрах в пятнадцати от магазина. Прошло около получаса, когда из-за угла вырулил нужный мужик с собакой и встал у витрины. У Пили от волнения внутри похолодело, руки вспотели, а по спине побежали мурашки. Поёжившись, он дождался, когда мужчина привяжет Шельму и исчезнет за дверями продуктового.
– Каракава, вся надежда на тебя, – сказал Пили, поднеся к губам ладонь с пауком.
В который раз проверив, на месте ли заветный порошок, Пили двинулся в сторону собаки. Сегодня Шельма была спокойна и даже приветлива. Она заметила Лунного Пилигрима и вильнула хвостом. Пили сделал вид, будто хочет погладить собаку, а сам посадил Каракаву Шельме на загривок и скомандовал:
– Давай!
Псина взвизгнула и дёрнулась.
– Готово! Лови меня! – шикнула паучиха. Пили взял Каракаву и аккуратно сунул в карман. В ту же секунду он зацепил горсть порошка из пакета и усыпал им холку собаки, растерев порошок по её коже. После этого Пили кинулся к лесу.
– Фууух! – Лунный Пилигрим еле отдышался, когда добежал до знакомой кучки листьев в лесу. – Спасибо, Каракава. Теперь будем наблюдать, что сделается с Шельмой. —
Авось, нам повезёт, и она назавтра не сдохнет.
– Зажмём кулаки. Удачи, Пили! – сказала паучиха и скрылась в сухих листьях.
***
На следующий день Шельма не сдохла. Она казалась даже активной и жизнерадостной, по привычке бросалась под ноги прохожим и терзала их сумки. Пили увидел её по дороге из школы и начал робко ликовать. Дома он только и делал, что сидел у камина и мечтал, как преподнесёт науке новое супер-противоядие, которое действует молниеносно и не имеет побочных эффектов. Он понял, что забылся и потерял бдительность, когда услышал мамин вопрос:
Пили, что это у тебя на ноге?
Холод вновь ударил в солнечное сплетение, как всегда бывало в неожиданных и тревожных ситуациях.
– Это… да так… Вроде собака ухватила. Синяк просто.
– Собака?! Какая собака? Давно?
– Соседская Шельма. На днях схватила меня, я мимо шёл. Ты ж знаешь, она дурная.
Мама подошла и посмотрела на рану.
– Ничего себе, укус! Ты обработал его?
– Да, ма, обработал. – Пили хотел, чтобы мама поскорей забыла об этом происшествии и оставила в покое его ногу.
– Вот же тварь какая эта псина! Соседки мне жаловались на неё: то схватит кого-то за одежду, то укусит. Я сначала не верила – думала, бабы выдумывают от страха. Вот тебе и выдумки! Надо что-то с этим делать.
Мама вышла из комнаты и принялась звонить по телефону. Пили насторожила её решительность, но он выкинул тревожные мысли из головы и вновь подумал о своём открытии. К вечеру он принял важное и смелое решение: на этот раз подопытным станет он сам.
– Пили, я скоро вернусь! – послышался голос матери.
О том, что решила мама, Лунный Пилигрим не знал. Полный азарта, он оделся и побежал в лес. У знакомой кучи листьев он присел и хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание.
– Каракава! Это я, Пили! Время настало. Я должен испытать порошок на себе.
– А ты уверен, что порошок подействует? Что, псина не издохла?
– Нет! Слышишь, нет! Жива и здорова, как бык. Я видел её сегодня, даже не чихает.
– Ну, раз так, я готова ещё раз побыть ядовитым монстром. Когда надо?
– Прямо сейчас. Можешь?
– Конечно, – паучиха залезла на руку Лунного Пилигрима и укусила его.
– Ай, чёрт! Кто бы знал, что так больно.
– Ну, извини…
Лунный Пилигрим полез в карман и достал горсть порошка. От волнения у Пили тряслись руки и он просыпал часть на землю. Оставшимся порошком он щедро усыпал место укуса и залепил всё это тремя медицинскими пластырями.
На другой день Пили не заметил ухудшения самочувствия, а на лёгкое головокружение он не обратил внимания. По дороге из школы Лунный Пилигрим не увидел Шельмы, и это его озадачило. Он сидел дома, в напряжении ожидая восьми вечера, когда собака должна выйти на прогулку. Стрелки придвинулись к роковой цифре и Пили выскочил на улицу. Метаясь от дома к дому в поисках собаки, Пили понял: Шельмы нет и уже не будет. Сердце заколотилось. «Я пропал, – думал Пили, – часы мои сочтены. Что теперь делать? Сдаваться в больницу? Писать предсмертное письмо? Идиот! Почему я не подождал ещё хотя бы день?! Куда я торопился?»
Пили в страхе и отчаянии брёл домой, стараясь обходить грязные лужи. В голове повис туман из мыслей о неопределённом будущем, смерти, реакции родителей и о собственной глупости. Но больше всего Лунного Пилигрима беспокоила необходимость немедленно что-то предпринять, но он никак не мог решить, что именно.
– Так, – пытался Пили успокоить сам себя, – если я сейчас же сдамся врачам, меня ещё, наверное, можно будет спасти. Просто скажу, что укусил паук и мне стало плохо… не обязательно всё рассказывать. Это вроде ничем мне не грозит. Я выживу и продолжу эксперимент. Но если ничего никому не говорить, то я могу умереть со дня на день. Унесу с собой в могилу свою тайну, никчемно закончу жизнь и земля мне станет прахом… то есть, пухом… Жуткая картина. Неужели же идти к врачам? Как я не люблю всего этого… А может, посоветоваться с Куртом?
Дома Пили первым делом заговорил с другом.
– Курт, я погибаю. Наверное. Собака сдохла, её нигде нет. Значит, и я умру.
– Погоди, успокойся. Как сдохла? Ты уверен? Ты видел?
– Её нигде нет!
– Ну и что? Может, её увезли?
– Конечно, увезли! В морг.
– Животных в морг не возят. Ты, главное, не суетись. Выдохни. Как ты себя чувствуешь? Место укуса болит, немеет? Голова кружится? Температура есть?
– Нет. Нормально всё. Но вчера Шельма тоже чувствовала себя хорошо, а сегодня пропала.
– Слушай, так не бывает. Ты не можешь взять и резко умереть, если чувствуешь себя хорошо. С момента укуса до момента смерти живое существо обычно мучается и болеет, если не оказывать помощь. Тем более, ты лично не видел, что псина сдохла. Мой вердикт: ты здоров и вряд ли умрёшь в ближайшую неделю, тем более, от укуса.
– Ладно, пусть так. Буду надеяться, что не отброшу завтра коньки. Спасибо, друг, ты меня успокоил. Ждём ещё сутки. Завтра я либо прославлюсь, либо умру.
– Обещай, что не забудешь меня после того, как о тебе объявят СМИ.
– Обещаю. Я равнодушен к медным трубам, просто хочу знать, что не зря жил на Земле.
– Слишком громкие слова. В твои тринадцать.
– Уж такой я есть.
В коридоре послышался шум. Пришли родители.
– Пили, ты дома? – спросила мама.
Пили вышел к родителям.
– Ну что, партизан, как твоя нога? – спросил хмурый отец.
– Нормально.
– Что ж ты ничего не сказал?
– Так ничего серьёзного же. Просто царапина и синяк, – ответил Пили.
– Пили, о таких делах надо говорить хотя бы потому, что животное может оказаться бешеным или покусать кого-то ещё. Ну, теперь-то такое уже не случится. К счастью, собаки больше нет.
– И где же она? – оживился Пили.
– Я её отравила, – сообщила мама.
Повисло молчание. Пили почувствовал, как вокруг его головы сгущается невидимый красно-серый туман.
– Как это отравила? Ты что, серьёзно?! – Лунный Пилигрим не знал, то ли ему прыгать от счастья, то ли ужасаться маминому поступку.
– Ядом. Она съела и умерла. Теперь псина не будет никому действовать на нервы и никого не покусает.
– Но… где ты взяла яд? Ты что, его сама сварила?
– Нет конечно. У дяди Лёши, где же ещё. Это он у нас химик.
Мама явно была довольна собой, но старалась этого не показывать. Она спокойно прошла на кухню и начала готовить ужин. Мама Пили не отличалась особенной сентиментальностью, и Лунный Пилигрим знал, что она способна на многое. Но чтобы вот так, быстро и целенаправленно… он не ожидал.
«Это что получается?! Шельма сдохла не от укуса! От яда! – мысли снова запрыгали в голове Пили. Но через секунду его радости поубавилось. – Или от укуса?! Как это теперь понять? Как понять, от чего она сдохла? Вот чёрт… Но у меня хотя бы есть надежда».